Глава 20. Варька
В доме стало славно, туда хотелось звать гостей. Ольг оценил. Пахло мясом (мясом!) и какими-то специями, и пирогами, и еще чем-то головокружительно вкусным. Голые раньше лавки во всех комнатах и залах были покрыты теперь тканевыми мягкими дорожками, на столе обеденном лежала лучшая скатерть, а старую деревянную посуду сменила серебряная и оловянная, и даже пара стеклянных и костяных кубков. На холодных полах теперь были угурские и дарханайские ковры, на которые и в сапогах-то было ступать страшно.
— Никитка, ковры-то жалко, — недовольно нахмурился княжич, но отрок только ухмыльнулся лукаво:
— Зато богато, княже. А что до “жалко” — так теперь все ноги должны вытирать при входе, и мальчишку посажу, чтобы сапоги гостям мыл. Ты — сын Бурого! Твой дом должен быть одним из самых богатый в Бергороде. А то народ скажет — если в доме у Ольга пусто, то и в городе пусто будет. А коли богато в доме, то и Бергород богатый при нем будет.
Ольг не нашел, что возразить, а впрочем, даже и не пытался. Поднялся только по лестнице (которая теперь была хорошо освещена, ибо все светильники были зажжены) в свою спальню — что там Никитка натворить успел? Не разочаровался: чисто, свежо, меха новые, богатые на постели, на лавках подушки расшитые, за ширмою резной — столик с пузатым медным кувшином, тазик да несколько рукотеров (*небольшое полотенце для утирания рук). На полу несколько коровьих шкур, чтобы ногами босыми можно ходить было.
Наверное, если сундуки открыть, там и одежда чистая будет, и моль… моль Никитка, поди, каждую выловил и уничтожил с особой тщательностью.
Надо было его раньше тиуном назначить. Ермол, конечно, молодец, что богатства отцовские сберег, но жизнь в скупости для князя будущего — не подобающа.
Кстати, о будущем: Варьку так беру и не представили. Не дело это, приемной быть в отчем доме. Пока берица (*медведица) окончательно не улеглась в зимнюю спячку, надобно созвать народ да дочку людям показать.
Тем более, в груди у Ольга пылал злой огонь. Он не знал, где Марика, в порядке ли она, не голодает ли или не мерзнет. О чем-то худшем не думал: женщина она взрослая, умная, пропасть не должна. Ну почему она ушла, он ведь так просил дождаться! Не поверила? Обиделась на что-то? Или просто — не люб он ей? Вот найдет ее и спросит, а он найдет. Ольг всегда своего добивается, из-под земли ее достанет, коли надобно будет!
Пока же отвлечься — заняться Варькой. И не забыть всем городским дворникам сообщить, что за сведения о нахождении Марики будет награда.
— Никитка!
— Да, княже?
— Наутро завтра собирай народ на площади, да пусть берицу приведут.
— Понял.
— Катька пусть Варвару утром оденет как положено, ленты там, шубка, всякое такое… Будем показывать.
— Э-э-э… княже, — Никитка замялся, нервно дергая себя за кудрявый чуб, — тут такое дело…
— Ну?
— Варька зверья боится.
— Ушана не боялась, как я помню, собак да кошек любит.
— Так то домашние, малые звери. Она и курицу не боится, и воробьев кормит. А диких зверей не любит и даже сказки про них читать не дает.
— Глупости, я же рядом буду, — отмахнулся Ольг. — Со мной не страшно.
— Воля твоя.
Наутро Катерина Варьку снарядила чисто как маленькую царевну: голубой, шитый жемчугом кафтан, шапочка, белым мехом отороченная, рукавички белоснежные, сапожки алые, бусы, конечно, куда ж без них. Хороша у Ольга Бурого дочь, как заморская фарфоровая куколка. Глазки сверкают серые, отцовские, щечки румяные, а уж как улыбнется — невольно рот в ответ расплывается. И надо же было Велиславе от такого чуда отказаться? Дура баба, по-другому и не скажешь!
Ольг, глядя на Варьку, уже представлял, какой она красавицей вырастет, как к ней женихи свататься будут, да не простые, а заморские. А не то, гляди, сыну Вольского Ингвару невеста славная будет, породнятся два сильных рода, объединят земли под крепкою рукою! А еще Сельва Варьку научит всяким степным штучкам, и подомнет княжна Бурая под себя не столько муженька, а и всю его родню. Учитывая, что она в неполные пять лет была уже полноправной хозяйкой дома, что же будет лет через десять?
Маленькая она такая, легкая, как кошка, а все же не страшно ее на руках держать, это вам не младенец. К Ольгу доверчиво прижимается, да горделиво поглядывает на всех сверху вниз: вона, не просто она девочка, а дочка родная! Довольнехонька. А Ольг и рад ее ее на руках нести, так и не сбежит юркая девчонка никуда, и не испачкает свой драгоценный наряд, да и нести недалеко, высокий и просторный дом Бурых в самом центре Бергорода, площадь красную из окон видно. И людей видно, что там толпятся в ожидании редкого зрелища.
Мало кто с берицей задружиться может, только князья да их дети, да редкие колдуны. Марика, пожалуй, могла бы, она ведьма и в лесу жила, ее дикий зверь не тронет. Ольг снова подумал с горечью, что суженая его пропала куда-то, не захотела в его любовь поверить, но он так просто не сдастся, Бурые вообще не сдаются, а уж те, кто в степи вырос, и вовсе упрямцы. Найдет, никуда не денется ведьма. Нужно будет, и весь лес отроки обыщут, и в деревни окрестные сгоняют. Времени мало прошло, далеко не убежишь. Если она, конечно, тайными тропами не ушла, тогда подольше будет.
А берицу тем временем вывели из клетки на помост. Ольг нахмурился: ему казалось, что зверюга была раньше не такой большой. выросла? Отъелась? Ну ничего, Бурых она точно примет.
А Варька в его руках вдруг заверещала и принялась вырываться изо всех сил.
