Вес, давящий на нижнюю половину туловища, пропал. Лис со стоном вытащила ноги. Её потряхивало.
Мужчина подхватил её без промежутка на передышку. Тёплая влага мигом впиталась в ткань блузы на спине. Окно разверзалось над ними люком к солнцу.
— Я подсажу. Ухватиться сумеете?
— Да, – ответила она.
Безошибочно определив неуверенность, он ободрительно ей улыбнулся.
— Выше нос, Лис. Дотянетесь. Каких-то семьдесят дюймов для вас не препятствие.
— Я за вас переживаю, – ядовито заметила она. – Я не пёрышко. Потом заявите, что без руки вас оставила.
— За меня? Не надо. В худшем случае потребую перебинтовать в награду.
— Я не медсестра.
— А я не из спасательного отряда, но вас же спасаю.
— Резонно.
На осуществление задуманного им потребовалось два подхода. Первая попытка едва не опрокинула их на штыри от полок. Лис выкарабкалась на раскалённый лучами вагон и подала канцлеру ладони. Он закинул к ней китель, планшет и сунул её клинок – филигранно выполненное оружие с тонким узким лезвием, который она носила под одеждой.
— Спускайтесь. Я за вами.
Она повиновалась, подхватила небогатую поклажу и полусползла-полусъехала на траву. На споры её не хватало. Велел уйти – выберется без неё.
Наверху громко прогремел взрыв. Она обернулась на него: оранжевое пламя поглотило локомотив, отброшенный на камни и частично вонзившийся в податливую породу. Возле него на крыше лежал уцелевший кусок второго вагона. Третий, не менее изуродованный, свисал с вывернутых рельс на мосту. В него врезались четвёртый – от столкновения его сжало – и пятый. Их вагон вместе с седьмым скатились по склону. Туннель тоже пострадал: арка обрушилась. Что случилось с оставшимся составом, Лис не видела. Возможно, его завалило.
— Боже, боже!.. – зарыдала какая-то пожилая женщина.
Её вытащили через тамбур. Кроме разбитого лба, травм у неё не наблюдалось. Вынесший её мужчина держался за сломанное ухо. Его скула кровила.
— Как же это?.. Как! – Рыдание переросло в вой.
Пространство рядом с Лис заполнялось выжившими. Канцлер не торопился. Она заметила его на другом конце вагона: он ссаживал девочку. На её розовом платьице пестрело красное пятно. Затем на твёрдую землю сошла её мать – вероятно, мать.
Еле-еле волочась, девушка переместилась туда. Он разглядел её среди мельтешащих фигур.
— Подсобите-ка.
Чуть поскользнувшись, он опустился на колени и, держа копошащийся свёрток, низко нагнулся к ней. Она интуитивно приняла его ношу. Под кучей тряпок обнаружилась красная сморщенная мордочка младенца – он собирался разразиться плачем.
Ни испугаться, ни толком запаниковать Лис не позволили. Девушка не старше неё спрыгнула вниз под чутким руководством канцлера.
— Спасибо, – промолвила она, забрав малыша.
Они отошли. Бледный Катлер не то сполз, не то рухнул перед ней.
— Есть, чем перевязать?
Лис молча рванула подъюбник. Мужчина сел, подставив ей плечо.
— Вы мне за наряд должны, – твёрдо объявила она, затянув узел потуже.
Поморщившись, он оглядел результат её «врачевательства». В зрачках отразились блики.
— Проведу вас по бутикам в Тэмпле.
— Мне достаточно денежной компенсации.
— Не отбирайте у меня удовольствие поучаствовать.
— Не мечтайте.
Он неловко поднялся. Лис пришло в голову, что, отпустив его, она не найдёт смелости спросить после.
— Как вы догадались, что я люблю вишни?
Он покосился на неё. Ухмыльнулся. Устало. Совсем нехорошо.
— Я же собирал на вас досье.
Девушка в страдальческом жесте провела по лицу ладонями. Зачем уточняла – всё и так очевидно.
— Есть хоть что-то, чего вы обо мне не узнали?
— Да, – сразу ответил он. – Ваш размер обуви.
Смех прорвался изнутри – не напускной, не язвительный. Вполне искренний.
— Восемнадцатый{?}[Соответствует 37-38.].
— М-м?
— Восемнадцатый, говорю. Размер. Для полноты данных вам. Не халтурьте.
Катлер уставился на её босые ступни. Туфли не спасли – они канули в бездну под свалкой, в какую обратилось купе. Она подвигала пальцами через дырки в чулках. «Стыд и срам!» – ужаснулась бы приличная дама. «Вентиляция», – оптимистично успокоила себя Лис. По счастью, чулки нынче не в дефиците.
