– Вообще-то, – мрачно произнес он, – телохранители должны заботиться о своих клиентах, а не наоборот.
– И это ты говоришь мне!
– Нет, конечно, я очень тебе благодарен.
– Благодарен?! – взвилась Мадлен. – Да на кой черт нужна мне твоя благодарность, сукин ты сын?!
Рэнсом растерянно заморгал:
– Мэдди…
– Нужна мне эта твоя благодарность сто лет! – не унималась Мадлен. – Заруби на своем носу, что если я и сделала для тебя что-то, то вовсе не ради твоей идиотской благодарности.
– Ты… ты, кажется, слегка возбуждена, – осмелился вставить Рэнсом.
– Слегка?
– Гм… Ну, конечно, я предполагал… гормональные изменения… Но не до такой же степени, Мэдди.
– Гормональные изменения? Ты о чем? – не поняла его Мадлен.
– Ты же сама хотела мне кое-что сказать.
– И что же?
– Я постараюсь быть понимающим и терпеливым все это время.
– Какое время? – снова начала выходить из себя Мадлен. – Что ты мелешь?
– Я имею в виду следующие девять месяцев.
Мадлен замерла, не зная, что ответить. Потом машинально посмотрела на свой живот:
– Но почему ты решил, что я беременна?
– Мы ведь занимались с тобой любовью в последнее время без всяких предосторожностей. Поэтому нетрудно предположить…
– Но я не беременна! Я это точно знаю.
– У тебя были месячные?
– Да. – Мадлен покраснела: она уже успела отвыкнуть от его шокирующей прямолинейности. – На прошлой неделе.
– Что?! – Теперь уже растерянным выглядел Рэнсом. – Что же ты собиралась мне сказать?
У него екнуло сердце. Чего ему теперь было ожидать от этой непостижимой женщины? Что он сейчас услышит? Что все происшедшее между ними в Монтедоре – ошибка и она сожалеет об этом и приносит ему свои извинения? Рэнсом вдруг с испугом понял, что не сможет больше жить без нее.
– Я…
– Давай, давай, продолжай… – Рэнсом почувствовал, как душа у него уходит в пятки.
– Я просто хотела сказать тебе… – Мадлен сжала руки и тихо добавила: – Я люблю тебя, Рэнсом.
– О Господи, Мэдди, – только и смог выдохнуть он в ответ, чувствуя, как на глазах у него выступают слезы. – Ты знаешь, как можно меня обезоружить. – Подойдя к ней, Рэнсом нежно поцеловал ее в губы. – Мэдди, выходи за меня замуж.
– Ты серьезно? – удивилась она.
– Ну конечно!
– Да, на такое предложение ответить отказом трудно, – рассмеялась Мадлен. – Только… Только ты должен сказать мне сначала…
– Что именно?
– Ты должен сказать мне сначала, как тебя зовут!
Рэнсом закатил глаза:
– Как-нибудь потом… – Он осторожно расстегнул ей «молнию» на платье.
И в это время раздался громкий стук в дверь:
– Мэдди, с тобой все в порядке? – услышали они встревоженный голос Престона. – Тебе не нужна моя помощь?
– Нет-нет, – только и смогла проговорить Мадлен, задыхаясь от страсти: Рэнсом уже снимал с нее платье.
– Тогда почему закрыта дверь? – не отставал Престон.
За дверью, очевидно, начал собираться народ – Мадлен услышала оживленное обсуждение.
– Все… Все в порядке! – Мадлен помогала Рэнсому раздеваться, одновременно скидывая с себя одежду. А он уже прижал ее к стене…
На ее счастье, послышался голос Кэролайн – она сумела убедить всех разойтись. Умная девочка – прекрасно понимала, чем могут заниматься двое в закрытой полутемной комнате.
Они сидели, прижавшись друг к другу, облокотясь о стену. Одежда в беспорядке валялась по всей комнате. Дрожа от только что пережитых мгновений страсти, они держали друг друга за руки, шепча нежные слова и обещания.
Мадлен рассказала Рэнсому о трагедии, свидетельницей которой она стала в Сан-Ремо, о храбрости простых жителей Монтедоры, о времени, проведенном в католической миссии. Но больше всего, конечно, ей хотелось рассказать ему о сестре Маргарет.
– Я еще никогда в жизни не встречала человека, которым бы так восхищалась, – призналась Рэнсому Мадлен. – И я очень хотела бы встретиться с ней снова.
Рэнсом откинул волосы с ее обнаженного плеча:
– Сестра Маргарет представляется мне похожей на тебя…
– Она человек глубоко верующий, – вздохнула Мадлен. – Хотя, быть может, если бы лет пятьдесят назад она встретила человека, похожего на тебя, Рэнсом, вряд ли она осталась бы в девицах. – Сжав его ладонь, она прошептала: – Я решила подарить ей наше ранчо в Монтедоре.
– Неужели ты следила за тем, как складываются дела вокруг этого несчастного ранчо? – искренне удивился Рэнсом.
– Нет, конечно, – ответила Мадлен. – Но даже если бы я и могла организовать продажу этой земли сейчас, то кто бы согласился ее купить? Немцы, которым я собиралась продать ранчо, так и не добрались до Монтедоры: услышав о государственном перевороте, они тотчас забыли о своих обещаниях. Сестра Маргарет связана с дористами. Если они победят в гражданской войне, то, разумеется, позволят ей владеть ранчо. Но даже если победит Эскалант, не думаю, чтобы он осмелился связываться с католической миссией – у тех слишком большой авторитет во всем мире. Ну а если к власти вернется Веракрус…
– Это исключено, – решительно перебил ее Рэнсом. – С Веракрусом покончено, это уж точно. Он, как последний трус, бежал из страны в тот момент, когда был там нужнее всего. Я жалею только войска, которые по-прежнему остаются ему верны. Пока он где-то прячется, спасая собственную шкуру, несчастные солдаты рискуют жизнью, отражая атаки сегуридоров. Во имя жалкого предателя, бросившего их без малейших угрызений совести! – Разнервничавшись, Рэнсом закурил сигарету.
Мадлен какое-то время молчала, потом вдруг спросила:
– Думаешь, Мигелю удалось спастись?
Рэнсом так и подскочил:
– Господи, я забыл тебе сказать! Он ведь звонил мне.
– Он тебе звонил… – Мадлен не могла поверить.
– Да, из Нового Орлеана. Рассказал, что, после того как бежал из Дорагвы, он встретился с матерью и сестрами в условленном месте, недалеко от границы. На машине они добрались до Рио-де-Жанейро. Там продали машину и на вырученные деньги купили билеты до Нового Орлеана. Самое интересное, что им и обратные билеты пришлось покупать.
– Обратные билеты? – удивилась Мадлен. – Вот уж никогда не подумала бы, что Мигель захочет вернуться в Монтедору.
– Нет, конечно, – улыбнулся Рэнсом. – Просто через контроль иммиграционной службы пройти гораздо легче, если у тебя есть обратный билет.
– Почему он выбрал именно Новый Орлеан?
– Вычитал где-то, что если выбирать между Лос-Анджелесом, Нью-Йорком, Майами и Новым Орлеаном, то последний гораздо чаще оказывается более гостеприимным по отношению к чужеземцам.
– Сразу чувствуется, что Мигель долго планировал свой побег.
