— Тедди… Обмирая от ужаса, подступила к нему Лилиан. Пойми и смирись. Джессика не из тех женщин, кто способен на преданную любовь. Она бросила тебя, музыку ради того, чтобы быть с другим. Каким-нибудь подонком-плейбоем. Я видела фото этого актеришки.
— Не может быть, Лилиан… Тед как-то сразу поник, словно проколотый воздушный шарик. Случилось то, чего он давно ждал и боялся, Джессика ушла из его жизни.
Раздавленный, погасший, он представлял удручающее зрелище. Он был маленьким Тедди Андерсом, которого до смерти, до разрыва своего больного сердца любила Лилиан. Она прижала лобастую голову к своей теплой материнской груди и стояла так очень долго, до головокружения млея от слез Теда, насквозь вымочивших ее блузку.
Барри тайно увез Джессику в дом, который специально снял для нее на Калифорнийском побережье неподалеку от Санта-Моники. Джессика держалась спокойно и неприступно. Барри позаботился об охране, так или иначе ему надо было как можно дольше ограждать от мира свою пленницу.
Джессика поняла, кто ее похитил, как только нанятые Барри люди насильно усадили ее в автомобиль с запертыми дверцами и помчались в сторону Германии.
Гранд ждал ее в Мюнхенском аэропорту со всеми необходимыми для вылета в Штаты документами. С минуту они молча смотрели друг другу в глаза, и Барри отвернулся взгляд Джессики означал объявление войны. Она не удостоила его беседой на продолжении всего пути и смиренно приняла заявленные Барри условия.
— Считай эту поездку небольшим отдыхом. Я позабочусь, чтобы твоя репутация, как актрисы, и финансы не пострадали.
Джессика лишь равнодушно пожала плечами, словно речь шла совсем не о ней, и скрылась в отведенных ей комнатах.
Переодевшись, Барри спустился к бассейну с бутылкой виски и стал ждать, глядя на полоску океана, серебрящуюся з пальмами. даже в минуту уныния и растерянности осанка его сильного, породистого тела сохраняла величественность, а очень дорогой и сильно потрепанный спортивный костюм из неотбеленной парусины выглядел чрезвычайно элегантно. Так мог одеться наследник престола, играющий в «разбойника».
Опустив темные очки, Барри потягивал виски со льдом и просчитывал в уме еще раз, насколько велика вероятность ошибки. Он задумал убить сразу двух зайцев: вернуть свое влияние на Джессику и разрушить карьеру Андерса. И то, и другое жгло его мозг раскаленными иглами. Барри и не предполагал, что его довольно скромные композиторские амбиции разрастутся на фоне триумфальных успехов Теда в болезненную манию. У него было такое ощущение, что Андерс украл причитающуюся ему славу. Почему же, действительно, близость с Джессикой превратила Теофила в гения, а для Барри была лишь сильнейшей телесной усладой, фантастическим, а порой и обременительным, сексом, и все! «Но ведь ситуацию еще не поздно изменить! Джессика принадлежит мне это решили звезды. Убеждал себя Барри. Она откажется от Андерса, как только окончательно поймет то, что сама же и заявила: Тед питается ее силами, ее энергией… А если все же Андерс, лишенный Джессики, сохранит свою гениальность? Если она уже успела открыть в его душе сдерживающие творческую лавину шлюзы? А вдруг, в конце концов, эта загадочная, непостижимая женщина полюбила лобастого Теофила со всеми его промахами и слабостями, так же преданно, как толстуха Лилиан?».
— Налей мне немного. Хочется освежиться. В черном, глухом, чуть ли не до горла закрытом купальнике рядом с Барри выросла Джессика. Как ни в чем не бывало, она хлебнула виски, потянулась и нырнула в бассейн. Узкой рыбкой прошлось под голубой водой ее бледное, сильное тело.
— Уфф! В океане, конечно, лучше. Отфыркиваясь, она села на бортик. Но ты ведь не отпустишь меня, Барри. Ты задумал устроить провал Теду. Думаешь, он без меня ноль? Джессика сощурилась, посмотрев на высоко стоящее солнце.
— Уверен. Тед бездарность. Слабак и неудачник. Твои «вливания» энергии растрачены впустую. Извини, я сам ввел тебя в заблуждение. Мне показалось, он из породы победителей. Увы, я ошибся, а ты поставила не на ту лошадку.
— Глупости. Тед единственный. кто любит меня. Ты знаешь, что это? Знаешь, знаешь. ты слышал это в его музыке, Барри. Завидуешь, мучаешься. Ведь тебе не дано, могущественный Грант, не дано рыдать из-за женщины. ты даже не смог бы подставить свою спортивную грудь под клинок, чтобы заслонить любимую женщину, как сделал тот неудачливый Тореадор в Буэнос-Айресе. А ведь перед ним был лишь фантом, иллюзия. Подойдя к Барри, Джессика приподняла черные очки и заглянула ему в глаза странным, чуть сумасшедшим взглядом. А знаешь ли ты, что такое настоящее блаженство, подлинная радость, соединяющая двоих? Восторг на грани смертельной муки?.. Не знаешь, Барри… Не знаешь… Выпрямившись, Джессика вздохнула полной грудью и подняла лицо к небу. Каждый раз, когда я пела музыку Теда, а он сидел за роялем или дирижировал оркестром, мы ощущали непередаваемый восторг самого совершенного, самого могучего слияния, которое только может объединить людей…
Я знаю, такое дано лишь избранным. Я счастлива, по-настоящему счастлива, Барри. И знаешь, мы часто выступали в соборах, ведь Тед пишет чудесные органные мессы… Я пела с церковным хором, да, Грант! Помнишь, давным-давно в Сорренто ты подшучивал над вульгарной девчонкой, осмелившейся мечтать о величии… Ты часто ошибался, Барри. И теперь, что бы ни задумал, ты окончательно проиграл.
В груди у Барри что-то больно сжалось и так сильно стиснуло горло, что он едва проглотил набухший ком. Господи! Только теперь, потеряв ее, он понял, что не может жить без этой развратной, жестокой, опасной, балансирующей на лезвии ножа женщины. Грешницы, умеющей быть святой.
— Я полюбил тебя, Джес. Едва прошептал он. Это, как видишь, серьезно.
Джессика приблизила к Барри совсем девичье, без косметики лицо, и с издевкой улыбнулась:
— А ты не путаешь, милый? Ревность, зависть, разгулявшееся тщеславие, чувство собственности, которое ты тренируешь на мне, все это не любовь, нет!
Отойдя к ограде, Джессика устремила взгляд к океану. На ее обнаженных лопатках отчетливо виднелись крохотные родинки.
— Джес! Ты слышишь меня? Она не обернулась и Барри продолжил. Сейчас конец августа. В середине сентября в «Карнеги-холл» состоится авторский вечер Андерса. Я помогу ему с музыкантами, хором, солисткой. У него будет все самое лучшее, самое ценное, что есть в музыкальном мире. Кроме тебя…
Я не буду досаждать тебе своим обществом. Свое решение после концерта ты объявишь сама.
Барри подошел к ней, испытывая желание обнять за плечи. Но его разведенные руки замерли и легли рядом с ее, сжимающими прутья ограды.
