— Ну-с, молодой человек, — наконец обратился к нему одноглазый. — И какими успехами вы можете порадовать старика?
— Не вижу особых причин для радости, — не стал малодушничать помощник.
— Вот как? — равнодушно спросил Влад.
— Надо бы объясниться, — решился Вадим.
Когда он сказал напарнику, что хочет переговорить с хозяином по существу, Валерий выразительно покрутил пальцем у виска, а затем на пороге комнаты помахал ему рукой, будто прощаясь навсегда. Он не верил в возможность подобной беседы, и человека, затевавшего такой разговор, считал отъявленным безумцем.
Однако одноглазый не рассердился. Напротив, даже заинтересовался. Он давно уже сетовал единственному собеседнику — Уинстону — на то, что блестящих, остроумных и аккуратных исполнителей нынче днем с огнем не найдешь. Вадим нравился ему больше всех, с кем пришлось иметь дело в последние полгода.
— Я всегда готов внимательно выслушать как жалобы, так и предложения своих подчиненных, — сказал он, виртуозно выпуская колечки ароматного дыма.
— Видите ли, Владислав Витольдович, — решительно и отчаянно заявил помощник, — те незамысловатые операции, которые я выполняю согласно вашим распоряжениям, я мог бы проводить значительно лучше, если хотя бы в общих чертах представлял себе конечный пункт. Цель. Ведь есть же у нас какая-то цель?
Влад долго смотрел на него сверкающим, круглым, немигающим глазом. И Вадиму на какой-то миг показалось, что его прожигает лазерный луч.
— У меня наверняка. Но зачем вам моя цель? Вы еще нестарый человек, у вас много лет жизни впереди. Наверняка есть какие-то нереализованные мечты и желания. С теми деньгами, которые я вам плачу, вы сможете исполнить хотя бы некоторую их часть. А мои запросы намного скромнее.
Вадим позволил себе слегка поморщиться:
— Мне неприятно думать, что вы подозреваете меня в праздном любопытстве. Я не юноша, который при виде кирпича сразу думает о женщине, потому что он вообще всегда о них думает. — Тут одноглазый издал ухающий смех. — Объясню подробнее, если позволите.
Влад благосклонно кивнул, и некто, выступив из темноты ниши за его спиной, пододвинул помощнику второе кресло. Вадим вздрогнул от неожиданности и не сумел это скрыть. Присутствие телохранителя стало для него очередной новостью. Одноглазый не переставал преподносить сюрпризы, причем не всегда приятные.
От Влада его замешательство не укрылось, и он с иезуитской усмешкой пояснил:
— Обожаю всякие ниши за драпировками, отъезжающие панели, переходы. Дом строили по моему проекту. Это к слову…
Вадим устроился в кресле, поерзал, подождал с минуту, не решит ли хозяин продолжить беседу. Но тот выжидательно молчал, и потому помощник решился:
— Девочка эта, Марина, с которой мы разыгрываем комбинацию насчет Трояновского, не вызывает у меня никаких положительных эмоций.
— Да оно, собственно, и необязательно, — заметил Владислав Витольдович. — Разве нет?
— Я неправильно выразился, — откашлялся Вадим. — Девочка она простенькая, только хорошенькая, как куколка. Но не может такой мотылечек иметь хоть какое-то влияние на мало-мальски самостоятельного мужчину. Калибр не тот. А из того, что я узнал о господине Трояновском, следует, что он весьма умен и крайне разборчив. Барышню свою держит не для души, а для дизайну. И поэтому в нашей игре она всего лишь пешка — то есть фигура разменная и практически бесполезная.
— Даже так? — заметно заинтересовался одноглазый. Колечки перестал выпускать.
— Я показал ей фотографии, как вы и велели. Девочка неприятно поражена, но ни на что толковое не решилась. Забегала, засуетилась, наделала глупостей. Попыталась выяснить отношения с Трояновским. Сделала это крайне необдуманно, так что теперь он знает, что его фотографировали. Будет начеку. Впрочем, все это я подробно изложил в двух предыдущих докладах. Я просто хотел уточнить — вы именно этого и добивались?
— Г-м-м, — протянул Владислав Витольдович. — Вы правы дважды: я неверно выстроил эту партию и мало доверял вашему профессионализму. Что ж, будет мне урок. А что бы вы теперь предприняли на моем месте?
— Да ведь мы с вами с этого и начинали. — Вадим в волнении даже привстал со своего места. — Я не на вашем месте и совершенно не знаю, чего вы добиваетесь.
— Теперь я вижу, что был совершенно прав, когда отказался от услуг вашего предшественника, — заметил одноглазый. — Он полагал, что раз Марина является дамой сердца господина Трояновского более трех лет, то она имеет на него определенное влияние и сможет оказать нам немало мелких, но бесценных услуг. Здесь и будут полезны фотографии — утверждал ваш предшественник. А вот фотографий до недавнего времени у нас не было. Трояновский достаточно холоден и рассудочен, занят скорее работой, нежели прекрасным полом.
— Не сейчас, — возразил Вадим. — Судя по состоянию Марины, ее возлюбленный на самом деле не на шутку увлечен Татьяной.
— Ею трудно не увлечься, — с непонятной для окружающих, плохо скрытой гордостью ответил хозяин. И помощник снова задумался, какое отношение старик имеет к Татьяне Зглиницкой, что она ему? Больше всего это было похоже на любовь-ненависть, но ведь он сам наводил справки, сам часто следил за ней и наверняка знал, что с Владиславом Витольдовичем она не встречалась ни разу в жизни.
А одноглазый в последний раз затянулся сигарой и сообщил:
— Ну что, меняем тактику? Напоминаю, что даже пешка может стать ферзём. Исходя из этого, поступим следующим образом…
* * *
Андрей привез Татьяну домой, провел до дверей, поцеловал. Он понимал, что тем все его обязанности, равно как и права, исчерпываются, и не находил причин, чтобы задержаться еще чуть-чуть, хотя бы на пару минут.
— Уже поздно, — мягко напомнила Тото, — езжай.
— Хорошо. Как скажешь, — грустно ответил он.
— Созвонимся около трех?
— Ты необыкновенная… — невпопад сказал Трояновский.
— То есть не созвонимся? — спросила она лукаво и потерлась щекой о его ладонь; слегка ее укусила.
— Сумасшедшая девчонка, — прошептал молодой человек, чувствуя, как расползаются по коже мурашки.
— Черт! — озорно прищелкнула она пальцами. — Меня давно никто не называл девчонкой. Это приятно.
— Может, поохранять тебя тут до завтрашнего утра? — предложил Андрей. — А то опять исчезнешь.
— Когда это я исчезала? — изумилась Тото.
— А где ты была все эти годы? Таилась? Пряталась? Енотов всяких заводила.
И было неясно, шутит он или всерьез ее укоряет за многолетнее отсутствие и его неправильную, как теперь выяснилось, жизнь.
