Глава 4
Глава 4
Скротум есть, яички Фаберже мы туда окунули, и кукуруза посередине тоже имеется. Осталось вспомнить к чему они прикрепляются и что от них отходит. Картинка, картиночка появись передо мной. Закрываю глаза и пытаюсь представить плакаты по анатомии. Да, детка! Открываю глаза и начинаю дорисовывать недостающие элементы. Осталось только высунуть от усердия язык. Смотрю на рисунок и понимаю, что чего-то мужского-полового явно не хватает. Точно, семявыносящий проток! И все равно чего-то не достает.
– Чего застыла? Это что, все?
– Чувствую, что упускаю что-то важное, но никак не могу вспомнить что именно. Ну из ваших половых органов, пусть будет все, – удовлетворенно произношу я. Где-то глубоко внутри умная часть меня не одобряет мои порывы нарваться, но эта же часть меня говорит о том, что я все равно попаду с этой картинкой на жесткий опрос и падение ниже плинтуса. А так хоть зубы ему заговорю.
– Из моих? Ну да ладно. У тебя парень есть?
– А вы с какой целью интересуетесь?
– Для составления индивидуального плана работы. С удовлетворенной девушкой проще сработаться, – ничуть не стесняясь, произносит Лукьянов. Паскуда!
– Не волнуйтесь, я полностью удовлетворена.
– Интересно каким образом, если на картинке нет важного органа. Я ставлю под сомнение твое удовлетворение.
– Так я же рисую ваши органы, а не своего парня.
– Ну хорошо, Анна, я тебе подыграю. Где моя prostatа?
– Ой, прости Господи, забыла. Точно предстательная железа. Вот она, красавица, – быстро принимаюсь дорисовывать жизненно-важный орган.
– Забыла она.
– Все, все. Дорисовала.
– Никак не могу привыкнуть к мысли, что это нарисованы мои половые органы. В душе раздай.
– Я поняла в чем дело. Сейчас кое-что исправлю, – чуть улыбнувшись, произношу я, принимаясь дорисовывать. Точнее увеличивать объем нарисованного. – Ну вот так лучше.
– А после дорисовывания на место раздрая пришла тревога. Это что? – тычет ручкой в самую нижнюю часть моего рисунка.
– Головка.
– Чья?
– Ну так ваша же.
– Во-первых, на латинском.
– Капут.
– Тебе без сомнения капут за знание анатомии, а головка – это caput, ударение на первый слог. То, что она, к несчастью, моя, это я понял. Но так-то она caput penis.
– Она самая, – на мой комментарий Лукьянов возвращается к своему ежедневнику и снова делает запись. Какую, увы, мне не видно.
– Снова было что-то плохое?
– Да. Ты не умеешь говорить вслух названия половых органов. Ты – будущий врач, и места для стеснения здесь нет. Итак, что с ней?
– А что с ней?
– Тебя не смущают ее размеры?
– Если честно, я думала это вам польстит.
– Мне должен польстить баланопостит? Хотя, о чем я. Ты, вероятнее всего, и не знаешь, что это такое. И тем не менее, повредила ты мне scrotum. Вот про нее и вещай.
– Что вещать?
– Строение, все слои. Живее. И функции.
– Я не помню какие там есть слои, – честно отвечаю я. – Более того, могу дать руку на отсечение, что ни один врач с вашего отделения это не скажет. Мужчин, у которых были проблемы с данным органом, в расчет не берем. Они, конечно же, этого не знали, но как прихватило Фаберже, так узнали и строение scrotum.
– То есть ты добровольно разрешаешь мне отсечь тебе руку, если кто-то расскажет про ее строение из врачей женского пола?
– Да, – несмело отвечаю я. Но ведь в реале это действительно никто не вспомнит. Кто может помнить то, что было на первом курсе, да и то, что не используется в обиходе?
– Я возьму на заметку. И тем не менее, это должна знать ты. Никогда не знаешь где и когда пригодятся те или иные знания. Назови функции scrotum.
– Вместилище для testis и поддержание их оптимальной температуры для нормального сперматогенеза, – удовлетворенно произнесла я, взглянув на лицо своего вынужденного собеседника. Могу поклясться, что он не ожидал, что я хоть что-то скажу. А тут на тебе, даже «Фаберже» на латыни.
– Ну хоть что-то, – снисходительно отметил Лукьянов, взглянув на свое запястье. А если быть точнее – на часы. А вот это неожиданно для меня. Так уж сложилось, что часы на руках мужчины – это моя тайная любовь. А когда эти часы красивые и дорогие – и подавно. Хотелось бы сказать, что это китайская подделка, но нет. Точно настоящие. У папы точно такие же. А теперь закономерный вопрос: откуда у него такие? Это же не частная клиника, а больница с тараканами.
– Ты думаешь над тем, как незаметно украсть мои часы? Теперь ты будешь выступать в роли воровки вместо своей подружки?
– Ничего из вами сказанного не является правдой. У меня у папы такие же, вот и обратила внимание.
– О, надо же, какой хороший вкус у твоего папы. Чего не скажешь о тебе.
– Это вы сейчас о чем?
– Об этом мы поговорим через несколько минут. Раз не знаешь строение scrotum, вернемся к забытому тобой органу. Расскажи мне про его функции. Живее, Анна Михайловна.
– Prostata?
– Она самая.
– Выработка сперматоз…., – замолкаю, когда чувствую на себе взгляд Лукьянова. Ой, мамочки, так он на меня еще не смотрел. Он совершенно точно зол. – Я имела в виду, что testis вырабатывают сперматозоиды. Перепутала сначала.
– Замечательно. Однако я тебя не спрашивал сейчас про testis, ну коль ляпнула про них, так что они еще вырабатывают?
– Тестостерон.
– Замечательно. Какой орган еще вырабатывает тестостерон?
Молчу. Тупо молчу. Вот сейчас мне становится жарко от стыда. Мысли путаются и ничего не приходит в голову.
– На «н» начинается, на «ик» заканчивается, – нелепо подсказывает мне Богдан как его там.
– Надпочечник.
– Он самый. Спрашивать про него сейчас глупо, так что завтра про него будешь вещать и рисовать. А теперь снова возвращаемся к органу, который ты не соизволила мне подрисовать. Вопрос все тот же: ты начала говорить, что он что-то вырабатывает. Что?
