Пятница, 14 апреля
– Тебе что-то попало в глаз? – спросила я Джайлса, когда мы разминулись в коридоре.
– Нет, тупица, я тебе подмигиваю.
– А… Э-э, почему?
– Потому что я видел шорт-лист, – прошипел он, наклоняясь ко мне.
– И ты предполагаешь, что это хорошо?
– Да ты с какой планеты, вообще-то?! Это прекрасно! Неужели тебе не хочется, чтобы твое будущее здесь было гарантировано?
Я улыбнулась ему и вернулась в свой кабинет, но ответить на этот вопрос точно не смогла бы. Взялась ли я за эту работу потому, что так хотел мой бывший? Или потому, что я боялась того, что могут подумать мои родители? Или я сделала это для себя? Насколько я могла судить, я никогда не знала точно, чем хочу заниматься, – просто трактовала любую дерьмовую студенческую подработку и очередное разочарование с частичной занятостью как предметный урок в той области, которой не хотела в итоге заниматься. Секс-работа хорошо оплачивалась и подходила мне, но ведь это не то же самое, что любить свою работу. Этот стиль жизни мне нравился – да. И нравилась свобода, которую он мне давал. Но сама работа? Все было замечательно: я могла ею заниматься, могла ее бросить. И под конец бросила, чуть ли не по прихоти. И чем же, гадала я, отличается эта карьерная дорожка?..
Суббота, 15 апреля
Итак, держа в уме то, что наговорила Л., устроившая мне сеанс яростного бичевания (чисто фигурально!), я решила вернуться к пению.
Время от времени я так или иначе оказывалась связана с музыкой. Не то чтобы у меня был какой-то особый талант к пению, заметьте; не обладаю я и даже приблизительно абсолютным слухом, но меня не так-то легко смутить, и перспектива стоять на сцене полностью одетой, выставляя себя на смех, ничуточки меня не коробит. Да и то же самое, только без одежды, тоже не особенно смутило бы.
Я думала, что труднее овладения искусством раздеваться и трахаться с незнакомцами ничего быть не может! Не тут-то было.
Большинство людей ни за что не стало бы делать на публике то, чем они наслаждаются в приватной обстановке. Кто-нибудь хочет исполнить двойное проникновение для готовой платить публики? Нет? Нет желающих? Для меня же верно как раз противоположное. Так что я отыскала объявление на обороте местной газеты и позвонила. Для начала встреча один на один, в крохотном кабинетике в углу старого здания. И, чтобы подсластить пилюлю, леди преподаватель оказалась весьма и весьма недурна собой.
Святые угодники, я думала, что труднее овладения искусством раздеваться и трахаться с незнакомцами ничего быть не может! Не тут-то было. Как только эта (очень хорошенькая, с очень сексуальным телом) юная леди подошла к пианино, от всех ее игривых заходов и следа не осталось. Она взяла ноту и потребовала гамму. А потом другую, выше. И еще одну. И так далее, пока я (буквально) не начала хрипеть от напряжения.
– Хорошо, – похвалила она. – Теперь мы можем начать.
Очевидно, в своей области деятельности я только играла в игры с доминированием. А некоторые для них рождены.
Понедельник, 17 апреля
Я сидела дома, ничем особенно не занимаясь, когда позвонил А4:
– Хочешь пойти на концерт?
– Конечно, а кто и когда?
– Half Man Half Biscuit, завтра вечером в Кембридже… Ах да, и будете только ты и А3.
А3 купил два билета, один для себя, другой для А2 (который уехал на конференцию), а А4 пойти не смог. Что ж, по крайней мере, я только третья в очереди.
[Краткая предыстория: я познакомилась с А3, когда несколько лет назад была на отдыхе с А2; мы некоторое время морочили друг другу голову, пока я не выяснила, что у него есть девушка. Мы тусуемся вместе несколько раз в год, и всегда возникает некоторое напряжение. Если под «некоторым» иметь в виду «несколько метрических тонн». Ах да, и у него по-прежнему та же подружка. И он работает на А2. И является боссом А4.]
