5 января. Ириска и Марк
5 января
Предсказание на май
Марк и Ириска встречали Новый Год в дождливом Стамбуле.
В квартире было сыро, обогреватели и кондиционеры работали непрерывно, нагрев воды почти не выключался, обещая космические счета за электричество, но все равно каждое утро в ванной было зябко и пахло плесенью.
Ириска ходила по квартире кругами и бесилась.
Ее бесило все — вкус турецкого хлеба, слишком сладкое молоко, дождь, солнце, ветер, облака.
Бесили крошки на столе, бесили влажные пятна на стенах, слишком резкий парфюм Марка, медленный интернет, слишком высокая подушка, слишком легкое одеяло, назойливые продавцы, молодые парни, что подходили знакомиться на улицах, звонки велосипедов, трамваи, слишком сладкие сладости и слишком жирное мясо.
Дома она ходила кругами по квартире, как тигрица в клетке, только что хвостом не сшибала вазы. Хотя пару раз сшибла чашку с низкого стеклянного столика и один раз, споткнувшись, чуть не навернулась через сам этот столик. Спасла ее только мгновенная реакция Марка.
Но едва она встала на ноги, она стряхнула его руки с себя и снова пошла ходить кругами.
Почему-то казалось, что после рождения ребенка станет легче. Уйдет не только тяжеленный, словно она носила двойню, живот и боль в спине — уйдет еще это зудящее невыносимое ожидание, когда хочется подгонять мир и визжать, когда он не подчиняется.
Но спустя сутки, держа на руках упитанного малыша, Ириска поняла, что ждала не его рождения.
Она ждала Димку.
— У тебя молоко пропадет, — говорил Марк, когда ее раздражение последних месяцев начинало бесить и его. — Успокойся, выпей чаю с бубликом.
— Это не бублик, это симит! — шипела на него Ириска. — Сколько ты там языков знаешь? Не можешь запомнить? Старость уже пришла?
Марк пожимал плечами и уходил на балкон с малышом, чтобы не мешать ей беситься одной. Ребенок как-то незаметно стал его ответственностью. Сначала Ириска звала его в сложные моменты — у него же есть опыт! Потом стала отдавать, когда сама не справлялась. А в последнее время она только кормила Кая — почему-то она именно так решила назвать своего сына.
— В России будет Костей, — отмахивалась она от вопросов.
Новый год они встретили вдвоем… точнее, втроем.
Ириска вдруг почувствовала вину за свое поведение и настойчиво выпихивала Марка пойти повеселиться.
— Не хочу, — отвечал он. — Я с Каем лучше встречу. И с тобой.
Ее ранило это «и с тобой», будто она была только придатком к сыну.
— Чем дольше ты будешь тут с нами киснуть, тем быстрее мы тебя достанем и ты сбежишь с концами! — сердилась она. — Как он.
Марк молчал. Бесполезно было в очередной раз рассказывать, что Димка не мог иначе. Он был таким человеком — не зря он когда-то выбрал Иностранный Легион, когда Марк выбрал семью. Быть наемником и участвовать в самых острых войнах — его судьба.
Он — воин.
Иногда нет просто никаких других вариантов.
— Что ж. У меня хотя бы остался его сын… — вздыхала Ириска, тоже не особенно замечая, как ранит Марка.
И он снова промолчал. Он вообще молчал большую часть времени.
Даже любил ее молча, стараясь не раздражать, как это ни смешно звучало.
Она расслаблялась только в постели с ним. Закрывала глаза и отправлялась в какой-то иной мир, пока его руки, губы, язык, член доводили ее до фантастических высот. Она всегда в голос кричала при оргазме, словно выплескивая все лишние чувства.
Это началось, когда уехал Димка.
Уехал туда, откуда можно не вернуться.
Оставив сына?
Или?
Марк молчал и о том, что у малыша слишком светлые волосы. Рыжеватые. Может, еще потемнеют? У многих в детстве светлые волосы, которые темнеют до черных.
Других объяснений быть не может.
Пятое января — на улицах почти не осталось никаких примет Нового Года, и Ириска скучает по Москве, где все интересное в самом разгаре. Ярмарки, подарки, сладости, огни, катки, музыка…
Пятое января.
Самый печальный день нового года. Спадает лихорадка ожидания праздника и все осознают, что ждать больше нечего. Надо выживать. Надо пережить эту промозглую холодную зиму.
Ждать больше нечего.
Нечего.
В прогретой к середине дня квартире вдруг раздается звонок домофона.
— Ты что-то заказывал? — вынимая наушник, спрашивает Ириска.
— Нет.
— Ну тогда не буду открывать, — она вставляет наушник обратно и продолжает смотреть сериал.
Но звонок раздается снова.
Он такой противный, что перетерпеть — не вариант.
Ириска отбрасывает ноутбук в сторону так, что он захлопывается с треском. Как бы не пришлось покупать новый.
Она вскакивает и идет на балкон, чтобы наорать на того идиота, который продолжает жать кнопку звонка, хотя уже совершенно очевидно, что впускать его никто не собирается!
И Марк все понимает просто по тому, как она застывает, перегнувшись через перила. Как ее пальцы цепляются за джутовую оплетку и белеют от напряжения.
В одно мгновение он оказывается у домофона и нажимает кнопку, открывающую дверь подъезда, даже не спрашивая, кто там.
Он знает.
Теперь все будет хорошо.
Очень сложно.
Но очень хорошо.