— Я поищу моих парней и мистера Берга. Заночевать, похоже, придётся здесь. Устройтесь где-нибудь. Я к вам попозже присоединюсь.
— Не боитесь, что слиняю под шумок?
— Вас прогулочным шагом нагнать несложно.
Она сунула клинок за пояс и, спохватившись, окликнула Катлера:
— Кто нападал? Там, в купе. Вдруг они заявятся?
Облокотившись на колесо для поддержки, он утёр лоб. После дождя парило.
— Радикалы. Красный фронт.
— Вы по нашивкам определили?
— Не только. Они активнее прочих силятся спровадить нас с Азефом в гроб. Мы для них кость поперёк горла. – Он усмехнулся. – Почему, интересно.
«Действительно», – мысленно фыркнула девушка и, вытащив себя в вертикальное положение, поковыляла к столпотворению пассажиров. В бедствии един и пахарь, и наёмник.
Трупы укрывали простынями. Закат одевал их в алый и ярко-оранжевый – торжественный саван смерти. Плач не стихал. Несмотря на утомление, Лис не дремала. Завернувшись в китель – ночная прохлада кралась из низины, – шептала молитву.
О возвращении канцлера сообщила мягкая перемена в настроениях. Он, как подрубленный, плюхнулся на траву. Усталость вдавливала его в почву.
— Небо горит, – выдавила она, мазнув по мужчине беглым взглядом.
Он прислонился к дереву, под которым растянулась она. И ещё с десяток человек.
— Пускай. Лишь бы не земля.
— Генерал цел?
Катлер кивнул.
— Цел. Он меня переживёт. Таскал обломки наравне с молодёжью.
— С вашими-то приключениями точно переживёт!
Оба помолчали. Лис искала слова. Сказать намеревалась многое – да оно стыло поперёк горла.
— Вас винят в терактах. Мол, ничего не делаете.
Он измождённо прикрыл веки.
— Слышал. В их обвинениях есть доля правды. Опустим эмоциональный фактор: они шокированы и в трауре.
— Кто, считаете, организовал?
— Неважно. Враги, террористы. Какой смысл определять их партийную принадлежность и уклон? Я цвет знамён не спрашиваю, когда виновников закон достаёт.
— Что ж такое – ваш закон?
— Пока что – убеждения большинства. Революция.
— А после?
— После… после поженим закон с моралью, если получится. Хотя маловероятно.
— Если получится… – эхом отозвалась она и, набрав в грудь воздуха, выдала: – Я согласна. На вас работать.
Его брови изогнулись. Не насмешливо. Всё так же поломано.
— Что вдруг?
— А почему бы и нет? – в том же тоне спросила она. – Работа непыльная, платить обещаете хорошо. Вы же не любовницей предлагаете стать. – Уголки его губ дрогнули, и Лис поспешила добавить: – Я на заданиях только по делу позволяю затащить меня в постель. И то эта привилегия не для клиентов. Иногда сведения по-другому не вытащить.
— Сделаю вид, что я этого не слышал.
Над ними шелестела листва. Красная от заката. Равнодушная.
Растения – они не люди. Им наплевать на террористов, на политику. Наплевать на побитых, доведённых до истощения людей и бестий, схоронившихся в их корнях от зрелища погибшего поезда.
Лис повернулась к Катлеру. Он уже спал.
Комментарий к Глава 7. Выбирать или прогибаться. Часть 2
Теперь мы знаем, куда подевалась Олли. И что Лис жить надоело, хотя она бы не согласилась с этим утверждением.
========== Глава 8. Двое ==========
Обочины окутывал туман – сизый, плотный, как занавесь, от земли и полупрозрачный у изломанных ветвей. Словно трусливый зверь, он не заступал за низенькую ограду из камней, не дотрагивался до насыпи. Тропинка как бы разделяла его пополам: даже небо над ней – сплошь чернильное полотно – не пачкали грязные клубы. Через марево не пробивалось ни звука: чудовища, чьи глаза вспыхивали то там, то здесь красными точками, подходили вплотную – протягивай руку и ощупывай плоть, – но не нападали. Они молчаливо взирали из укрывающей всё хмари – свет фонарика влёк их, они зачарованно следовали за ним. Манил их и безошибочно узнаваемый запах человека: сладкая кровь текла по венам, в груди билось сердце, под кожей напрягались мышцы… Они б рвали их зубами, раздирали когтями, а кости, что тонкие палочки, с хрустом ломали да обсасывали.
