Утром четвертого июля молодой человек проводил сестру к маленькой часовне, где она каждодневно молилась за погибшего жениха.
Как и обычно, он подождал ее у дверей, и теперь они возвращались домой.
Вдруг они увидели вдали, у опушки, фру Хансен, которая быстрым шагом направлялась к гостинице.
Она была не одна. Ее сопровождал человек, который повелительно жестикулировал и, судя по всему, говорил в полный голос.
Гульда и ее брат застыли на месте.
— Кто бы это мог быть? — спросил Жоэль.
Девушка прошла вперед и внимательно вгляделась.
— Я узнаю его, — сказала она.
— Ты его знаешь?
— Да. Это Сандгоист.
— Сандгоист из Драммена? Тот самый, что приезжал в мое отсутствие?
— Да!
— И который вел себя как хозяин, словно у него есть все права… на матушку… а, быть может, и на нас?
— Он самый, братец, и, скорее всего, он приехал сегодня заявить о них…
— Да какие там еще права!.. Нет, уж нынче-то я узнаю, что он за птица!
И Жоэль, не без труда овладев собой, обогнал сестру и поспешил к гостинице.
Тем временем фру Хансен и Сандгоист уже подошли к дверям. Мужчина вошел, как ни странно, первым, за ним хозяйка, и двери за ними закрылись.
Жоэль и Гульда приблизились к дому, откуда доносился зычный голос визитера. Они остановились и вслушались. Потом умоляющим тоном заговорила фру Хансен.
— Войдем! — решительно сказал брат.
И оба они — одна со стесненным сердцем, другой, дрожащий от нетерпения и гнева — оказались в большом зале, отворив тщательно прикрытую дверь.
Сандгоист сидел в кресле и даже не потрудился встать при виде брата и сестры. Он только повернул голову и взглянул на них поверх очков.
— Ага, вот и прелестная Гульда, если не ошибаюсь! — провозгласил он тоном, который очень не понравился Жоэлю.
Фру Хансен стояла перед этим человеком в униженной позе просительницы. Но, увидев детей, она резко выпрямилась и, по-видимому, пришла в сильное замешательство.
— А это, вероятно, ее брат? — добавил мужчина.
— Да, ее брат! — ответил тот.
И, шагнув к креслу, в котором сидел гость, спросил:
— Чем могу служить?
Сандгоист бросил на него недобрый взгляд и, по-прежнему не вставая, заявил, грубо и бесцеремонно:
— Сейчас узнаете, юноша! По правде говоря, вы явились вовремя. Мне не терпелось увидеть вас, и, думаю, мы сговоримся, если только сестрица ваша не вздумает капризничать. А ну-ка, садитесь, и вы тоже, девушка!
Невежа приглашал их сесть, словно находился у себя в доме, и Жоэль вслух отметил это.
— Ах, ах, какие мы обидчивые! Черт подери, да этот парень на рожон лезет!
— Жоэль! — воскликнула фру Хансен.
— Братец… братец! — взмолилась и Гульда, взглядом упрашивая брата сдержаться.
Молодой человек величайшим усилием воли овладел собою и, подавив желание вышвырнуть грубияна за дверь, отошел в угол зала.
— Ну, могу я, наконец, говорить? — спросил Сандгоист.
В ответ последовал лишь кивок фру Хансен, но этого ему оказалось достаточно.
— Итак, я изложу дело и прошу всех вас слушать внимательно, я повторяться не люблю.
Судя по этим словам, он чувствовал себя полным хозяином положения.
— Из газет я узнал о происшествии с неким Оле Кампом, молодым моряком из Бергена, пославшим лотерейный билет своей невесте Гульде в тот момент, когда его судно «Викен» терпело крушение. Я узнал также, что большинство людей считает этот билет чуть ли не волшебным, в силу обстоятельств, при коих он был найден. Кроме того, я узнал, что все приписывают ему особые шансы на выигрыш в лотерее. И наконец, я узнал, что Гульде Хансен были сделаны предложения о продаже билета, и предложения наивыгоднейшие.
Он на мгновение смолк, затем спросил:
— Это все правда?
Ответ последовал далеко не сразу.
— Да, правда, — сказал наконец Жоэль. — Что дальше?
