— Я, конечно, патриот своего канала, — поддержал ее Артем, — но если…
— Не беспокойтесь, — снова вмешался спонсор. — Мы не позволим, чтобы такую великолепную творческую команду притесняли. Все вопросы можно спокойно решить.
— В самом деле, — с энтузиазмом воскликнул господин Зорин, — разве Маша будет чувствовать себя где-нибудь так комфортно, как на нашем канале? Здесь ее дом родной!
— Хорош дом, где попрекают куском хлеба, — заметила Рита, целиком переключая на себя энергию генерального спонсора и господина Зорина, которые в один голос начинают доказывать, что никто никого не собирается ничем попрекать.
Короче говоря, между ними начался заурядный торг, и Маша начала заметно скучать.
— Как твои дела? — шепнул ей Артем. — Я все время думал о тебе. Мне кажется, я поступил непорядочно. Наверное, из-за меня ты бросилась на этот чертов Кавказ. Я исковеркал тебе жизнь…
— Не пори чепуху, Артемушка, — спокойно ответила она. — Кажется, ты немножко переоцениваешь то, что между нами было.
— Ты так считаешь?
— Як тебе прекрасно отношусь, Артемушка, но не более того. Если уж кто и виноват перед тобой, так это я. У тебя прекрасная жена. Я рада, что у вас снова все наладилось.
— Я думал, тебя это угнетает…
— Что ты, я просто счастлива, — заверила его Маша. — К тому же я недавно встретила человека, который занял все мои мысли. Я влюбилась, Артем!
— Поздравляю, — пробурчал он, еще не зная, верить ей или нет. — Ты меня не обманываешь?
— А разве по мне не видно? — задорно спросила Маша.
— Эй, что вы там шепчетесь? — окликнул их господин Зорин. — По-моему, самое время высказаться вам! Вот тут Рита доказывает нам, что кто-то попрекает вас куском хлеба.
— Не ты ли только что крохоборничал из-за копеек на похороны твоего же товарища? — сказал Артем.
— Если бы я не знала так близко вашу манеру изъясняться и вас лично, господин Зорин, — добавила Маша, — я бы, пожалуй, не рискнула иметь с вами дело.
— Нашли козла отпущения! — наверное, впервые в жизни вышел из себя господин Зорин. — Я, оказывается, виноват в том, что случилось. Кажется, нам всем стоит немного поостыть. Может быть, нам перенести этот разговор на другой день?
— По-моему, это очень даже дельное предложение, — усмехнулась Рита.
— Ни в коем случае! — веско заявил генеральный спонсор. — Завтра же мы подпишем наш контракт в полном объеме, — пообещал он.
— Молодцы, — хмыкнул господин Зорин, обращаясь к Маше, Рите и Артему, — все-таки выкрутили руки нашему уважаемому спонсору.
— Как же без этого, — благодушно усмехнулся спонсор.
— Обиднее другое! — продолжал господин Зорин. — Меня, который столько сделал для Маши и для ее программы, выставили здесь каким-то бессердечным монстром.
— Ну-ну, — успокоила его Маша и даже погладила ладонью по щеке. — Никто так на самом деле не думает.
— Еще бы вы так думали! — все еще кипятился он. — Я забочусь о вас, как о собственной семье. Я ночи не спал, когда она геройствовала на своем Кавказе!.. А когда случилась эта ужасная трагедия и уже ничем нельзя было помочь, я принялся ломать голову, как извлечь из этого хоть какую-то пользу. Ведь нет же худа без добра. То есть я хочу сказать, что мы оперативно разослали тот репортаж по всем главным мировым телекомпаниям, не думая о презренном металле. Результат, по-моему, налицо. Международная премия будет и ему, этому мальчику, в зачет. Его памяти, я хочу сказать… И всем нам будет от этого немного легче.
— Вот это золотые слова, — кивнула Рита.
— Оказывается, у него тоже есть сердце, — добавил Артем.
— Ну спасибо, — вздохнул господин Зорин.
— А вот насчет мозгов — это еще большой вопрос, — мстительно ввернул Артем.
Все расхохотались, в том числе и господин Зорин.
— Давайте на этом покончим с разговорами о делах, — солидно предложил генеральный спонсор, давая понять, что торг закончен и сделка состоялась.
* * *
К концу ужина явился Иван Бурденко. Как раз для того, чтобы забрать жену и Машу. Все трое заехали к Маше выпить кофе.
— Уф-ф! — вздохнула Рита. — Пришлось потрудиться на благо родного канала. Кажется, все остались довольны? Я никого не обидела?
— Ты была проста, как голубь, и мудра, как змий, — улыбнулась Маша. — Что теперь?
— Остались формальности. Контракт вы подпишете завтра в офисе спонсоров. Премьера шоу намечена на конец года. Приблизительно через месяц можно приступать к работе.
— Значит, я еще успею съездить на Кавказ, — вырвалось у Маши.
— Уж и не знаю, — проворчала Рита. — Может быть, нужно было выставить более близкий срок пилотной программы.
— Почему ты так говоришь?
— Да потому что ты помешалась на своем полковнике.
— Вовсе нет, Рита. Просто на душе неспокойно. Он такой необыкновенный человек…
— Необыкновенный? Неужели?
— Я такого, по крайней мере, не встречала. Я так боюсь — вдруг он меня бросит…
— Что это тебе пришло в голову?
— Я говорила об этом с мамой.
— Она все-таки попыталась подлить яду. Я так и знала. Она заставила тебя проговориться о нем, а потом..
— Нет, Рита, совсем не то. Она действительно боится, чтобы со мной не произошло то, что происходит с ней. Она такая жалкая, нервная. Похоже, отец правда хочет ее бросить. Мне хотелось убедить ее в том, что даже если и так — ничего страшного не случится. Что она сможет пережить его уход.
— И убедила?
— Наверное, нет. Только сама стала мучаться такими же сомнениями. Если бы Волк меня бросил, я бы, наверное, этого не пережила.
— Что за ерунда, Маша! Еще как пережила бы!
— Нет, Рита, ты не понимаешь!..
Взглянув на подругу, Маша осеклась. Ведь Рите однажды пришлось пережить подобное.
— Прости, Рита, — прошептала она, прижимаясь к ней. — Я сама не знаю, что говорю…
— Конечно, не знаешь, — проворчала та. — С чего, например, ты взяла, что он тебя может бросить? Скорее уж ты его бросишь!
— Когда мы не вместе, я ни в чем не уверена. А вдруг он решит, что должен вернуться к жене?
— Ты, наверное, сводила его с ума своей ревностью? — улыбнулась Рита.
— Вполне возможно! Я почему-то приходила в бешенство от одной мысли, что он ест ее вареники! — кивнула Маша.
— А он убеждал, что терпеть их не может? — сказала Рита, и обе расхохотались.
Через полчаса Рита и Иван уехали домой, а Маша легла на софу и поставила у изголовья телефон. Она лежала и смотрела, как за окном едва колышется густая темная листва, подсвеченная серебристым электрическим светом. И ей уже было совсем даже не весело.
