– Я не буду выключать телефон всю ночь, просто на всякий случай. Даже если тебе просто захочется поболтать.
Понедельник, 27 марта
– Я только что разговаривал с отделом кадров, – сказал Джайлс. – Не говори мне, что ты не отослала им свое резюме.
– Это еще для чего?
– Для новой должности, тупица, – пояснил он.
Ах, это…
– Серьезно? Ты имеешь в виду, что это была не просто уловка, чтобы заставить меня работать с большей отдачей и без дополнительной оплаты?
– Ну… э-э, не совсем, – сказал он, подбирая слова. – Я имею в виду… Ой, да просто подай заявление, вот и все.
Я вяло повела плечом:
– А какой смысл? Я все равно не получу эту работу. У меня нет опыта. Нет нужных связей.
Джайлс поднял бровь.
– Знаешь, дорогая, если у тебя дома не все тип-топ, это еще не значит, что миру пришел конец, – сказал он. Я подняла глаза и увидела на его лице явную озабоченность. А потом до меня дошло: что, если интрижка с Алекс ударила по нему сильнее, чем он показывал? Может быть, он и впрямь страдает от сердечной травмы?
– Знаешь, дорогая, если у тебя дома не все тип-топ, это еще не значит, что миру пришел конец.
– Кроме того, я не могу флиртовать с тобой, если ты всегда будешь на нижней позиции, а серьезный флирт – это прямота, – продолжал он. – Если на то пошло, я всегда классифицировал тебя как женщину, которая в постели предпочитает быть сверху.
Я закатила глаза. Ага-ага, разбитое сердце, так и есть! Ох уж эти мужчины…
Среда, 29 марта
Телефон зазвонил. Опять без номера. Я решила раз и навсегда положить этому конец.
– Привет, – раздался тихий голос – и вовсе не тот, которого я ожидала.
– Извини за…
– Нет, не извиняйся. Я – невоздержанная на язык идиотка.
– Полагаю, это у нас семейное. – Пауза. – Итак…
– Круиз.
– Выбери сама, я ни черта не смыслю в круизах. Просто скажешь мне, сколько.
– Ладно. – Она положила трубку так тихо, что я не заметила, как она отключилась.
Это не победа, моральная или еще какая. Такого понятия не существует, когда речь идет о семье.
Пятница, 31 марта
О чем я узнала благодаря танцам в стиле кантри:
• Существует тонкая граница между игривостью и дурным вкусом, и музыка кантри оставила ее далеко и бесповоротно позади.
• Притворный американский акцент хуже, чем настоящий. Но ненамного.
• Меньше чем через три часа матерые болельщики регби начинают разговаривать о Долливуде66 так, будто они сами его строили.
• На самом деле ковбойские сапоги – это повод, позволяющий мужчинам носить высокий каблук.
• Не существует фигуры, которую нельзя улучшить с помощью узких джинсов с высокой талией и атласной рубашки с бахромой. И, возможно, еще соломенной шляпы, но ни в коем случае не блестящей – это для дилетантов.
• Будь у меня такая возможность, я бы повторила все снова, не думая ни секунды.
Десять замечаний о том, что взрослая жизнь совершенно не такая, какой ты могла ее представить:
1. Сам по себе алкоголь «в своем чистом состоянии» – не сладкий; он и не должен быть сладким.
2. Мужчины «в своем чистом состоянии» – очень сладкие; хотя они из кожи вон лезут, чтобы это скрыть.
3. Все те модели, которые выглядели такими женственными и взрослыми в журналах, когда ты была ребенком, на самом деле были подростками-наркоманками, которые выросли, чтобы зачать детишек от Рода Стюарта, так что хватит уже их идеализировать!
4. Помнишь ворчание, которым твои родители сопровождали ежемесячный пакет счетов и налогов? Должно быть, это генетическое наследие…
5. Самая крутая вечеринка – та, которая не запланирована, а самые крутые люди – те, кто уходит раньше всех, зная, что после двух часов ночи никогда не случается ничего хорошего.