— Дальше? — переспросил Сандгоист. — А дальше вот что: разумеется, все эти предположения основаны на глупейших суевериях, вот каково мое мнение на сей счет. Но от этого цена на билет не упадет, а будет подниматься, как я полагаю, все выше и выше, по мере приближения дня розыгрыша. Я же коммерсант и намерен заняться этим делом самолично. Вот почему я выехал вчера из Драммена в Дааль и желаю взять на себя куплю-продажу этого билета, а фру Хансен должна уступить мне право первенства среди прочих желающих приобрести его.
Первым порывом девушки было желание сообщить Сандгоисту, как она отнеслась ко всем сделанным ей предложениям, хотя тот обращался не прямо к ней, однако Жоэль опередил ее.
— Перед тем как дать ответ господину Сандгоисту, — сказал он, — я хотел бы спросить: знает ли он, кому принадлежит билет?
— Ну разумеется, Гульде Хансен.
— Так, стало быть, у Гульды Хансен и надобно спросить, намерена ли она продать его.
— Жоэль! — вмешалась фру Хансен.
— Позвольте мне договорить, матушка, — продолжал ее сын. — Разве билет не принадлежал на вполне законных основаниях нашему кузену Оле Кампу, и разве он не имел права завещать его своей невесте?
— Несомненно! — отвечал Сандгоист.
— Значит, для того, чтобы приобрести его, следует обращаться к Гульде Хансен, и только к ней!
— Согласен, господин формалист, [95] — сказал гость. — Итак, я прошу Гульду продать мне билет за номером девять тысяч шестьсот семьдесят два, полученный ею от Оле Кампа.
— Господин Сандгоист, — твердо объявила девушка, — мне было сделано множество таких предложений, но я все их отклонила. И вам я отвечу то же, что ответила другим. Если мой жених послал мне билет со своим последним «прости», значит, он хотел, чтобы я сохранила его, а не продавала. Поэтому я не расстанусь с ним ни за какие деньги.
С этими словами Гульда собралась покинуть зал, полагая, что разговор, — по крайней мере, в том, что касалось ее лично, — исчерпан этим отказом. Но по знаку матери ей пришлось остановиться.
Фру Хансен невольным жестом выдала свое разочарование, а нахмуренные брови и сверкнувшие глаза Сандгоиста явно свидетельствовали о закипавшем в нем гневе.
— Да, Гульда, останьтесь! — приказал он. — Вы еще не сказали последнего слова, и, если я настаиваю на продаже билета, то, поверьте, имею на это право. Впрочем, я вижу, что неясно выразился или, скорее, что вы меня плохо поняли. Очевидно, что шансы билета на выигрыш не могли возрасти в силу того факта, что он был закупорен в бутылку рукою терпящего бедствие и что бутылку эту столь удачно выловили в море. Но разве можно спорить с безумцами? Они готовы на все, лишь бы завладеть этим волшебным билетом. Они жаждут купить его и не успокоятся, пока не добьются своего. И вот я повторяю: это выгодное дело, и я приехал предложить вам прибыльную сделку.
— Трудновато же вам будет договориться с моей сестрой, сударь, — иронически ответил ему Жоэль. — Вы ей толкуете о сделке, а она вам — о чувствах, вы говорите на разных языках.
— Все это пустая болтовня, молодой человек, — отрезал Сандгоист, — и когда я закончу объяснения, вы убедитесь, что дело это выгодно сколько для меня, столько и для нее самой. Добавлю, что оно в равной мере окажется выгодным и для ее матери, которая прямо в нем заинтересована.
Жоэль и Гульда переглянулись. Неужели они наконец узнают то, что фру Хансен так упорно скрывала?
— Итак, я продолжаю, — сказал Сандгоист. — Я не претендую на покупку билета по той цене, которую заплатил за него Оле Камп. Отнюдь! Разумно это или неразумно, ныне стоимость его возросла. И я готов понести некоторые расходы, чтобы стать его обладателем.
— Но ведь вам же сказали, — возразил Жоэль, — что Гульда отвергла предложения наверняка более выгодные, чем ваше.
— Да неужто?! — воскликнул наглый визитер. — Более выгодные предложения! Скажите на милость! А разве вам известны мои?
— Каковы бы они ни были, моя сестра отказывает вам, и я ее одобряю.
— Но с кем же я все-таки имею дело, с Жоэлем или с Гульдой Хансен?
