— Я заглянул в окно ее спальни. Там горел свет, но Седины не было видно. Я постучал по стеклу, она не отозвалась, но я заметил ее тень, двигавшуюся по стене ванной. Я видел ее через приоткрытую дверь. Окликнул ее. Она не вышла, хоть и слышала меня. Потом… — Он зажмурился, лицо исказилось гримасой боли, затем продолжал:
— Меня взяла злость, я, видите ли, решил, что она разыгрывает из себя недотрогу. Но тут она открыла дверь шире, и я увидел ее. Сначала я просто смотрел несколько секунд ей в лицо, я ведь так давно не видел Селину. Она тоже смотрела на меня. Вид у нее был растерянный, она будто спрашивала: «А что теперь?» И только тут я заметил кровь. На ней была ночная рубашка. И весь подол был испещрен красными полосами.
Алекс закрыла глаза. Крупные мутные слезы выскользнули из-под ее дрожащих век и скатились на пальцы Рида.
— Я чертовски испугался, — сказал он хрипло. — Проник в дом, не помню даже как. Очевидно, поднял раму и пролез внутрь. В общем, через несколько секунд я очутился в спальне, уже обнимая ее. В конце концов мы оказались на полу, и она как-то обмякла у меня в руках.
Она не хотела говорить мне, что произошло. Я стал кричать на нее, трясти. В конце концов, уткнувшись мне в грудь лицом, она прошептала: «Ребенок». И тогда я понял, что означает эта кровь и откуда она сочится. Я сгреб ее в охапку, выбежал на улицу и посадил в машину.
Минуту он молчал, вспоминая. А когда вновь принялся рассказывать, напряжения в голосе у него уже не было. Он заговорил сухим, безразличным тоном.
— В городе был один врач, который делал тайком аборты. Все об этом знали, но помалкивали, потому что аборты в Техасе были тогда еще запрещены. Я отвез Селину к нему. Позвонил Джуниору и велел привезти денег. Он приехал прямо туда. Потом мы с ним сидели и ждали, пока доктор занимался ею.
Он долгим взглядом посмотрел на Алекс, потом убрал руку. На нижней части ее и без того бледного лица остался резкий белый след от его руки. Теперь се тело обмякло, она лежала неподвижно, будто мертвая. Он стер пальцами слезы с ее щек.
— Будь ты проклят, если солгал мне, — прошептала она.
— Я не солгал. Спроси Джуниора.
— Джуниор подтвердит, даже если ты скажешь, что небо зеленое. Я спрошу врача.
— Он умер.
— Естественно, — заметила она, сухо рассмеявшись. — Как она пыталась убить меня?
— Не надо, Алекс.
— Нет, скажи.
— Нет.
— Чем именно?
— Не имеет значения.
— Говори же, черт возьми!
— Вязальной спицей твоей бабушки, Перепалка началась вполголоса, а закончилась громким криком. Внезапно наступившая тишина оглушила их.
— О господи, — простонала Алекс; закусив губу, она уткнулась лицом в подушку. — О господи!
— Ш-ш, не плачь. Седина не причинила тебе вреда, только себе.
— Но она ведь хотела убить меня. Не хотела, чтобы я родилась. — Все тело ее содрогалось от рыданий. Он принимал их и гасил своим телом.
— Почему врач просто не выковырнул меня, когда занимался ею?
Рид не ответил.
Алекс повернула голову и пристально посмотрела на него. Вцепилась в его рубашку и сжала кулаки.
— Рид, почему?
— Он предложил это.
— Тогда почему не сделал?
— Потому что я поклялся убить его, если он это сделает.
Между ними током пробежало какое-то новое, неизъяснимое чувство. Ощущение было таким сильным, что у нее перехватило дыхание, заболело в груди. Из горла непроизвольно вырвался смутный возглас. На минуту пальцы ее разжались, выпустив ткань рубашки, но потом сжались с новой силой, привлекая его ближе. Ее спина вновь выгнулась дугой, теперь уж не в попытке сбросить его, а чтобы теснее прижаться к нему.
Он запустил пальцы в ее волосы и, склонив русую голову, приник открытым ртом к ее рту. Ее влажные раскрытые губы тотчас отозвались на его поцелуй. Он засунул язык глубоко ей в рот. Она поспешно высвободила руки из рукавов жакета и обхватила его шею. Внезапно он поднял голову и посмотрел ей в глаза. От слез под глазами темнели круги, но голубые зрачки были кристально чисты и смотрели на него спокойно и прямо. Она прекрасно осознавала, что делает. Именно в этом он и хотел убедиться.
Он провел большим пальцем по ее влажным, припухшим от поцелуя губам. Ему хотелось целовать ее снова и снова.
Оторвавшись от губ, он приник к ее шее, и она беззащитно выгнулась навстречу ему. Он слегка покусывал и поглаживал языком ее кожу, ласкал ухо и шею, а когда одежда стала мешать, он, приподняв Алекс, стащил с нее свитер.
Они снова легли, и тишину комнаты нарушало только громкое прерывистое дыхание. Он расстегнул ее лифчик и отбросил его в сторону.
Пальцами легко коснулся ее груди, теплой и розовой от возбуждения. Обхватив одну грудь рукой, приподнял ее и взял губами сосок. Его настойчивая и искусная ласка вызвала у нее мучительный трепет в низу живота. Когда же сосок напрягся, Рид стал резко теребить его кончиком языка.
Охваченная незнакомым радостным волнением, Алекс невольно произнесла его имя. Он зарылся лицом в ложбинку между ее грудями и, теснее прижав ее к себе, повернул. Теперь она оказалась сверху. Одновременно он выскользнул из своей куртки, а она стала лихорадочно расстегивать пуговицы его рубашки. Он расстегнул «молнию» и пуговицу на юбке, стащил ее через бедра, захватив вместе с ней и нижнюю юбку. Алекс гладила пальцами густую поросль на его груди, целовала упругие мускулы, терлась щекой о его торчащий сосок.
Они снова поменялись местами. При этом ей удалось сбросить туфли и чулки. Рука его скользнула вниз по ее животу, оттянула трусики, властно накрыла ее холмик. Большим пальцем руки он раздвинул губы и открыл ее упруго податливую плоть. Погрузив в нее кончики пальцев, оросил крошечный бугорок влагой ее собственного желания.
Когда она застонала от наслаждения, он наклонился и поцеловал ее в живот. Стянув с нее трусики, уткнулся в ее темно-рыжие завитки между бедрами, прикоснулся к ней открытым ртом.
С трудом расстегнув у себя «молнию», взял ее руку и приложил к своему мощно торчавшему члену. Тихо чертыхнулся, когда она стиснула его в кулаке. Легким толчком раздвинул ей бедра и опустился между ними.
Гладкий кончик пениса скользнул между складками ее тела. Рид накрыл ладонями ее груди, легкими движениями потирая набухшие соски. Затем уверенно и плавно нажал бедрами, чтобы войти в нее. И не смог.
Он немного поменял позицию и предпринял новую попытку, но опять встретил сопротивление. Не веря себе, он приподнялся и посмотрел на Алекс в недоумении.
— Так, значит, у тебя никогда еще не было?.. Дыхание ее было неровным, трепещущие веки полузакрыты. Из горла вылетали тихие, страстные звуки. Руки беспокойно, как бы ища чего-то, скользили по его груди, шее, щекам. Кончики пальцев коснулись его губ.
