— Я рада, что вы сами заговорили об этом. В ту ночь, когда убили Селину, вы ведь были у Норы Гейл?
— Поздравляю. Наконец-то вы хоть что-то угадали.
— Не угадала. Мне сказала Ванда Пламмет.
— А ее вы когда вычислили? — усмехнулся он.
— И ее я не вычислила, — неохотно призналась Алекс. — Я узнала ее на фотографии в школьном альбоме. Вы могли бы сами рассказать мне про нее, Рид.
— Мог бы. Но тогда вы стали бы приставать ко всем со своими вопросами гораздо раньше.
— Я не приставала к ней. Она сама все рассказала.
— От страха. Сейчас, глядя на нее, и не скажешь, какая она была оторва.
— Поговорим лучше о ее сестре, о Hope Гейл. Когда убили мою мать, вы провели с ней всю ночь?
— А вам очень хочется знать?
— Что вы делали?
— Угадайте с трех раз, две первые догадки не в счет.
— Занимались любовью?
— Трахались.
— Где?
— У нее дома.
— Нора Гейл сказала, вы были в машине. Он резко обогнал фермерский грузовик.
— Может, и так. Машина, дом, какая разница. Не помню.
— А до этого вы приезжали на ранчо.
— Ну и что?
— Вы там ужинали.
— Это мы уже обсуждали.
— То был особый вечер — на ужин пригласили Седину.
— Вы уже спрашивали об этом — не помните, что ли?
— Помню. Вы сказали мне, что ушли перед десертом, потому что не любите пирог с яблоками.
— Ошибаетесь. С вишнями. Я и сейчас его не люблю.
— Но вы ведь ушли не поэтому, Рид.
— Не поэтому? — На мгновение он отвел глаза от дороги и посмотрел на нее.
— Нет. Вы ушли, потому что боялись, что Джуниор сделает ей в тот вечер предложение. И еще больше вы боялись, что она его примет.
Рид резко затормозил «Блейзер» у мотеля перед входом в ее номер. Вылез, обошел вокруг и, открывая дверцу, чуть не сдернул ее с петель. Снова схватил Алекс за руку, вытащил из машины и подтолкнул к двери ее комнаты. Однако Алекс вновь упрямо повернулась к нему лицом.
— Все верно пока что, правда?
— Да, я пошел к Hope Гейл, чтобы выпустить пар.
— Помогло?
— Нет, поэтому я тайком вернулся на ранчо и нашел Седину в конюшне. А как мне пришло в голову, что она там, вы сами должны вычислить, госпожа прокурор, — усмехнулся он. — Я достал из кармана скальпель. Зачем я взял его из сумки ветеринара, когда с легкостью мог задушить ее руками, еще одна загадка, которую вам придется распутать. И заодно подумайте, куда я спрятал скальпель, когда разделся донага, чтобы трахнуть Нору Гейл, — она ведь наверняка бы его заметила.
В общем, я несколько раз полоснул им Седину. А тело бросил там же в расчете на то, что Придурок Бад увидит ее, проходя мимо, попытается помочь и в результате весь перемажется кровью.
— Думаю, все именно так и было.
— Значит, ваша голова набита дерьмом, и большой суд присяжных тоже придет к такому решению.
Он снова в сердцах подтолкнул ее к двери. Дрожащим голосом она бросила ему:
— Ваши руки в крови.
Он взглянул на свои руки.
— Кровь на них появилась раньше.
— В ночь, когда вы убили Селину? Он посмотрел Алекс прямо в глаза. И, приблизив к ней лицо, угрожающе прохрипел:
— Нет, в ту ночь, когда она пыталась избавиться от вас.
Несколько секунд ошеломленная Алекс смотрела на него, не мигая. А затем набросилась на Рида. Ногтями она пыталась дотянуться до его лица, а носками туфель ударить по ногам. Он даже застонал от боли и удивления, когда она все-таки сильно пнула его по коленной чашечке.
— Лжец! Вы врете? Врете!
Она размахнулась, норовя влепить ему пощечину. Ему удалось увернуться.
— Перестаньте.
Защищая лицо, он сжал ее запястья. Она вырывалась изо всех сил, брыкаясь и лягаясь ногами.
— Алекс, я же не вру вам.
— Врешь! Ублюдок. Знаю, что врешь. Моя мать не пошла бы на это. Она меня любила. Любила!
Алекс дралась, как дикая кошка. Ярость и адреналин гнали кровь по жилам, прибавляя ей сил. И все же с ним ей было не совладать. Сжимая левой рукой оба ее запястья, он вытряхнул ключ из ее сумочки и отпер дверь. Они вместе ввалились в комнату. Рид захлопнул дверь ногой.
Она отбивалась, протестующе кричала, пыталась высвободить руки из его тисков и, как безумная, мотала головой из стороны в сторону.
— Алекс, прекрати, — жестко приказал он.
— Ненавижу тебя.
— Знаю, но я не лгу.
— Лжешь!
Она вертелась и извивалась, стараясь ударить его по ногам.
Он повалил ее на кровать и придавил собственным телом. Продолжая крепко сжимать запястья, второй рукой закрыл ей рот. Она попыталась укусить его руку, но он надавил сильнее, и теперь она уже не могла двинуть подбородком, не рискуя сломать челюсть. Глаза, смотревшие на него поверх его руки, горели ненавистью. Ее грудь высоко вздымалась при каждом вдохе. Он тоже ловил ртом воздух, восстанавливая дыхание, волосы упали ему на лоб.
Наконец он поднял голову и пристально посмотрел ей в глаза.
— Я не хотел говорить вам, — сказал он тихим прерывающимся голосом. — Но вы так и подталкивали меня. Вот у меня терпенье и лопнуло. Теперь что ж, сказанного не воротишь, но будь я проклят, если лгу.
.Алекс двинула головой: «нет» светилось в ее неистовом взгляде. Выгнула спину, пытаясь сбросить его, но не могла пошевелиться под тяжестью его тела.
— Выслушайте меня, Алекс, — он сердито цедил слова сквозь зубы. — До того вечера никто и не знал, что Селина беременна. Прошло уже несколько недель, как она вернулась из Эль-Пасо, но я не ходил к ней, даже не звонил. Гордость не позволяла. Хотел, чтобы она тоже помучилась.
Он закрыл глаза и печально покачал головой.
— Мы играли друг с другом в детские игры, дурацкие, глупые игры мальчика с девочкой. Наконец я решил ее простить, — он улыбнулся с горькой насмешкой над самим собой. — Я отправился к ней вечером в среду, зная, что вила бабушка уйдет на службу в баптистскую церковь. После службы она всегда оставалась на репетицию хора, и я рассчитал, что у нас с Сединой будет пара часов, чтобы спокойно все обсудить.
Подойдя к дому, я несколько раз постучал в дверь, но она не открыла. Я знал, что она дома, потому что в задних окнах, там, где ее спальня, горел свет. Может, подумал я, она принимает душ или радио включила слишком громко и потому не слышит моего стука; в общем, я обогнул дом и подошел к задним окнам.
Алекс лежала под ним, не шевелясь. В ее глазах больше не было враждебности, в них сверкали непролитые слезы.
— Я заглянул в окно ее спальни. Там горел свет, но Седины не было видно. Я постучал по стеклу, она не отозвалась, но я заметил ее тень, двигавшуюся по стене ванной. Я видел ее через приоткрытую дверь. Окликнул ее. Она не вышла, хоть и слышала меня. Потом… — Он зажмурился, лицо исказилось гримасой боли, затем продолжал:
