и я стою тихо, чувствуя себя более одиноко, чем когда-либо прежде в своей жизни.
ГЛАВА 5
Кора
Около часа ночи я выползаю из постели и спускаюсь на кухню. Третью ночь подряд я не могу уснуть и поняла, что единственный способ справиться с бессонницей — это просто не спать.
Я на цыпочках спускаюсь вниз как можно тише, чтобы не разбудить родителей. Я избегаю предпоследней ступени на лестнице — её скрип может разбудить мертвеца — и иду на кухню.
Ставя ярко-красный чайник на плиту, я даю волю своим мыслям.
Три дня.
Прошло три дня и ночи с тех пор, как я узнала, что мой жених, человек, за которого я должна была выйти замуж, не только не влюблён в меня, но на самом деле гей и любит кого-то другого. Это безумие.
Я качаю головой, стоя у кухонной стойки и ожидая, пока закипит вода. Я не могу злиться на Марки, и в глубине души знаю, что не злюсь. Но мне обидно за себя, и я решаю, что это вполне нормальная реакция на эту безумную ситуацию.
Жизнь — отстой. Настроение: паршивое. Кора? Убогая.
Вздохнув, я роюсь в маминой чайной коробочке в поисках чего-нибудь успокаивающего, чтобы успокоиться. Гибискус, зелёный чай, ромашка. Ромашка, подойдёт. Я вытаскиваю пачку и беру мёд с полки. Как только чайник начинает свистеть, я вздрагиваю от шума позади себя.
— Мама! — громко шепчу я. — Ты меня напугала!
Марсия сонно улыбается.
— Прости, милая, я только что услышала, как ты спускаешься вниз, и подумала, что должна тебя проведать.
— Я не хотела тебя будить.
— Не волнуйся. Меня разбудил храп твоего отца.
— Хочешь чай?
Мама улыбается мне и достаёт из шкафа две чашки. Я кладу по чайному пакетику в каждую чашку, а мама заливает их дымящейся водой. Сразу же её очки запотевают, и каждый из нас смеётся, когда она притворяется, что её пальцы мини-дворники.
— Вот это хороший звук, детка, — мама заключает меня в тёплые объятия. — Мне кажется, ты не улыбалась уже несколько дней.
Я отступаю от её объятий, не уверенная, что хочу говорить.
— Мне нужно позаботиться о чае…
— Кора.
О-о, у неё включён голос «мама».
— Мы оба знаем, что чай должен завариться, — мягко говорит Марсия. — Теперь скажи мне, что происходит? Ты хандришь уже несколько дней, и, хотя я знаю, что ты взрослая и тебе нужно уединение, моя работа как твоей мамы — замечать, когда что-то кажется странным, — она берёт меня за руку и ведёт к столу. — Так что выкладывай.
Я глубоко вздыхаю. Часть меня хочет рассказать маме всё, получить её сочувствие и услышать её совет. Но другая часть меня просто хочет замести всю ситуацию под ковёр, двигаться дальше и делать вид, что всё в порядке.
Но потом я с нежностью смотрю на свою маму, на её красивые каштановые волосы с проседью, на лицо, с глубокими морщинами от улыбок, на её обручальное кольцо, изношенное, поцарапанное и любимое. Она познакомилась с моим отцом, когда ей было двадцать два года, сразу после колледжа. Они безумно влюбились и никогда не оглядывались.
Я хочу, чтобы у меня было также.
— Свадьба отменяется, — прямо говорю я ей и резко сажусь на кухонный стул. Моя мама тоже садится, медленнее и с растерянным выражением лица.
— Но почему? — её недоверие отражается в её голосе. — Я думала, вы двое влюблены. Есть что-то, чего я не знаю?
Я пожимаю плечами.
— Это безумно сложно.
— Скажи мне, милая. Что случилось? — мама обхватывает моё лицо своей нежной рукой, и я вдруг начинаю плакать. Не рыдать, как Марки несколько дней назад, а почти безмолвно плакать. Мгновенно моя мама вскакивает со стула и снова заключает меня в свои объятия.
Несколько мгновений мы стоим так, моя мама воркует и утешает меня, а я просто позволяю себе грустить.
Наконец я отстраняюсь от неё.
— Наш чай. — Я подхожу к стойке, беру наши чуть тёплые напитки и снова сажусь за стол.
— Ты хочешь поговорить об этом?
Я киваю, делая глоток успокаивающего ромашкового чая.
— Всё это немного шокирует, — предупреждаю я её.
— Я могу справиться с этим, — мама садится немного прямее, словно собираясь с силами.
Я слабо смеюсь.
— Шокирует из-за Марки, мама, а не из-за меня, — я глубоко вздыхаю и решаю пойти на это. — Марки — гей.
— Что? — её челюсть отвисает от этого откровения.
Я киваю, сама с трудом в это веря.
— Да, и он не только гей, он ещё и любит кого-то другого. Мужчину. Бретта. Парня, с которым я ходила в школу. По иронии судьбы, он был на ужине в честь помолвки, и я думаю, что теперь он помощник футбольного тренера в школе Города Голубая Гора. В любом случае, да, они влюблены. И Марки признался мне после ужина в честь нашей помолвки.
— Но дорогая, это было три ночи назад! Ты держала это в себе всё это время? — моя мама берёт меня за руку, выглядя искренне обеспокоенной.
— Мама, всё хорошо. Мне просто нужно было время подумать, и всё осмыслить. Но я до сих пор не могу охватить всё это своим сознанием. Это безумие. Фу! — я кладу голову на руки.
— Кора, мне так жаль, — она ласково похлопывает меня по плечу.
Я криво улыбаюсь.
— Всё в порядке, мама. Ну, в основном. Я рада за Марки. Я счастлива, что он, наконец, может быть самим собой. Представь, каково
