– чудо. – Он снимает с плеча сумку с подгузниками, передавая ее Райану. – Там все, что ему нужно. Через час он захочет есть, а после того, как поест, он, вероятно, уснет и будет спать, пока я не вернусь домой. Пожалуйста, если что – звоните. Если он не ест или не спит, я сразу приду домой. В сумке для подгузников есть список экстренных контактов, но, пожалуйста, позвоните мне, если…
– Кай, – я встаю с дивана. – С ним все будет в порядке. Иди на работу и не беспокойся.
Я хотела бы добавить, что я рождена для этого, но если я скажу что-то в этом роде, это, скорее всего, расстроит Райана.
– Дай его мне, – я протягиваю руки, и Кай передает мне сонного сына.
– Звоните мне, – умоляет Кай.
– Обязательно, – успокаивает его Райан. – Увидимся позже.
Закрыв дверь, Райан кладет пакет с подгузниками на кухонный стол, а я подпрыгиваю на цыпочках, надеясь удержать Макса от излишней суетливости теперь, когда его отец ушел.
– Ну, я не совсем так представлял себе нашу ночь.
Я понимающе улыбаюсь Райану, потому что он уезжает на четыре дня, и мужчина вполне ожидал, что сегодня вечером у него будет секс. Несколько раз.
Я баюкаю головку Макса и продолжаю кружиться по квартире, Райан целует меня в висок.
– Пойду приготовлю нам что-нибудь на ужин.
Не проходит и десяти минут после того, как Райан уходит готовить, как Макс начинает пронзительно кричать. Я пытаюсь успокоить его, тихо шепча ему на ухо, поглаживая по спине, но тщетно. Он расстроен.
Райан оглядывается через плечо, стоя у плиты.
– Хочешь, я попробую?
С тех пор как я переехала, мы несколько раз присматривали за Максом, и Райан ни разу не держал его на руках.
– Серьезно? Я вроде как думала, что ты его боишься.
Райан издает резкий смешок:
– Да ладно. Я никогда не забирал его у тебя, потому что знаю, как сильно тебе нравится, когда он у тебя на руках, но я сам несколько раз нянчился с Максом, прежде чем ты переехала. Я не боюсь, Блу.
Я действительно понятия не имею, сколько раз этот человек будет меня удивлять, но это так похоже на Райана – молчать, пока не возникнет необходимость что-то сказать.
Макс снова плачет, и, как мне ни обидно, сейчас ему нужна не я.
Протянув руку, Райан забирает у меня Макса, кладя голову ребенка себе на плечо. Без особых усилий он поднимает его одной рукой и как ни в чем не бывало продолжает готовить нам ужин. Нежнейший певучий голос разносится эхом по кухне, Райан поет на ухо Максу песенку, и, клянусь Богом, мои яичники находятся в состоянии повышенной готовности, потому что Райан Шэй держит на руках ребенка, готовя мне ужин. Ничего сексуальнее я никогда не видела.
Он успокаивает его, нежно целуя в макушку в перерывах между песнями, и через минуту или две Макс полностью успокаивается, уткнувшись в изгиб шеи Райана.
Мой парень бросает мне через плечо озорную улыбку, бесконечно гордый собой, и я должна признать, что тоже горжусь им.
Райан продолжает готовить, а я наблюдаю за ними обоими, и пару раз он даже заставляет Макса мило хихикать. Я предлагаю помочь, но Райан отказывается, говоря, что он сам справится, и меня не нужно сильно убеждать в том, что он действительно справится. С ним все так естественно, и я еще больше осознаю, что хочу жить с ним.
Я всегда хотела быть матерью. Очевидно, что главная причина, по которой я сюда переехала, в первую очередь заключалась в том, что я хотела накопить достаточно денег, чтобы воплотить эту мечту в реальность. Но теперь я не хочу быть матерью абстрактно. Я хочу быть матерью его детей.
Возможно, это ужасно признавать, но в некотором смысле, желая детей, я была эгоисткой. Я хотела стать мамой. И впервые в жизни рядом со мной мужчина, которого я представляю отцом своих детей.
Мы относим еду на диван, я предлагаю покормить Макса из бутылочки, пока Райан поест первым, но он отказывается. Он кормит его и настаивает, чтобы я поела, пока моя еда еще не остыла.
Макс засыпает, не успев до конца опустошить свою бутылочку, именно так, как и обещал его отец, и Райан снова устраивается на диване, позволяя милому малышу поспать у него на руках, пока он ест свой уже чуть теплый ужин.
Взяв на вилку макароны, Райан улыбается мне с набитым ртом и спящим на груди ребенком.
Я хочу высказаться. Хочу сказать что-нибудь о том, как естественно или как сексуально он выглядит, такой уверенный, с ребенком, но я держу рот на замке. Я так боюсь отпугнуть Райана, дать ему хоть какой-то повод задавать мне вопросы. Мужчина воздерживался от секса в течение многих лет, потому что не хотел давать кому-либо шанс им воспользоваться.
Потому что боялся.
Но я в равной степени напугана тем, что он никогда не захочет того, о чем я мечтаю, и видеть его таким сегодня вечером – не что иное, как напоминание о том, что не так давно он озвучил, насколько отличается его видение своего будущего от того, которое хочу я.
37
Райан
– Вы осознаете, что проиграли прошлым вечером?
– Очевидно. – Я изо всех сил стараюсь не закатывать глаза при виде репортера, сидящего в третьем ряду на сегодняшней утренней пресс-конференции, но разве это не самое очевидное заявление?
– Что означает, что если вы проиграете одну из следующих двух игр, «Дьяволы Чикаго» выбывают из плей-офф.
– Это вопрос?
По находящимся в комнате репортерам проносится смешок. За всю свою карьеру я ни разу не проявлял такого отношения к прессе.
Обычно я уравновешенный и дипломатичный человек, но прошлым вечером мы проиграли, после чего ночным рейсом вылетели домой, а сегодня утром меня сразу же вызвали на пресс-конференцию, не успел я добраться домой.
И последнее, что мне нужно, когда я не выспался и переживаю из-за проигрыша, – это чтобы какой-то репортер делал очевидные заявления.
– Что вы об этом думаете? – поправляется он.
– Ничего хорошего. Я знаю, что это поражение на моей совести. Возвращаясь после травмы, я знал, что лежит на моих плечах, и я не справился.
Мы уступили «Сакраменто» два очка, и это – первый проигрыш за последние четыре матча.
В зале поднимаются руки, и медиакоординатор команды выбирает следующего репортера, который задаст свой вопрос.
– По лиге ходят слухи о возможном обмене, если команда не выйдет в плей-офф в этом сезоне. На вас оказывается давление, чтобы вы одержали следующие две победы?
Мой взгляд устремляется на Рона Моргана, стоящего в глубине комнаты, скрестив руки на груди. На его лице вообще нет никакого выражения, и я не могу сказать, о чем он думает. Он действительно думает меня продать? Мельница слухов крутилась вокруг этого всю неделю.
Так что
