— Напротив. Я просто хотел посмотреть, сможешь ли ты заставить себя произнести это слово.
Она смерила его взглядом.
— Не сможешь, да? Ладно, я сам. — Он нелепо задвигал бровями и голосом настоящего повесы прошептал: — «Неназываемое». — Не заметив, что она закатила глаза, он продолжил уже нормальным голосом: — Дурацкое название для нижнего белья или, возможно, бельевого комплекта. Зачем придумывать название, потом решать, что его нельзя упоминать, и нарекать это «неназываемым», ведь это отрицает тот факт, что его уже назвали?
— Да, вот так головоломка. Могу я получить коробку назад?
— Нет, конечно. Такой замечательный приз за «спасибо» не отдают.
— Я уже заплатила за то, что внутри.
— Мне ты не платила.
— Тебе это не принадлежит, — сквозь зубы процедила она.
— Тем не менее коробка сейчас у меня, и за ее возвращение я требую компенсации.
— Не могу себе даже представить…
— Нет? Не творчески ты мыслишь. Я знаю как минимум дюжину вариантов оплаты, некоторые из них достаточно интересны.
— Чего ты хочешь, Вит?
Он крепко зажал коробку под мышкой.
— Услугу, — внятно ответил он. Мирабелла не могла не заметить, что его тон и выражение лица вдруг стали очень серьезными.
— Услугу какого рода? — настороженно спросила она.
— Достаточно приятного, но не почетного, — улыбнулся ей он. — Поэтому я прошу тебя.
— Ты просишь меня?
— Нет, честно. Узнай, что Кейт делает по ночам.
На ее лице, наверное, отразился шок, поэтому он продолжил:
— Не смотри на меня так. Я имел в виду совсем другое. Она что-то пишет, и я хочу знать, что и кому.
Она скрестила руки на груди.
— Продолжай.
Он пожал плечами.
— Особо нечего рассказывать. Иногда я вижу свет, бьющий из-под ее двери в предрассветные часы. Хочу знать, чем она занимается.
Мирабелла хотела знать, чем он занимался ни свет ни заря, но решила, что лучше не спрашивать.
Несмотря на мнение Вита, она достаточно творчески мыслила, чтобы назвать несколько причин, по которым он мог слоняться по дому на рассвете, но предпочла о них не думать. Вместо этого она сказала:
— Почему бы ее просто не спросить?
— Я спрашивал. Она заявила, что иногда не может заснуть, поэтому пишет письма. — Он призадумался. — Я в это не верю.
«И я», — подумала она.
— Кейт не из тех, кто станет лгать. — «Почти». — Она добросовестная переписчица.
Вит покачал головой.
— Я должен знать точно.
— Ты просишь меня шпионить за моей подругой, твоей сестрой?
— Да.
— Только ты просишь не по-настоящему.
— Да.
— Если я откажусь?
Глядя ей прямо в глаза, он развязал узел на крышке коробки.
— Ты не посмеешь! — ахнула Мирабелла.
— Еще как посмею. Ты знаешь, что я не блефую.
— Ничего подобного. И это неважно. Даже графу не сойдет с рук, если он вытащит «неназываемое» леди посреди улицы.
— Ты будешь удивлена, узнав, что графу может сойти с рук.
— Возможно, — проворчала она.
— Кроме того, я не просто собираюсь вытащить твое белье посреди тротуара. — Он коварно улыбнулся. — Я задумал споткнуться о бордюр и выронить содержимое на дорогу. Мы, Коулы, такие неуклюжие, видишь ли.
— Любой, кто знает тебя, не поверит этой жалкой отговорке…
— Я граф, — напомнил он, передернув плечами. — Мои отговорки не должны быть правдоподобными, они просто должны быть.
— Ты сделаешь это? — спросила она тихо. — Вот так меня унизишь?
Вит посмотрел на нее в упор:
— Моя сестра мне очень дорога.
«А ты нет». Удивительно, как громко могут прозвучать несказанные слова. И как убийственно. Этот человек был заносчивым, эгоистичным, избалованным ослом, и у нее уже на языке вертелось пожелание, чтобы он убирался к черту вместе с коробкой. И она бы произнесла его, если бы в коробке лежало обычное прочное, практичное белье. Но внутри находилась проклятая сорочка из голубого атласа. У незамужних благовоспитанных девушек не должно быть необычного белья. В лучшем случае она станет посмешищем, в худшем — полностью испортит себе репутацию.
Кипя от злости, она сжала кулаки, стиснула зубы и взглянула на него.
— Ладно, бессердечный дурак. Я согласна.
На лице Вита промелькнула эмоция, которую она не успела истолковать. Решила, что слишком сердита, чтобы из-за этого беспокоиться.
— Клянись честью, чертовка. Она хмыкнула.
— Честью жертвы шантажа, честью предательницы подруги или честью, которой, по твоим словам, у меня нет?
— Дай слово, что сделаешь, как я попросил.
— Приказал.
— Твое слово.
— Даю слово. Доволен?
Она знала, что доволен. В обществе, к которому принадлежал Вит, ничто не могло стать оправданием тому, кто нарушил слово, ведь каждый мог позволить себе твердые принципы. Вит никогда не нарушал данное слово. Он этим славился, и будь она не так на него сердита, она бы признала, что уважает его за это. Но жизнь преподала Мирабелле немного другой урок. Иногда принципы становились роскошью, которую могли позволить себе лишь богатые и могущественные. Чем ты богаче и могущественнее, тем благороднее можешь быть. Другим приходится довольствоваться тем, что есть.
Что касается Мирабеллы, ее нравственность иногда прогибалась под желанием выжить. Она не оправдывала ложь. На самом деле, она была решительно против обмана, но, как и Вит, готовый прибегнуть к шантажу, некоторое зло считала неизбежным.
Она не хотела предавать Кейт, но и не допустила бы того, чтобы ее белье разбросали по улице.
Вит, учуяв неладное, взглянул на нее еще раз, но, очевидно, решив, что не нуждается в дополнительных заверениях, кивнул и вручил ей коробку.
Позже Мирабелле придется признать, что в случившемся Вит виноват не был. Разве что косвенно.
Она уже держала коробку, но руки взмокли, и пот просочился сквозь дешевую ткань перчаток. Ей не терпелось перевязать узел, но было очень неудобно одновременно держать коробку и возиться с лентами. Мирабелла пожалела, что сначала не поставила ее на землю, потому что внезапно коробка стала медленно падать.
И падала она действительно медленно. Мирабелла подумала, что это заняло целую вечность, ведь она успела мысленно произнести все ругательства, которые когда-либо слышала, и те, которые, казалось, даже и не слышала. Пока ее мозг бешено работал, тело странным образом застыло на месте. Она смогла лишь в отчаянии сжать пальцы и вскрикнуть, прежде чем дно коробки со стуком коснулось тротуара. Крышка приподнялась от удара и, мельком показав ярко-голубой атлас, аккуратно встала на место.
