Леонид сразу понял деликатность положения и загрустил. Но следственный эксперимент — штука довольно жестокая, ничего не поделаешь.
— Итак, — начал Василий, когда они поднялись в номер к Алешину, — вы зашли сюда примерно в половине десятого?
— Да, примерно.
— И что потом?
— Собрала вещи. Он любит все разбрасывать. Потом вышла на балкон.
— И? — Василий спрашивал, но ему было стыдно.
— Сначала услышала стоны. — Лицо Ольги окаменело, и голос тоже звучал безжизненно. — Сначала подумала — кому-то плохо?
— А потом?
— А потом увидела, что, наоборот, хорошо.
— Ладно. — Василий махнул рукой. — Извините меня, я вижу, как вам неприятно вспоминать тот вечер. Пропустим сцену с вашим мужем. Меня больше интересует, что случилось потом.
— Ничего. — Ольга тоскливо посмотрела на Василия. — Мы не можем уйти отсюда? Хотя бы с балкона?
— Конечно, конечно, — засуетился Леонид. — Давайте спустимся в холл, там вам будет удобнее?
Ольга кивнула с благодарностью, но, когда они расположились в холле, раздраженно спросила:
— Если вам все равно, где со мной беседовать, то зачем вообще вы притащили меня сюда?
— Так положено, — коротко ответил Василий. — Продолжим. Вы ведь не сразу ушли с балкона?
— Нет. Но я не могу вам сказать, сколько времени там пробыла. Я… растерялась и впала в… не знаю, как сказать… в транс, что ли?
— Но что-то происходило в номере убитой?
Ольга молчала.
— К ней никто не заходил? Не звонил? Стук в дверь вы не слышали.
— Мне кажется, она звонила по телефону, — помедлив, ответила Ольга.
— Что значит: «мне кажется»?
— Это значит, что меня уже совсем не интересовало, что она там делает, — с тоской сказала Ольга. — Мне хотелось поскорее уйти, уехать. И я уехала.
— Не вспомните, с кем она разговаривала по телефону?
— Нет. Я не прислушивалась. Помню только, что она смеялась, противно, зло. — Ольга передернула плечами, как будто ее знобило. — Неприятная женщина.
— А когда вы вышли в коридор, там никого не было?
Ольга сморщила лоб, вспоминая:
— Кто-то шел мне навстречу, но я почти бежала и не смотрела по сторонам.
— Описать его сможете?
— Нет. Можно сказать, что я его не видела.
— Мужчина, женщина? — Теперь Василий смотрел на Ольгу с мольбой.
— По-моему, мужчина. Судя по походке. Он, — Ольга задумалась, — он… знаете, он тоже был взволнован.
— Почему вы так решили?
— Такие торопливые нервные шаги. Походка тоже может быть раздраженной. — Ольга встала и попыталась изобразить, как шел встреченный ею человек. — Нет, не получается. Вот как-то так. Неуравновешенно, сердито.
— Человек в таком состоянии способен на неадекватные поступки? — спросил Леонид.
— Наверное. — Ольга пожала плечами. — Но я точно знаю, что на убийство в принципе способны немногие. Это же очень трудно — убить.
— Да бросьте, — отмахнулся Василий. — Судя по нашей статистике, ничего нет проще.
— Скажем так — нормальный человек убить не может, — пояснила свою мысль Ольга.
— Девяносто три процента убийц признаются вменяемыми, — опять возразил Василий.
— Вменяемый и нормальный — вещи разные, — не сдавалась Ольга.
— Не судите по себе, — осторожно сказал Василий. — Разные бывают обстоятельства.
— Да. Но я ее не убивала. Да и за что? За то, что мой муж — такая дрянь? Она здесь ни при чем. На ее месте могла оказаться любая другая женщина. — Ольга горько усмехнулась. — Всех не перевешаете, так, кажется? А свинья лужу всегда найдет.
— Все-таки вы слишком строги к своему мужу, — поежился Василий. — Мужики не виноваты — это все мать-природа. Тысячи женщин прощают своих неверных мужей.
— Конечно, — улыбнулась Ольга. — И правильно делают. И я бы простила. Разница в том, что они не видели всего собственными глазами. А от этого зрелища, знаете ли, очень трудно избавиться.
Грустная получилась поездка.
Василий расчувствовался, впал в сентиментально-тоскливое настроение, вспомнил о Сане, о ее детской ревности к Зине, о бедном Алешине и о несчастной Ольге. Ольга, такая милая женщина. Нет, не похожа она на убийцу. А кто похож?
В отделе их дожидался Гоша.
— Как съездили? — весело спросил он. — Как осенний пейзаж? Прекрасен ли? Надышались кислородом? Свежий воздух, свежий воздух, ты не вейся надо мной… О! Сейчас стихи получатся.
— Разве что стихи, — вздохнул Леонид. — А так — дохлое дело. Абсолютно дохлое, начальник.
— Неужели ничего не вспомнила? — удивился Гоша. — Это подозрительно. На месте преступления у свидетелей обычно наступают просветления.
— Вспомнила, что ей навстречу бежал нервный мужик, — сказал Василий.
— И все?
Василий уже открыл рот и собрался ответить, но не успел — дверь распахнулась, и в отдел шумно ввалилась Дуня Квадратная.
— Безобразие! — с порога провозгласила она. — Что за порядки у вас?! Никого не впускают, козьи рожи корчат. Развели тут.
— Но вы же прошли, — мягко возразил Гоша. — Кстати, хотелось бы знать — как? Не уголовный розыск, а проходной двор.
— Я-то всюду пройду, — сказала Дуня, — а вот обычный человек плюнет, развернется и не станет иметь с вами никаких дел.
— Обычные люди сюда не ходят, — хихикнул Леонид. — Все больше — грабители и убийцы.
— Да? Сами приходят? Очень мило с их стороны. — Дуня повернулась к Василию и сообщила: — У нас неприятности.
— Что? — Василий приподнялся в кресле. — Что-то с Саней?
— Именно! — Дуня обвела всех возмущенным взглядом. — Она рехнулась.
— Как?
— Боюсь, что сильно. Сегодня она вытворяла что-то невообразимое. Сначала она приперлась в фонд Трошкина, вслед за мной. Представляете, Василий, я сижу в приемной, жду этого гада, а он появляется под ручку с Саней.
— Под ручку? — нахмурился Василий.
— Именно.
— Извините, — вклинился в разговор Гоша, — нельзя ли узнать предысторию?
— Это наш следователь Георгий. А это коллега Сани — Дуня Квадратная. Саня сейчас у нее живет, — пояснил Василий.
— Как же, как же. — Гоша вскочил и расшаркался. — Наслышан. Вы ведь звезда нашего публицистического склона?
— Безусловно, — кивнула Дуня. — Первой величины. Я сегодня выполняла важное оперативное задание — шантажировала Трошкина. Приезжаю в фонд, а через двадцать минут туда является Санька. Несет полный бред — про подружку свою, про ее мужа, про парикмахерскую.
— Зачем она приехала в фонд? — удивился Леонид. — Она же собиралась в «Секс-моду».
— Вот именно! — с яростью подхватила Дуня. — Мы утром все обговорили до мелочей. Но слушайте дальше. Ушли мы с Трошкиным беседовать, а она осталась болтать с секретаршей. Выхожу из кабинета через десять минут — Санька все еще там и зачем-то нарядилась в парик, надела очки и закуталась в зеленый плед — ну, во все то, в чем она изображает Резвушкину.
