– Харли Таггерт умер, Клер. И мы перед ним в долгу.
– Тебе никогда не было никакого дела до Харли! – воскликнула Клер. – И не делай вид, будто он был тебе дорог!
Сердце у нее бешено колотилось, вся кожа покрылась мурашками. Ну почему он не хочет просто принять ее ложь на веру, оставить ее в покое, отвезти домой?
– Мне была дорога ты.
Его признание повисло в воздухе, заполняя собой ночь. На небе уже начали проглядывать первые звезды, сумерки сгущались вокруг них. Клер отчаянно боролась с желанием обнять его за шею, поцеловать, сказать, что она никогда не переставала его любить, что, если бы не судьба, она ждала бы его всю жизнь.
– Ты несешь на плечах слишком тяжкую ношу, Клер.
– Я думаю, мы должны оставить Харли почивать с миром.
– Ты действительно этого хочешь? Чтобы я отступился?
– Да, – сказала она.
– Врешь.
– Нет, я...
– В том-то все и дело, разве ты не знала? Ты никогда не умела убедительно врать.
Внезапно он притянул ее к себе, и Клер почувствовала, как жар распространяется по всему телу. Ей казалось, что кроме них не осталось людей на земле. Она была единственной женщиной, а он – единственным мужчиной.
– Кейн, я не думаю... о боже!
Он нашел губами ее губы в горячем, яростном, голодном поцелуе, и у нее подкосились ноги.
– Клер! – прошептал он хриплым, прерывающимся голосом. – Дорогая моя, Клер.
Она закрыла глаза и мысленно приказала себе оттолкнуть его. Оставаться с ним – все равно что играть с огнем. Но поцелуй становился все глубже, и Клер наконец раскрылась ему навстречу, как цветок раскрывается навстречу солнцу, груди у нее нетерпеливо заныли в ожидании ласки. Впервые за много лет она ощутила уже почти забытую сладкую боль. Она хотела его. Господи, как сильно она его хотела!
Кейн уложил ее прямо на землю, его пальцы начали торопливо расстегивать пуговицы блузки, а она часто-часто задышала, прижимаясь лицом к его шее. Потом он одним быстрым движением стянул с нее джинсы и на мгновение отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза.
– Клер, – прошептал он, – ты уверена?
Клер ни в чем не была уверена, кроме одного: она хотела его. Пока кровь еще не остыла у нее в жилах, она хотела его всего.
– Д-да... Да, Кейн, – сказала она, и он сорвал с нее трусики, поднял ее бедра к своим плечам и спрятал лицо между ними.
Клер казалось, что ее тело расплавилось, превратилось в желе. Она извивалась, чувствуя его губы и язык, его горячее, сладкое дыхание.
– Кейн! – вскрикнула она и сама не узнала своего голоса.
Его пальцы ласкали чувствительную кожу, язык творил чудеса.
– Ну давай, давай, дорогая, не сдерживайся. Дай себе волю, – приглушенно бормотал Кейн.
И она двигалась, прижимаясь к нему, не в силах остановиться. Луна и звезды закружились каруселью у нее над головой, земля закачалась, когда первый спазм потряс ее тело. Она закричала, вцепившись пальцами ему в волосы:
– Кейн... Кейн!
– Я здесь, Принцесса, – отозвался он, опустив ее на землю. Слезы покатились у нее из глаз, и он осушил их поцелуями. – Все хорошо, Клер.
– Я не должна была...
– Ш-ш-ш... Просто наслаждайся.
Он потерся носом о ее шею и вновь принялся ласкать грудь, успокаивая и в то же время требуя большего. А Клер не могла остановиться. Хотя мозг услужливо предлагал тысячи причин для отказа, она просунула руки ему под рубашку и стянула ее вместе с курткой. Кейн отрывисто втянул в себя воздух, когда она провела ладонями по его груди и животу, обводя контур рельефно выступающих мускулов, а потом потянулась к ширинке.
Он перехватил ее запястье.
– Ты не обязана.
– Молчи! – Клер расстегнула «молнию», стянула с него старые джинсы и коснулась обнаженной плоти. – Я хочу этого, – прошептала она. – Я сама хочу этого!
Кейн застонал, а потом его губы властно овладели ее ртом, и он проник в нее с первобытной страстью, от которой у нее кружилась голова. Клер не могла думать, не могла дышать, пока он осыпал поцелуями ее глаза, щеки, шею. Звезды расплылись у нее перед глазами, она подхватила его ритм. Быстрее, быстрее, быстрее. Все было таким горячим, влажным и скользким. И тут Клер поняла, что сейчас взорвется.
– Кейн! – закричала она, конвульсивно сжимаясь вокруг него. Луна рухнула на землю, а ее душа унеслась к звездам, когда он в последний раз поцеловал ее. – О боже, Кейн.
– Прости меня, – прошептал он, сжимая ее в объятиях с таким отчаянием, что у нее дрогнуло сердце. – Прости...
– За что?
– За то, что я так сильно тебя хотел.
– Это не грех, – сказала Клер, и ее глаза наполнились слезами.
– Ты так думаешь?
Клер замерла, когда до нее дошел смысл ее слов. Неужели все было задумано только для того, чтобы использовать ее? Неужели именно это он сейчас хочет ей сказать? Ей вдруг стало трудно дышать. Что на нее нашло, что заставило ее отбросить все разумные предосторожности и позволить ему подобраться так близко?
– Я... мне нужно идти.
– Не спеши.
Его сильные руки сковали ее, не давая шевелиться.
– Но дети...
– Они прекрасно обойдутся без тебя. Останься еще на минутку, Клер. Дай мне побыть с тобой.
– Зачем? Надеешься, что я расскажу тебе что-то такое о прошлом, чего ты еще не знаешь?
– Нет. Просто мне хочется немного покоя. – Он приподнялся на локте и заглянул ей в глаза. – Неужели так трудно это понять?
– Я хотела бы тебе доверять.
– И что тебе мешает?
– Ты пытаешься погубить моего отца, мою семью, все, во что я верю.
– Нет, дорогая. – Он погладил ее по волосам. – Я просто хочу узнать правду.
– И ты считаешь, что правда никому и никогда не может причинить боль?
– Ничего подобного. Правда иногда бывает очень страшной, но это лучше, чем жить во лжи.
Клер его слова не убедили. Кроме того, она столько лет прожила во лжи, что уже не смогла бы отличить ее от правды.
– Честное слово, мне пора возвращаться.
Она потянулась за своей одеждой, но Кейн остановил ее, схватив за запястье.
– Просто верь: что бы ни случилось, я не хочу причинить тебе боль.
– Но ты это сделаешь, – обреченно сказала Клер. Ей вдруг стало холодно, как будто она ощутила ледяное дыхание судьбы. Этим человеком движет неведомая ей сила. И он не остановится, не сдастся, пока не узнает правду. – Сделаешь, потому что считаешь, что у тебя нет выбора.
– Его действительно нет.
– Ошибаешься, Кейн. Выбор есть всегда.
«И ты свой выбор сделала, – добавила она про себя. – Ты решила не говорить ему правды о Шоне и при этом опять занималась с ним любовью. О, Клер, когда же ты поумнеешь?»
– Похоже, твои дети благополучно выжили, – заметил Кейн, наблюдая, как Клер хозяйничает в кухне, готовит им обоим кофе с коньяком.
