— Все у нас есть. — Тут лицо Леонардо вытянулось. — Кольцо. У меня нет для тебя кольца.
— О! — Ее нижняя губа задрожала, но Мэвис героически закусила ее. — Ну что ж, это не так уж важно, кукленыш. Кольца большой роли не играют.
Соммерсет шагнул вперед и вытянул цепочку из-под ворота жестко накрахмаленной рубашки.
— Если вы примете чужую вещь напрокат, я буду рад предложить вам вот это, пока вы не обзаведетесь своим собственным. Оно принадлежало моей жене.
Слезы задрожали на ресницах Мэвис.
— Спасибо, для меня это большая честь. Вы не откажетесь быть посаженным отцом? Вы не против?
Он снял кольцо с цепочки и передал его Леонардо. Ева услышала, как Леонардо тихонько откашлялся.
— Для меня это великая честь.
Когда Соммерсет отошел назад, Ева встретилась с ним взглядом.
— Отлично сработано, — сказала она.
«Все это бесподобно, — подумала Ева. — Как это похоже на Мэвис! Давать брачные обеты с паузами на учащающиеся схватки в роскошной родильной палате, в окружении друзей и голышом. С одной только дурацкой тиарой на голове».
И с Макнабом, запечатлевающим историческое событие на свою полицейскую камеру.
Все присутствующие, включая саму Еву, прослезились, когда Леонардо своими громадными ручищами надел одолженное кольцо на палец Мэвис.
Когда отзвучали аплодисменты и поцелуи, когда все выпили шампанского, которое Рорку удалось протащить в палату контрабандой, — в этом смысле на него всегда можно было положиться, — вошла акушерка.
— Поздравляю, желаю всего наилучшего, и я рада сообщить вам, что началась новая жизнь. У Тэнди и Аарона родился сын. Восемь фунтов три унции превосходного детского тела. Ни единого изъяна. Мэвис, я должна вам передать, что Тэнди посылает вам свою энергию. Даллас! Она просит вас зайти к ней на минутку.
— Меня? Зачем?
— Я всего лишь передаю поручение. Так, мамаша, давайте посмотрим, как у вас дела.
— Ты идешь со мной, — сказала Ева, схватив Рорка за руку.
— Меня она не приглашала.
— Я не пойду туда одна. — Ева потянула его за собой.
В роскошной палате напротив они нашли бледную и влажную от пота Тэнди. Вид у нее был слегка осоловелый, как, впрочем, и у новоиспеченного отца. Тэнди держала в руках голубой сверток.
— Тут все в порядке?
— Все просто великолепно. Ну? Разве он не прекрасен? — Тэнди повернула ребенка, так туго спеленутого, что Еве тут же пришло на ум сравнение с сосиской голубого цвета, снабженной странным круглым личиком инопланетянина.
— Да, он прекрасен, — ответила она вслух, прекрасно понимая, что именно этого от нее ждут. — Как ты себя чувствуешь?
— Устала, взволнована, безумно влюблена в обоих моих мужчин. Но я хотела бы вас познакомить. Особенно с Квентином Далласом Эпплби.
— С кем?
— С прибавлением в семействе, лейтенант. — Рорк легонько подтолкнул ее вперед.
— Надеюсь, ты не против? — спросила Тэнди. — Мы хотели назвать его в твою честь. Его бы, да и меня, не было здесь, если бы не ты.
Удивленная и растроганная Ева сунула руки в карманы и улыбнулась.
— Это очень мило. Нет, правда, очень, очень мило. Довольно длинное имя для такого малыша.
— Мы его воспитаем достойным этого имени. — Аарон наклонился и поцеловал мать и младенца. — А как там Мэвис?
— Тише едешь, дальше будешь, — сказала акушерка. — Придется еще подождать.
— Я загляну к ней, как только мне позволят встать, — пролепетала Тэнди.
— Она никуда не денется. Тебе лучше немного отдохнуть.
Когда они вышли, в коридоре увидели Финн.
— Акушерка проводит какой-то там осмотр. Я решил, что лучше мне этого не видеть.
— Любой здравомыслящий человек решил бы так на твоем месте.
Тут у Евы засигналила рация.
— Ты никуда не уйдешь, — грозно предупредил Рорк.
— Я же на это подписалась. Останусь до конца. Даллас, — сказала она в рацию.
— Лейтенант! — Ева узнала голос Уитни. — Вас немедленно вызывают в Райкерс, женское отделение.
— Майор, в настоящий момент я не в состоянии выполнить приказ. Я в роддоме. Мэвис…
— Прямо сейчас?
— Да, сэр. Думаю, ждать осталось недолго. А в чем проблема? Что-то с Мадлен Баллок?
— Да. Она мертва. Сын сломал ей шею.
Когда Уитни изложил ей детали и заверил ее, что вызовет на место Бакстера, чтобы вести расследование, Ева отключила связь и буквально рухнула в кресло в уголке ожидания, закрыв лицо руками.
— Почему ты винишь себя? — В голосе Рорка слышалось негодование. — Почему ты должна за это отвечать? Это же она сама убедила охранника устроить ей свидание с сыном.
— Глупо! Глупо! Им ни в коем случае нельзя было позволять видеться или общаться. Только не на этом этапе. Черта с два она убедила охранника. Она подкупила охранника, вот так-то будет вернее! Придется кому-то надрать задницу.
— Тогда почему ты сидишь здесь, пригорюнившись, и во всем винишь себя?
Ева выпрямилась:
— Она его разозлила, вот что она сделала. Давила на него, давила, чтобы он поддержал ее версию, чтобы спасти свою шкуру за его счет. «Я твоя мать. Ты обязан мне жизнью». Я прямо-таки слышу, как она это говорит! А он слушает ее и понимает — наконец-то! — что его приносят в жертву. Что он ей не настолько нужен и дорог, чтобы спасти его. Чтобы любить его.
— И тем не менее, сознавая все это, ты здесь сидишь…
— Я хотела, чтобы ей больше всех досталось. Я хотела посмотреть, как она пойдет ко дну. Вот почему я приберегла ее напоследок для допроса. Мне хотелось, чтобы она потела. Вот почему я заколотила не все гвозди в ее гроб. Решила: пусть еще помучается, а я завтра снова ею займусь. Я не предлагала ей сделку, хотя вполне могла. Я могла бы еще немного над ней поработать, предложить сделку и закрыть дело. Но я дала ей понять, что хочу посмотреть, как она будет поджариваться на медленном огне. Я дала ей это понять. Я действительно этого хотела.
— А почему бы и нет? Она в ответе за все это. Я уж не говорю об убийствах, подумай, сколько горя она причинила! Ты хотела справедливости.
— Нет, дело не только в этом. Я хотела, чтобы она испытала боль и страх. Убийства совершал он, и делал это с удовольствием. Но это она его изуродовала — с самого рождения. Она сделала его таким, каким он стал. Она использовала его как свое орудие, она использовала его как…
Рорк поднял ее руку и прижал пальцы к своим губам.
— Как твой отец использовал тебя.
— Я видела лицо отца, пока дожимала ее на допросе. Я чувствовала его присутствие, переживала то, что он сделал. Что он хотел сделать со мной.
— Она была таким же чудовищем, как и он, — согласился Рорк. — Но, безотносительно к чему бы то ни было, Уинфилд Чейз был взрослым человеком. Он мог оставить ее, мог обратиться за помощью.
