любим…
Мы вместе отпустим боль.
Я люблю тебя, Ройс Брейшо.
И буду любить всегда.
Я могу пересчитать на пальцах одной руки, сколько раз я плакал. Да и считать не надо, глядя на прекрасное лицо моей маленькой сестренки, я знаю, что плачу в четвертый раз.
Я вспоминаю нашу жизнь, ту боль, которую мы пережили, ту темноту, в которую были погружены, и думаю о том, что случившееся, пусть это и тяжело признавать, было неизбежно, но я бы ни за что не догадался, какая дорожка к этому приведет.
Единственное, чего я хотел, – защитить свою сестру, если не считать того, чтобы она понимала, насколько она для меня важна. Но при всех своих благих намерениях, при всей любви к ней я все прозевал. И вот куда это привело…
К прощанию с ней.
Я подвел ее столько раз, что уже сбился со счету, я подвел сам себя и никогда об этом не забуду.
Никогда себе не прощу.
Но… я стану лучше. Из-за этого.
Меня никогда не оставят воспоминания о том, что случилось, и ночные кошмары будут еще ужаснее, но я найду успокоение в том, что моя сестренка теперь не одна.
Что она будет любима, где бы она ни была.
Что она будет в безопасности и не будет бояться.
Что никто и никогда больше не причинит ей боль.
А если кто-то и попытается, то ему придется пробиваться через охренительную стену, чтобы это сделать.
Потому что моя сестренка… она не Бишоп.
Она Брейшо.
Целиком и полностью.
Я поднимаю руку к разбитому лицу моего брата, и слезы, которые он изо всех сил сдерживал, выступают у него на глазах.
– Старшие братья не должны плакать.
– Младшие сестренки не должны умирать.
– Меня вернули назад… – шепчу я. Мне совсем не весело, но моя попытка пошутить, чтобы хоть немного сбить мрачный настрой, чуточку помогает.
– Ага, спасибо хоть за это. – Бас обводит синяк, поднимающийся по моей щеке к виску. – И вот что я тебе скажу: ты поступила безрассудно.
Кривлю рот и киваю:
– Да ладно…
Мы оба знаем, что я не собираюсь извиняться, потому что не сожалею ни о чем.
Бас опускает голову, и меня пронзает боль, но она никак не связана с моими синяками и прочим, – все дело в том, что я знаю, что скажет мой брат.
– Тебе пора уезжать, – говорю я.
Бас поднимает на меня глаза.
– Я не уеду, Бри. Если ты скажешь, что я тебе нужен, я не уеду.
– Но…
Он вздыхает, его лицо напряжено.
– Ты уже сказала, сестренка, что я тебе не нужен, и, как мне ни тяжело это признавать, я знаю, что это так.
Приподнимаю голову, чтобы заглянуть за его плечо, и вижу глаза не одного, а сразу четверых Брейшо.
У меня вырывается тихий смешок, а потом я вздрагиваю. Опускаю руку на плечо брата и смотрю в глаза человеку, который научил меня любить и добиваться большего.
– Ты всегда будешь мне нужен, Бас. Кто бы ни был со мной рядом… – Я сглатываю. – И кого бы я ни потеряла. Мне всегда будет нужен мой брат, но это не значит, что ты должен быть здесь, – шепчу я. – Ты можешь уехать, не коря себя, и продолжить работать над счастьем, к которому стремишься, но которое пока не нашел.
Брат стискивает зубы.
– Ты уверена?
– Да, уверена, – киваю я. – Ты сидел рядом со мной четыре дня. И знаешь, я не могу поверить, что новый мир, который ты нашел, может спокойно существовать без тебя.
Он насмешливо приподнимает темную бровь.
– Ты даже не представляешь, сестренка.
– А у меня есть право голоса?
Мы поворачиваемся к двери и видим блондинку, с которой приехал Бас. Он вздыхает, а блондинка входит в комнату. Виктория с Рэйвен тут же встают. Блондинка усмехается, но, встретившись со мной взглядом, становится серьезной.
– На всякий случай, под «беспомощной овечкой» я имела в виду обеспокоенного старшего братца.
Бас сдвигает брови и смотрит в сторону.
– Так что… да. Увидимся. Или, надеюсь, не увидимся. Без обид, я просто… пытаюсь стряхнуть с себя приблудыша, – выпаливает блондинка, и Бас закатывает глаза.
– Без обид, – говорю я в ответ, – но ты, кажется, не его типаж.
Она, как ни странно, улыбается.
– Ага, я тоже обдумывала этот вариант, раз десять.
Красотка Барби разворачивается на своих танкетках, направляясь к двери, протягивает руку, чтобы открыть ее, но дверь открывается сама.
Входит Ролланд, с ним еще какой-то мужчина. Брейшо, кажется, знают его, потому что сразу встают.
– Доктор, – тихо шепчет Рэйвен.
Мужчина смотрит на моего брата, но Бас не обращает на него внимания. Он протягивает руку к моей щеке.
– Я вернусь до конца лета, чтобы с тобой увидеться, – обещает Бас с болью в голосе. – Как думаешь, получится у тебя научить старшего брата держаться на воде?
У меня в горле встает ком, по щекам текут слезы.
– Ага.
Он тихо смеется, наклоняется, чтобы поцеловать меня в лоб, и шепчет:
– Пока, сестренка.
В дверях Бас прищуривается и говорит:
– Когда я позвоню – возьми трубку.
Тихий хриплый смешок согревает комнату.
– Удачи тебе, Бишоп, – говорит Кэптен.
Мой брат кивает и выходит.
Я не чувствую ни грусти, ни боли, ни намека на покинутость, потому что знаю – я могла бы пойти с ним, и он с радостью придержал бы для меня дверь. Но я остаюсь.
Я остаюсь, потому что хочу смотреть в темные любящие глаза, которые ждут меня, потому что впереди все то, о чем я могла только мечтать… и даже больше.
Я хочу смотреть в глаза Ройса Брейшо.
В детстве я думал, что знаю, какой будет моя жизнь.
Я буду сильным, храбрым и свободным. Диким и неприрученным. Никто и ничто не сможет остановить меня, изменить, но главное – никто не разглядит, какой я есть на самом деле.
Я буду прятаться за маской, которую сам и создам, чтобы защитить то единственное, к чему я не хочу, чтобы кто-то прикасался, – к сердцу, бьющемуся у меня в груди.
Я знал, что делает любовь, и не хотел ничего такого, даже близко.
Любовь – грабитель. Она ворует лучшие чувства и вскармливает внутри разума слабость. Она сеет сомнения и ревность и прямиком сводит с ума.
Вот что я знал о любви.
Ни хрена я