6. Умение ценить классическую музыку на самом-то деле никогда не пересилит детские панковские наклонности.
7. Во взрослой жизни много огорчений. Вот почему были изобретены алкоголь и телевидение.
8. Твои родители всегда будут обращаться с тобой так, как будто тебе вечно четырнадцать.
9. Секс и близко не так благороден, романтичен или идеален, как ты его себе представляла. Он намного лучше.
10. Все остальные тоже абсолютно не ведают, что творят.
Апрель
Суббота, 1 апреля
Апрель в Лондоне неизменно гнусен. Либо мокро и холодно – «апрельские ливни приносят майские ливни», угрюмо шутит Н., – либо жарко не по сезону, до такой степени, что слишком рано приходится лицом к лицу сталкиваться с жестокой реальностью: окна во всем городе герметически запечатывали масляной краской как минимум пять поколений. Что так, что сяк – проводишь удивительно много времени, прячась в ближайшем доступном Tesco Metro.
Как же люди справлялись с жарой целые тысячелетия до появления этого де-факто места общего пользования, персоналу которого, к счастью, слишком мало платят, чтобы он обращал внимание на то, что ты, слегка взмокшая, по двадцать минут торчишь в секции готовой еды? Как лондонцы столетиями обходились без него в этот самый жестокий из месяцев года? Вероятно, укрывались в ближайшем доступном погребке с джином, как я полагаю. Или отбывали в загородное поместье месить глину, такие все из себя туберкулезные и «джейностиновские».
Не знаю никаких таких благ, которые позволили бы избежать основополагающую кошмарность Лондона в апреле. Если уж сравнивать его с человеком, это был бы тот толстый рыжий сосед по дому, которого ты помнишь по универу: бессмысленный, невыносимый и абсолютно уверенный в собственной важности. Только, в отличие от этого соседа, от лондонского апреля нельзя отделаться, поставив его в известность и ретировавшись на другую сторону реки, как только позволят финансы. Ты увязла в 30-дневном арендном сроке, который нельзя пересмотреть. И ровно в тот момент, когда ты рассыпаешься в благодарностях за то, что вся эта хренотень кончилась, вспоминаешь, что через каких-то одиннадцать месяцев она начнется заново. Да, апрель, герпес и Клифф Ричард; нравится тебе это или нет – они всегда найдут способ вернуться.
Воскресенье, 2 апреля
– Ты выглядишь так, будто кто-то написал тебе в кукурузные хлопья, малышка. Что такое? – спросил А1.
Я швырнула свой ставший теперь бесполезным зонт на землю.
– Это последний раз, когда я выкинула тридцать фунтов на ломающийся зонтик только потому, что такой же якобы есть у королевы! Где ей разбираться в зонтиках, наверное, над ней зонт всегда держат другие люди.
– Эй, успокойся. Это же всего лишь дождь. Человеческая кожа водонепроницаема.
– Да ну?! А на Мастике вообще нет дождя. Ненавижу этот город, мне нужен долбаный отпуск!
А1 снисходительно улыбнулся.
– Присядь, сладкая. Вот так, а я закажу тебе кофе, – сказал он, делая знак маячившей неподалеку официантке. – Что тебя грызет?
– Ничего, – отрезала я. – Все! Ненавижу быть одна, но не хочу даже вообразить, что придется провести лишнюю секунду с людьми, с которыми знакомлюсь. Я хорошо справляюсь со своей работой, но не уверена, что она мне на самом деле нравится. Я много месяцев по-настоящему не нюхала солнца. А у всех моих друзей, кажется, все настолько в порядке, настолько упорядоченно…
– Ладно, давай разбираться по пунктам… – Я вздохнула и закатила глаза: во всем он ученый, этот А1. Во всем – мужчина. – Через жизнь в одиночестве проходит каждый. Я встретил свою жену как раз тогда, когда уже сдался, а ты все еще молода, все еще симпатяга, и я бы не стал так уж об этом беспокоиться.
– Спасибо, мамуля!
