Дверь в правый флигель от ветра качалась и страшно хлопала. Она висела на одной петле. Девушка отворила ее и вошла в темноту. Сердце ее колотилось как бешеное. Она прошла сквозь склад и через коридор, уставленный книжными шкафами, вышла в холл. Лаура обомлела: картина, которую она увидела, была точно из ее сна. И вместе с тем совершенно другой. Не было гардины, закрывающей высокое окно. Не висели картины французских импрессионистов, которыми так гордились Хендерсоны. Не осталось ковров на ступенях лестницы. Лишь один ковер лежал на том месте, куда упала Джессика Хендерсон.
– Что ты вынюхиваешь здесь? – раздался грубый голос сзади. – Это частный дом. Проваливай, журналистка!
Лаура, обернувшись, увидела раскрасневшееся лицо Майкла. Он был в пижамных штанах и грязном банном халате. И, похоже, он был пьян.
– Майкл! С тобой все хорошо?
– Ты пришла затем, чтобы справиться о моем здоровье?
– Вообще-то да. Но не только. Я просто хотела тебя увидеть.
– А почему ты пролезла через черный ход? Признайся, на какую газету ты работаешь?
– Майкл, как ты мог такое подумать! – возмутилась девушка. – Я не работаю ни на кого и ни на какую газету. Все, что меня интересует, – это… ты.
– Сын убийцы?
– Нет, человек Майкл Хендерсон, который мне когда-то очень нравился.
– Это все в прошлом, – отмахнулся парень.
– Это может быть и в настоящем, и в будущем, стоит только захотеть.
– Я хочу… – он был уже не так агрессивен. – Только я ненавижу, когда за мной шпионят. Все, кто пролезал в этот дом, были репортерами.
– Уверяю тебя, я никогда в жизни не писала ни для какой газеты.
– А кем ты работаешь?
– Ассистентом врача в одной частной клинике.
Майкл снова ощетинился и попятился:
– Психиатра?
Лаура улыбнулась:
– Нет.
– Дядя Томас говорит, что мне нужно к психиатру. Но я не хочу, иначе меня снова упекут в сумасшедший дом!
Лауру шокировало это признание:
– Почему? Ты болен?
– Я вижу родителей во сне.
– Это не опасно.
– Во снах они все время лежат здесь, – парень показал рукой на ковер на полу. – Я сам постелил этот ковер. Там следы крови мамы…
– До сих пор?
– Пятна не отмываются. Какие только средства я не пробовал, даже кислотой. Кровь все равно проступает вновь. Мистика…
Держась за стену, Майкл сделал несколько робких шагов. При ходьбе он странно волочил ногу. «Где-то я уже это видела», – промелькнула мысль у Лауры. Но вспомнить не успела: Майкл не устоял на ногах и, опираясь на стену, медленно съехал на пол. Его лицо было мертвенно-серым.
Девушка опустилась на корточки рядом с ним:
– Да ты серьезно болен!
Парень слабо улыбнулся.
– Да, здоровым меня не назовешь. Эти приступы головокружения… – он поморщился. Очевидно, в эту самую минуту он испытывал один из приступов. – Дядя Томас приносит мне таблетки от головокружения. Я как раз только что одну выпил.
– От тебя разит алкоголем! Ты пил? – спросила Лаура, считая его учащенный пульс.
– Да. С алкоголем эти таблетки лучше усваиваются. Спирт быстро попадает в кровь, и вместе с ним – лекарство.
Лаура от удивления и возмущения даже вспотела:
– В жизни не слышала большей чуши! Алкоголь и лекарства несовместимы! Кто тебе это сказал?
– Дядя… – хлопая глазами, пробормотал Майкл.
Его трясло, словно в лихорадке, на лбу выступил пот.
– Давай-ка ложись!
Лаура скинула куртку, расстелила ее на пол и помогла парню лечь. Быстрым движением она расстегнула его халат и ослабила пояс. Пульс был учащенным, лоб – холодным и влажным. Она все же медсестра, оказывать помощь больным людям – ее профессия.
– У какого врача ты лечишься? – спросила она парня. – Его нужно срочно вызвать.
– Ни у какого, – пробормотал он.
– У какого? – Лауре сначала показалось, что парень произнес фамилию, а она не расслышала. – Ты сказал, что принимаешь таблетки. Кто тебе их выписал? Как фамилия врача?
Парень помотал головой:
– Таблетки… дядя… – захрипел он, – принес.
– Твой дядя врач?
Майкл снова еле-еле помотал головой.
– Какого черта! – выругалась Лаура. – Твой дядя приносит тебе таблетки, так? И ты ни у кого не лечишься?
– Да…
Она принесла из кухни холодной воды и несколько полотенец. Компрессы немного привели Хендерсона в чувство.
– Как долго ты принимаешь эти таблетки?
– С тех самых пор, как маму убили.
– О боже! – ужаснулась Лаура. – Ты уже несколько лет пьешь лекарство, которое тебе не помогает! И не идешь к врачу! Ты в своем уме, Майкл?
– Дядя Томас меня уже однажды отправлял к врачу, который упек меня на полгода в психушку. Это были полгода ада!
– Покажи мне твои таблетки.
Майкл осторожно поднялся. Лаура его придерживала за руку. Они прошли на кухню. Парень достал из шкафчика два светло-зеленых пузырька с пилюлями. На пузырьках не было ни названия, ни инструкции – вообще никаких опознавательных надписей.
– Что это? – вскричала Лаура. – И ты принимаешь это?
– Дядя Томас говорит, что…
– Дядя Томас, дядя Томас! – перебила она Майкла. – Что ты заладил? Кто знает, что за чертовщина в этих банках! Кто он вообще, твой дядя Томас? Почему ты его так слушаешься?
– Это дальний родственник со стороны мамы. Честно признаться, я даже точно не скажу, кем он приходится маме, но точно не братом. Но я с детства называю его дядей Томасом. Он часто появлялся в нашем доме. И кроме того, он единственный человек, который, также как я, считает моего отца невиновным. Все, когда случилась трагедия, отвернулись от меня, а он единственный, кто поддержал в трудную минуту.
– Не единственный. Я тоже верю тебе! Но все равно я не понимаю, почему ты так безоговорочно доверяешь ему…
– Потому что он единственный, кто считает моего отца невиновным… – повторил Майкл.
Лаура поняла, что разговор зашел в тупик. Она тайком сунула одну из баночек с пилюлями себе в карман.
«Кто этот таинственный дядя Томас? И почему его влияние на Майкла столь велико?»
* * *
Когда напольные часы в холле вновь пробили двенадцать раз, Лаура вздрогнула, хотя она сидела на кровати и ждала этих ударов. За пару часов до этого она справилась у хозяйки, не приходил ли часовщик? Та лишь усмехнулась и махнула рукой: мол, потеряла всякую надежду и уже не уверена, придет ли мастер вообще!
