— Зачем она приехала в фонд? — удивился Леонид. — Она же собиралась в «Секс-моду».
— Вот именно! — с яростью подхватила Дуня. — Мы утром все обговорили до мелочей. Но слушайте дальше. Ушли мы с Трошкиным беседовать, а она осталась болтать с секретаршей. Выхожу из кабинета через десять минут — Санька все еще там и зачем-то нарядилась в парик, надела очки и закуталась в зеленый плед — ну, во все то, в чем она изображает Резвушкину.
— Она что, с ума сошла? — изумился Леонид.
— В этом нет никаких сомнений, — кивнула Дуня. — Ее надо немедленно отловить и изолировать.
— А где она сейчас? — растерянно спросил Василий. — Где ее ловить?
— Наверное, в «Секс-моде», — предположил Леонид. — Она ведь туда собиралась.
— С чего бы? — грубо оборвала его Дуня. — Планы у нее, судя по всему, резко изменились, и куда она поперлась — фиг угадаешь. Я хотела перехватить ее у фонда и только на секунду зашла в сортир, но ей хватило этого времени, чтобы улизнуть и скрыться в неизвестном направлении.
— Нет. — Василий решительно помотал головой. — У нее наверняка возникли причины так себя повести. Что-то вынудило ее поехать вслед за вами, Дуня. Что-то случилось.
— Допустим, — сказала Дуня тоном, полным сомнения. — Но зачем она нацепила парик в приемной Трошкина? Она же тем самым полностью себя выдала. Ничего глупее придумать невозможно.
— Кстати, — вспомнил Леонид, — а что Трошкин? Он согласен вам заплатить?
— Трошкин — хитрый лис, — с уважением сказала Дуня. — Сказал, что согласен, но сейчас у него нет денег. Вешал лапшу на уши, типа: «Слово джентльмена, вы меня знаете, я отвечаю за базар».
— А вы?
— А я — тоже не девочка. — Дуня щелчком выбила из пачки «Беломора» папиросу. — Дала ему два дня на сбор средств, и ни минутой больше. Он пытался прикидываться овцой, надувал губки: «Людям надо доверять». А я объяснила, что высшая степень доверия — это стопроцентная предоплата. Вот, собственно, и все.
— Негусто. Опять ничего не понятно, — вздохнул Леонид. — Позвоню-ка я в «Секс-моду». На всякий случай.
Пока Леонид дозванивался в рекламный отдел «Секс-моды», Василий пытался добиться от Дуни подробного, с деталями пересказа того бреда, который Саня несла в приемной Трошкина. Но Дуня от злости ничего вспомнить не смогла.
— Але, — дозвонился, наконец, Леонид. — Танечка, это Леня, помните меня, я приходил по рекламным делам. Помните? Ах, как мило с вашей стороны. А что там поделывает Элеонора Генриховна. Занята? А надолго, не знаете? Ах, посетительница… Кто?! Да, понял, понял, спасибо.
— Что? — Василий аж подпрыгивал от нетерпения.
— Едем, мужики, она там! — заорал Леонид, бросая трубку.
Паршивка Резвушкина опоздала почти на полчаса. Нора не без злорадства думала о том, как дергается Трошкин: «Помучайся, дружок, так тебе и надо». Он звонил уже три раза, и каждый раз Нора скорбно сообщала: «Опаздывает».
Она пришла наконец, и Нора опешила от ее нелепого вида. Сотрудницы рекламной службы, с которыми Резвушкина общалась неделю назад, говорили Норе, что выглядит их авторша странновато и одевается безвкусно, но Симкина и представить себе не могла, что секс-бомба и совратительница ведущих политиков страны выглядит настолько по-дурацки.
— Элеонора Генриховна, — представилась Симкина. — Главный редактор.
— Я знаю, — сказала Резвушкина глуховатым голосом.
— У вас красивые волосы, — улыбнулась Нора. — И глаза. Теперь я понимаю, почему каждый встречный мужчина готов распахнуть вам душу.
— Зря иронизируете, — улыбнулась в ответ Резвушкина. — Парик и темные очки помогают спрятаться. Работа у меня опасная, вредная. Так что приходится терпеть временные неудобства.
— Попросить секретаршу, чтобы она принесла вам молока из буфета? — любезно предложила Нора.
— Благодарю, я терпеть не могу молоко.
— А почему парик, а не паранджа, к примеру, или не шляпка с вуалью? — полюбопытствовала Нора.
— Парик — менее экстравагантен, — улыбнулась Резвушкина. — А потом… род моих занятий предполагает… известную вульгарность.
— Это точно! — с чувством согласилась Нора. — Хотя… не до такой же степени.
— Согласна. — Резвушкина рассмеялась. — Скажу вам честно, Элеонора Генриховна, у меня не хватило времени как следует позаботиться о своем фальшивом имидже. Схватила что под руку подвернулось.
— Куда ж вы так спешили?
— К вам. Статья о Трошкине готова, пора публиковать. Здесь о его похождениях в Красногорском крае. Раньше я бы просто отдала ее Светлане, но теперь, увы, этот канал связи не работает. Так что я готова подписать договор о сотрудничестве с вами, — сказала Резвушкина. — И давайте условимся о наших контактах в дальнейшем. Мне не хотелось бы больше приходить к вам… в таком виде. Вы не возражаете, если мои материалы будут приходить к вам по почте? А гонорары я предпочитаю получать на счет в банке. Вот мои реквизиты.
— Простите. — У Норы появилось ощущение, что происходит нечто странное. Что-то не то. — Простите, а как складывались ваши отношения с Григорчук?
— Нормально.
— Я не о том. Она выполняла функции курьера, и все? Брала у вас статьи, приносила вам деньги, и все?
— Нет, скорее она была моим художественным руководителем, — хихикнула Резвушкина. — Заказчиком.
— И статью про Трошки на вам тоже заказала она? Давно?
— Три месяца назад.
Нору наконец осенило. Григорчук не могла «заказать» Трошкина три месяца назад. Тогда их роман только начинался, пребывал в самой романтической стадии. Значит, посетительница врет?
Резвушкина между тем развалилась в кресле, закинула ногу на ногу и принялась чмокать своими ярко-оранжевыми губами (господи, где она только взяла такую отвратительную помаду?).
В дверь громко постучали.
— Я занята! — раздраженно крикнула Нора. — Позже!
Стук повторился.
Симкина вопросительно посмотрела на гостью, но разглядеть, что скрывается за темными стеклами очков, не смогла.
— Что такое?
В дверь протиснулась заведующая рекламным отделом.
— Элеонора Генриховна, — она растерянно развела руками, — там происходит что-то странное. Пришла девушка и говорит…
— Что? Что говорит-то? — поторопила сотрудницу Нора.
— Что она — Резвушкина, — извиняющимся тоном промямлила зав. рекламой.
За дверью послышалась возня, кто-то тихонько взвизгнул, и из-за спины рекламщицы появилась разгневанная девица в рыжем парике и темных очках.
— Что здесь происходит?! — грозно спросила она. — Что, я вас спрашиваю?!
