сказал Тхэ Мин тихо, как бы мне в упрёк, когда Джона вышел.
— Потом напьёшься.
Джона вернулся минут через двадцать. Мы успели заскучать. Тхэ Мин листал разные журналы о беременности женщин и спрашивал, что значит то или иное слово. В общем, он меня замучил.
Медленно закрыв за собой дверь, Джона замер. Руки его были в карманах белого халата, а взгляд смотрел в пустоту. Наконец он сказал:
— Сожалею, но тот врач уволился.
Я подорвалась с места. Где-то внизу живота кольнуло, но я проигнорировала боль.
— Что значит уволился? А найти его нельзя? Он ведь из Нью-Йорка.
— Мне сказали, что он уехал с семьёй в Грецию.
Новость настолько меня ошеломила и расстроила, что я начала кричать что-то о несправедливости. Тхэ Мину наш разговор я забыла перевести, и он разволновался. А потом мне резко поплохело.
Голова закружилась, в глазах потемнело и стрельнуло где-то внизу живота. Я ахнула, согнувшись пополам.
Тхэ Мин испугался, но успел меня подхватить.
— Элора!
Дальше я смутно понимала, что происходит. В голове билась четкая мысль: «Ну и пусть. Мне ребёнок Вона не нужен».
~~~
Очнулась я в палате, и сразу поняла, что спала из-за лекарства; в обморок я точно не падала. Придя немного в себя и вспомнив, зачем я приехала в больницу и с кем, а потом припомнив в подробностях, что произошло, я немного расслабилась. В палате я была одна. Через трубку и иглу катетера в мои вены втекало лекарство. Машинально коснулась живота, и ответом мне был лёгкий пиночек. Такая реакция ребёнка меня позабавила, и я улыбнулась.
Губы пересохли настолько, что улыбка вышла резиновой. До стакана с водой не смогла дотянуться, пришлось встать. Всё ещё ощущая лёгкое головокружение, я, придерживаясь за стойку капельницы и везя её за собой, пошаркала к столу.
Джона вошёл, когда я допивала воду.
— Который час? — спросила я прежде, чем он удивился, что его пациентка на ногах.
— Семь вечера. Как чувствуешь себя?
— Прекрасно. — Джона посмотрел на меня сурово исподлобья, и я поправилась: — Почти.
— Я бы хотел оставить тебя на ночь в больнице.
— Не нужно. Я правда себя хорошо чувствую, ребёнок шевелится. Ничего ведь серьёзного?
— Я не смотрел тебя на УЗИ, только слушал сердцебиение малыша. Всё указывает на…
— Гипоксию? Мой врач в Орландо говорил об этом, но вроде не советовал госпитализацию. — Я помолчала, затем присела на кровать. — Плод маленький.
— Гипоксия влияет не только на задержку роста. Если она развивается на поздних сроках беременности, то это чревато поражением нервной системы. Я выпишу тебе лекарства, которые ты пообещаешь принимать.
— Хорошо, доктор Марс, — кокетливо произнесла я и протянула руку. — Снимите эту иглу? Я поеду в отель… отдыхать.
— Только, — он указал на меня ручкой, — когда лекарство закончится.
Он быстро проверил количество жидкости в пакете, затем велел мне лечь, а сам вернулся к записям.
— Как поживает твоя жена?
Джона замер. В его выражении читалась крайняя степень усталости и уныния. И я сникла.
— Жена бросила меня два месяца назад. Готовлюсь к бракоразводному процессу.
— Сожалею, — тихо произнесла я.
А потом вошёл Тхэ Мин.
— Медсестра сказала, что Элора проснуться, — сказал он на ломаном английском. И мы сразу обменялись робкими улыбками. — Всё есть хорошо?
— Да, — кивнул Джона, — ваш ребёнок в порядке, но необходимо соблюдать осторожность.
— «Наш», — нахмурившись, Тхэ Мин в недоумении посмотрел на меня.
— Э… он не отец, — быстро сказала я. — Просто друг моего мужа.
Лицо Джона залилось краской смущения, он спрятал взгляд в моей истории болезни, затем сказал:
— О, приношу свои извинения.
Через час мы с Тхэ Мином собрались возвращаться в отель. Медсестра помогла мне переодеться, пока Тхэ Мин ждал меня в коридоре. Он терпеливо выдержал всё время, пока я находилась под наблюдением и не высказал ни единой жалобы. Перед уходом Джона вручил мне рецепт с прописанными лекарствами и попросил Тхэ Мина проследить, чтобы я их купила.
— Да. Сейчас прямо купить их, — ответил он, забирая у меня рецепт.
Затем Джона протянул мне свою визитку.
— А это на случай непредвиденных ситуаций. Звонить можешь в любое время дня и ночи.
— Спасибо за помощь, — сказала я, пряча визитку в карман джинсов.
Мы обменялись взглядами, после чего Тхэ Мин мягко подтолкнул меня к выходу. Мы вернулись в отель, по дороге заехав в аптеку. Тхэ Мин зашёл вместе со мной в номер, разложил коробочки с таблетками на прикроватной тумбочке, перенёс графин с водой из гостиной в спальню и поставил рядом пустой стакан. Затем, поджав губы, посмотрел на всё это долгим взглядом.
— Читтапон позаботился бы о тебе лучше, чем я.
— Не волнуйся, — у меня дрогнул голос. — Я в полном порядке. Мы… ничего не добились.
— Да, — печально кивнул он.
— Наверное, придётся смириться?
— Ничего другого не остаётся.
— У меня была мысль поговорить с очевидцами аварии. Может… с полицией.
— Ничего мы этим не добьёмся. Прости, что пришлось ехать со мной сюда. Это было глупой идеей. Даже не знаю, что именно я хотел узнать…
Тхэ Мин замолчал, уставившись в сторону. В его глазах блестела грусть. Слова, произнесённые им, вызвали бурю разных эмоций. Сглотнув ком, я поддалась порыву, подошла к нему и крепко обняла. Руки Тхэ Мина, привыкшего держаться от женщин на расстоянии и лишь почтенно кланяться им, несмело коснулись моей спины. Он не сразу расслабился, но когда понял искренность этих объятий, прижал к себе крепче и даже щеку приложил к моим волосам.
— Ты хорошая. Я ненавидел тебя… Прости…
— Поверь, это было взаимно, — оторвавшись от него, я улыбнулась. Слёзы текли по лицу, но я даже не думала их вытирать. — Важно не прощение, а то, что мы оба поняли, в чём были неправы. Я до сих пор люблю Читтапона. И буду любить всегда. Вечно. Неважно, как сложится моя жизнь, я буду любить
