фарфоровое блюдо, через дверь на крыльце.
– Я оставила ее у Роя на прошлой неделе. Приносила ему кексы.
Это было в пятницу, до того, как я отвезла его в больницу, и до нашей громкой ссоры.
– Ты носила ему кексы? – Джона нахмуривает брови. – А я-то думал, куда они делись.
– Наверное, Рой попросил Тоби завезти это нам.
Или предполагается, что это предложение мира?
Джона замечает на крыльце что-то еще.
– А это что?
Я поднимаюсь на крыльцо и вижу в руках Джоны несколько деревянных фигурок. Одна из них – женщина в развевающемся летнем платье, ее длинные заплетенные в свободную косу волосы струятся по спине, а руки удерживают шляпку на голове. Другой фигуркой оказывается животное с большими ушами, его поверхность более шероховатая, а детали не такие четкие.
– Это статуэтки Роя. Их точно сделал он, – бормочу я, доставая свой телефон.
Тоби берет трубку на втором звонке.
– Привет, ты оставлял что-нибудь на моем крыльце от Роя?
– Э-э-э… Нет. – Он говорит по громкой связи.
– Я серьезно.
– Я тоже, – настороженно отвечает он.
– Может, это твоя мать?
– Моя мать? Только если это было до шести утра. Она сегодня в Палмере весь день.
Когда мы уезжали в аэропорт, на нашем крыльце ничего не было, а значит, Рой, должно быть, приезжал сам.
– А что такое? Что случилось? Это ведь не мертвое животное?
Я бросаю хмурый взгляд на Джону.
– Нет. Почему ты спрашиваешь?
– Потому что это Рой.
Джона фыркает.
– Ага. Справедливое замечание.
– Я передал ему твое послание. Ну, помнишь, что ему нужно извиниться, если он хочет, чтобы ты снова приехала к нему.
Брови Джоны изгибаются дугой.
– Ты ждешь, что этот тип извинится?
Я пожимаю плечами.
– И?.. – спрашиваю я Тоби. – Что он ответил?
– Он сказал что-то вроде: «Я такой, какой есть», а потом на его лице появилась эта ухмылка, и он ушел в дом. Это было странно. Я никогда не видел этого парня улыбающимся. – Спустя небольшую паузу Тоби интересуется: – Так что он тебе оставил?
– Мою тарелку, которую я оставила у него на прошлой неделе, яйца и две деревянные фигурки, которые он вырезал. Одна из них женщина, а вторая… – Джона поднимает фигурки, давая мне возможность рассмотреть их поближе. – Осел?
– Осел? – повторяет Тоби, звуча так же озадаченно, как и я.
Проходит несколько секунд, а затем голова Джоны откидывается назад, и его раскатистый смех оглашает безмятежное спокойствие нашего озера.
– «Я такой, какой есть». – Он качает головой. – Чертов ублюдок подарил тебе осла, Калла.
– Что? – Я чувствую, как исчезает мое замешательство, когда меня осеняет. – Так я назвала его в пятницу.
Когда он пренебрежительно отозвался о Тоби.
– Да, ну вот он, видимо, и признал это. – Джона вкладывает деревянные фигурки в мою раскрытую ладонь. – И я думаю, что это самое близкое к извинениям извинение, которое кто-либо когда-либо получит от Роя Донована.
И он исчезает в доме, продолжая усмехаться.
Я внимательно рассматриваю статуэтки. Должно быть, Рой выбрал их из своей коллекции. Он никак не мог вырезать их за такое короткое время, да еще и со сломанной рукой. Детализация женщины – вплоть до ее нежного лица – просто поразительна. Почти неземная. Неужели он имеет в виду меня?
Осел же отполирован гораздо хуже – его поверхность шершавая, следы резца грубые. Как и сам Рой, я полагаю.
– Значит, ты поедешь к нему? – спрашивает Тоби. – Потому что я не против помогать, но я немного занят в гостинице.
– Я не знаю, – честно отвечаю я.
Может, Рой и попытался извиниться за свои слова, насколько это возможно для него, но достаточно ли этого?
– Он оставил тебе яйца? – отмечает Тоби с ноткой удивления в голосе. – Он вообще никогда ничего никому не давал.
Я улыбаюсь и иду в дом, чтобы поставить статуэтки на их собственную полку в антикварном шкафу.
Я отрываюсь от сбора спелой клубники, чтобы смахнуть волосы со лба предплечьем и оглядеть сад. На поверхности почвы пробиваются бордовые верхушки свеклы, а два кочана капусты выглядят готовыми к срезке. Мюриэль говорит, что морковь нужно оставить в земле до осени, если только мы не собираемся есть ее в свежем виде.
Рядом со мной стоят три большие корзины, полные ягод. Возле Мюриэль – еще три. А мне все равно кажется, что мы не собрали еще и четверти. Виной всему жара и мои отличные навыки полива – урожай в этом году получился куда богаче, чем за все последние годы, если верить Мюриэль.
– Значит, фермерский рынок… насколько сложно забронировать себе столик на пятницу?
– Совсем не сложно! Просто звонишь в офис и платишь взнос. Можно занять место на неделю вперед, если хочешь. Места всегда есть. Кстати, я помню, Лори говорила, что на эту неделю еще остались свободные столики. – Мюриэль отодвигает свою пенопластовую подставку для коленей на полметра дальше и усаживается на нее перед новым кустиком. – Ты идешь по стопам Колетт. Это приятно слышать.
Я вздыхаю. Пришло время правды.
– Вообще-то, Мюриэль, я ищу способ избавиться от всей этой ягоды, потому что не ем клубнику, а Джона никак не сможет переварить столько джема за зиму, не заработав себе сахарного диабета.
Хотя я как-то застала его у холодильника, когда он ел прошлогодний джем ложкой из банки, так что, возможно, я ошибаюсь.
Мюриэль садится на пятки и хмуро смотрит на меня.
– Это ужасно много клубники для человека, который ее не ест, Калла.
Я фыркаю.
– Да быть того не может.
– Ты должна была сказать мне раньше.
– Вы должны были спросить меня раньше, – мягко отвечаю я, но все же отвечаю.
Я чувствую на себе ее проницательный взгляд, пока продолжаю искать под широкими зелеными листьями красные ягоды.
Она усмехается.
– Колетт всегда говорила, что я пру напролом.
И я не могу не улыбнуться.
– Думаю, Колетт бы мне понравилась.
– Да… она была хорошей.
Набравшись смелости, я решаю идти дальше.
– Мюриэль, нам нужна хорошая маркетинговая кампания для этого зимнего карнавала, если вы хотите, чтобы он был успешным.
– Эмили уже работает над афишей…
– Афишей, Мюриэль? Нет. – Я качаю головой. – Это то, что годится для стен, а листовки всегда попадают в мусорное ведро. Если карнавал действительно так важен, как вы говорите, то нам нужно что-то большее.
Она открывает рот, чтобы возразить мне, сказать, что я не знаю, о чем говорю, но колеблется.
– И что же ты предлагаешь?
– То шоу фейерверков, на которое вы просили Джона найти больше денег? Вы говорили,
