Он делает небольшой шаг назад. Только такой Альфа, как Каин, может превращать поступь пятками в предупреждающую.
— Делать все, чтобы тебе это нравилось. Все. Что. Угодно.
Омега страдает, что разозлила Альфу, но переживание растерянности и страха перекрывает все остальное.
— Я никогда не принимала тебя за человека, который добивается своего вызыванием жалости, — повторяю я снова. — Но ты… ведь не человек?
Он делает еще один шаг назад, и оказывается всем телом в коридоре.
— Когда решишь приблизиться, — хрипло говорит он, — тогда и узнаешь, Омега.
— // —
Следующие два дня проходят… не по привычному сценарию.
На душе у меня сыреет. Рассказываю Фредерико свои возмущения по поводу Рапида, но он ожидаемо смотрит на меня скептически. В работу хочу окунуться, но отвлекаюсь. На собственное дерганье отвлекаюсь, потому что внезапно тело дрожь захватывает, а я как со стороны на себя гляжу.
Вечерами перечитываю все, что нарыла про Альф и Омег… времен оборотней. Не самое далекое прошлое, оказывается. Информация скудная, и вовсе не потому что нынешняя власть что-то скрывает. Из прочитанного очевидно, что для оборотней такие дела настолько священны, что они не спешили с миром поделиться.
Встречаю то слово из языка старого света. Льяна. Рапид так назвал меня однажды. Предполагается, что означает «единственная моя».
Еложу потом в кровати долго, полусогнутой ладонью подушку пиная. Фредерико ловит огоньки уличных фонарей глазами — ему разрешается у окна сидеть только глубокой ночью.
Забавно, что это слово — льяна — так перекликается с моим именем.
Моя мама всегда, когда дверь входную открывала и улыбалась… Не могу вспомнить сейчас, вспомню потом.
Рапид приходит на эксперимент, в лабораторию. Центром внимания себя не делает, но…
Игнорировать его невозможно, и у людей все вокруг из перчаток валится. Один только отдел дистанционного зондирования ведет себя достойно и в грязь лицом не падает. Когда уйду, вот только на них можно положиться. Хотя их присобачат дроны бытовые делать, а за полгода они разбегутся по более инновационным компаниям.
Энтузиазм от получения тендера на прототип #13 недолгую жизнь проживает. Базовый эксперимент по наработкам водных источникам энергии с треском проваливается, а это означает: все с начала думать и еще два месяца делать.
Догадываюсь, что мрачная тень Рапида свою роль сыграла.
Но если наработки проваливаются от присутствия кого-либо, надо что-то менять или грош цена такой системе.
Это моя вина, правда. Я и так рассеянная, а последние недели — в облаках летаю, чтобы вниз не сигануть и не разбиться.
Когда я проверяю четвертую фазу прототипа #33, какой-то переполох за спиной, и я отвлекаться не собираюсь.
Дельная идея это была, разделить охлаждающую и нагревающуюся систему проводящим кварцем, создав замкнутую систему баланса. В массовое производство не пойдет — слишком дорого — но будет базой для стремительного рывка в продлении жизни двигателей для горнотранспорта.
Холод и огонь взаимозаменяют себя при наборе пика температуры.
Лишь замкнутый мир механизма прекрасен, повторяю я про себя.
Лишь замкнутый мир механизма прекрасен.
Когда додумываем с инженером какие еще комплектующие разрешено дозаказать вне континента, поворачиваюсь обратно, то ничего непонятно что же там произошло.
Рапид, как и раньше, чуть поодаль от всех стоит. Только теперь руки на груди сцепил.
Оглядываю все вокруг, но ничего непонятно.
Перехватывает дыхание, когда смотрю на своего Альфу, а он учащенно моргает, и кажется, что шрамы-кометы хаотично двигаются.
А на следующий день выхожу из отдела логистики, что по другую сторону здания расположен. Здесь есть подобие внутреннего дворика, высотой в шесть этажей, а коридоры за счет такого дизайна в виде балконов.
Что-то тянет меня вниз глянуть, и я касаюсь пальцами холодного металла поручней.
Рапид спиной ко мне стоит, разговаривает с незнакомыми мужчинами и одним нашим юристом.
Альфа в белых одеждах, почти всегда сопровождающий Мясника, замер чуть поодаль.
Он поднимает на меня голову — я удивлена, как он так быстро меня заметил, а потом возвращаюсь вниманием к Рапиду, а тот уже на меня пристально глядит.
Каин демонстративно разворачивается туловищем в мою сторону. Цепь глазного контакта разорвать мы не можем.
Наконец он произносит одними губами «привет» и медленно кивает мне.
Я скребу ногтями поручень и тоже выговариваю одними устами «привет», но головой не шевелю.
Он все еще смотрит вверх, когда я собираюсь уходить, а позади его ожидают собеседники.
А вечером он вызывает меня к себе в кабинет-пещеру. Когда поднимаюсь из-за стола, замечаю странный взгляд Танечки, которая весть о вызове босса и принесла.
Ее светлые глаза вроде как неподвижны, но в то же время в них фокус будто вращается. Позвякивание браслетов выталкивает меня из этих раздумий.
Из-за ее неосторожного шага падает папка со стола, но я подхватываю кожаный квадрат быстрее.
— Гибкие вы, Омеги, — добродушно замечает секретарша.
— Это у меня уже наработанный навык, — смеюсь, — вечно все задеваю.
Шагаю к семьдесят седьмому этажу на легком гормональным подъеме. Не то чтобы мы реально стали разговаривать с Рапидом, но чувствую, как акценты поменялись. Надежда искоркой в груди теплится.
Даже не знаю как объяснить, но мне он более понятен стал на эмоциональном уровне за последние дни.
