19-2
В Бергороде было трое ворот и речной порт. Ольг решил сначала спрашивать на воротах, да оно и понятно, в порту ведьме делать совершенно нечего. Красные ворота, главные, где все купцы и знатные гости проезжали, охранялись городской стражей. Охранялись на совесть, чужака воины не пропускали, всех спрашивали цель прибытия в град да исправно брали денежки: с крестьян пеших полмедяка, с телеги две монеты, с купца серебряный лепесток, а князей да бояр, да военный люд пропускали бесплатно, коли у них бумаги с собой подорожные были с печатями. А не было — вызывали кого-то из совета Бергорода, проверять и выдавать разрешение. Стражника оттого старались, что жалование их отчислялось из собранной подати. Половина шла им, половина — в городскую казну. Ольг не то, чтобы подозревал, знал точно: до городской казны доходило далеко не все, да еще некоторые крестьяне платили за въезд молоком али гусями живыми, и ни одного гуся в казну на памяти Ольга не поступало.
Надо бы этим вопросом заняться, стражников вороватых в шею гнать, зажрались они, наглые стали. Непременно на ближайшем совете княжич Бурый об этом речь держать будет. И еще с судом надо что-то решать, а то каждый городской край по-своему судит, а ведь есть кодекс городской, еще древними князьями писанный. Нечего безобразия разводить, все по закону должно быть, который, как известно, что для нищего, что для царя единый.
Красные врата оттого и называются, что из дерева какого-то заморского сделаны, красно-бурого цвета, что на засохшую кровь похож. И дерево там — прочнее железа, топоры в нем вязнут, огонь его не берет, а от воды врата только толще и тяжелее становятся. Дерево обито медными полосами, тоже на солнце красными. И стражники возле них в красных кафтанах и высоких шапках, с бердышами и короткими мечами на бедре. Бородатые, красномордые, лощеные — по ним видно, кто настоящие ходяева города. Впрочем, Ольга Бурого они разумно опасались, не зря про этого княжича говорили, что он честен до безумия и справедлив до крови из носа, а потому при виде его выпрямились, грудь колесом выкатили и гаркнули хором:
— Здрав буди, княжич!
— И вам здравствовать, служивые. Что, много ли нынче гостей в Бергороде?
— У нас все записано! — Стражники все были грамотны. — Два купца, дюжина телег, сто и двадцать пеших крестьян, да местных без счету. А давеча девка дикая с отрядом проезжала, но у нее бумаги от боярыни Вольской, что на службу едет, мы пропустили.
— А ведьму не видели? — спросил глупо Ольг, сам уже понимая, что при таком потоке людском вряд ли бы ведьму запомнили, к тому же она выходить должна была, а не входить.
— Что за ведьма? Какова из себя?
— Старая, седая, в черном платке. Серый кафтан… что еще… одна она была. Старухи одни разве ходят?
Стражники переглянулись и неуверенно покачали головами. Не припомнят. Вроде и не было, но поклясться не могут.
— Коли заметите старуху одинокую, спросите, как звать. Мне нужна Марика. Да не обижайте, она лекарица знатная, жаль ее отпускать.
И, чувствуя себя полным дуралеем, Ольг отправился к другим вратам. Там было проще. Через Лесные ворота выходили охотники да местные только, там стражник был один, мзду не брал, оттого скучал и был внимателен. Ведьма, конечно, там не пробегала, откуда?
Были еще Черные врата, из них вывозили из города нечистоты да тела умерших. Там Ольгу сказали, что старух в черных платках видели и не одну. Троих мертвых и с десяток живых, но живые все как одна в город воротились.
Расстроенный княжич вернулся в город, принялся спрашивать на рынке, не поленился даже лавки травников объехать, но ведьму нигде не видели. Пришлось ворачиваться домой.
А там…
С сияющими глазами носился по двору Никитка, разгружались телеги с мясом и овощами, бегала, истошно хрюкая, по двору молодая свинья, блеяло две козы, а какие-то незнакомые бабы подметали двор, совершенно не обращая внимания на всю суматоху. На лавке возле крыльца сидела степная воительница, на коленках у нее вертелась Варька, а рядом недовольно сопела чернобровая Катька, которая все же вернулась в Ольгов дом.
— Княжич, откуда? — прохрипел Никитка, подскочив к Ольгу близко-близко. — Я в казну заглянул, да у тебя злата — весь Бергород купить хватит! Я-то думал, что у нас хозяйство едва-едва дышит, а вот оно как!
— Родимый, что-то от отца осталось, — усмехнулся Ольг довольно. — Я ничего не трогал, правда. Помнишь, угуры на нас походом шли?
— Как же не помнить, помню.
— А кто угуров под Бергородом бил?
— Так ты и бил.
— Верно. И добыча военная, стало быть, вся моя была. Лошади, котлы всякие, оружие, да много чего еще. Я часть воинам своим раздал, а остальное продал и корабль построил торговый. На нем нынче Неждан Вольский за море ходит и для меня торгует всяким… А торговля, брат, дело очень выгодное. А ты думал, с деревеньки одной золото? Так у меня лес еще, а там сосна знаешь какая? Мачтовая. Рублю, продаю.
Никитка смотрел на Ольга с обожанием. Он явно понятия не имел о всех княжьих делах, а Бурый только плечами пожал. Все это он придумал не сам, многому научился у премудрого Вольского, многое подсказал друг его, степной хан. Да и бумаги отца были очень интересны, Ольг их внимательно изучил и счел весьма полезными в делах. И за это нужно бы Ермола благодарить, что все сохранил в целости и сохранности, ничего разграблено не было. Ну, так разве он не благодарен? Из дома не погнал, внука его к своей дочери приставил. Что еще сделать, шубою пожаловать да кошелем с деньгами за верную службу?
Пожалуй, так и поступит.