– Отлично!
Я пролистала расписание поездов; вероятно, я как раз успевала на последний обратный поезд после концерта, особенно учитывая, что HMHB образовались примерно в эпоху плиоцена и поэтому обычно заканчивают играть до 11 вечера.
Я приехала в Кембридж и отыскала место проведения концерта, всего раз или два заблудившись по дороге (для меня это рекорд – впрочем, несколько лет назад я была там на концерте Yo La Tengo). А еще наблюдался мощный поток поклонников в гранатовых с золотом выездных футболках «Дукла Прага» [71], за которыми можно было идти следом.
Снаружи меня никто не ждал. Сунулась внутрь – никаких признаков А3. Я принялась развлекать себя пинтой пива и чтением надписей на людских спинах. А еще заметила в форме «Дукка» некую неправильность: некоторые предпочитали схему 1960-х – золотая рубашка с гранатовыми рукавами, а другие делали выбор в пользу более яркой, но определенно неточной вариации (с обратным сочетанием цветов). И я почти уверена, что видела голкипера.
Разогревающая команда была довольно хороша, но кто, право, ходит на такие концерты, чтобы слушать разогрев? Я принялась подсчитывать вероятность того, что я – единственный человек во всем помещении, который ни разу прежде не видел HMHB живьем. Вышла примерно единица.
Кто-то похлопал меня по плечу:
– Сегодня выглядишь очень чистенькой и красивой. Это был А3.
– У меня не было времени подумать, как одеться поприличнее, – ответила я.
– Я был уверен, что выгляжу здесь консервативнее всех, пока ты не объявилась.
Очень крупная женщина-гот почтенного возраста ошивалась поблизости, покачивая своими многочисленными лицевыми пирсингами, размахивая рукавицами-прихватками с Joy Division, как безумная.
Музыка, кстати, была чудо как хороша. Всегда приятно оказаться в таком месте, где люди по-настоящему интересуются музыкой, а не курением травки и выкрикиванием тупых реплик своим еще более тупым приятелям. На других концертах у меня не раз возникало искушение купить однажды виденную где-то футболку, надпись на которой гласила: ЗАТКНИТЕСЬ НА ХРЕН – КОМАНДА ИГРАЕТ (и спереди, и сзади), но в тот вечер в ней не было бы необходимости.
Получили ли мы удовольствие? Да, несомненно. Я чувствовала близость А3, особенно когда мы протолкались на край мош-пита [72], а потом еще полпути сквозь него, и его руки мягко покоились на моих плечах, потом на талии, потом на бедрах, и я была уверена, что он принюхивается к моим волосам, но не хотела шевелиться, потому что, сделай я это, он бы точно остановился…
Мне неизбежно приходится разочаровываться после каждой нашей встречи наедине.
А2 всегда обвинял меня в том, что я не так уж тайно вздыхаю по А3. Он прав, конечно: наверное, я бросила бы все, если бы однажды А3 позвонил и сказал, что расстался со своей подружкой. Но, скорее всего, это никогда не произойдет – ни звонок, ни расставание, – так что мне неизбежно приходится разочаровываться после каждой нашей встречи наедине.
Мы подпевали большинству песен, и я постепенно придвигалась к А3, назад, склоняя голову ему на грудь, ощущая тепло его тела. Мы целовались всего несколько раз, и это было… что, неужели два мировых чемпионата назад?! Со временем мне пришлось от него отлепиться, чтобы пройти вперед на бисы, а потом мы быстренько смылись из клуба и бежали всю дорогу до железнодорожной станции.
Я хохотала, отдуваясь: мы успели, до поезда оставалась даже пара лишних минут. А3 похлопал по скамье рядом с собой. Мы сидели на платформе, пытаясь припомнить, какие песни играла группа и в каком порядке (как и многие другие, только что вышедшие с концерта HMHB).
