Эпилог
Три года спустя
Николетта Кейн
Лос-Анджелес
Шипы кололи ладони, пока я шла по тропинке кладбища Холли Кросс мимо искусственного грота и статуй святых, сжимая в руках шесть белых роз.
День выдался солнечным, и я порадовалась, что захватила солнцезащитные очки и сейчас не пришлось щуриться, высматривая нужные надгробия. Каждый раз боялась пропустить поворот и в итоге заблудиться на огромной территории кладбища.
– А вот и вы, – улыбнулась я, заметив фамилию Кейн на черном мраморе.
Присев, смела пыль с плиты отца.
– Здравствуй, папа, – подняла очки на голову и положила розу возле его могилы. – Прости, что всегда захожу так ненадолго. Когда-нибудь обязательно задержусь, чтобы рассказать тебе обо всем, что произошло за последние годы. Хотя, вероятно, ты и так все видишь. Спасибо, что присматриваешь за мной. Знаю, что это так.
Обратив взгляд левее, я уставилась на высеченное имя на соседней плите: Элизабет. Оставила на ней второй цветок и провела пальцами по шершавым буквам. Почему-то к маме я никогда не обращалась вслух. Быть может, потому что так и не узнала ее. Не слышала ее голоса, кроме как на старых записях отца. Мне сложно представить наш с ней диалог, поэтому я молчала, однако в груди теплилась так же признательность. Уверена, она присматривала за мной вместе с папой.
Возложив цветы на расположенные по соседству могилы Ричарда и Изабель, я прошла к двум последним плитам.
Крепко сжала стебли оставшихся роз и сглотнула подкативший ком.
Чуть больше трех лет назад, когда я очнулась в больнице и осознала, что кошмар, мучивший меня на протяжении нескольких месяцев, воплотился в жизнь, – с той лишь разницей, что пламя поглотило не отца, а Марка с Микаэлем, – я думала, что моя реальность больше не будет иметь смысла. Под влиянием скорби и отчаяния мне и самой больше не хотелось жить.
Однако тогда же, в больнице, две новости подарили мне надежду. Сперва Дэниел заявил, что среди завала пока не обнаружили ни тел, ни останков. Драконы тотчас организовали поиски, прочесывали окрестности, надеясь отыскать хоть какую-то зацепку. Хоть что-нибудь. А затем… Затем доктор вручил мне ключ к моему будущему и повод воспользоваться им. Он сказал, что мы в порядке. Мы… Я и ребенок. Врач думал, что я знала о беременности. Но новость обрушилась сносящим все на своем пути ураганом. События тех недель настолько вымотали, что я не обратила внимания ни на задержку, ни на очевидные признаки.
В итоге тот день стал одновременно и самым ужасным, и даровавшим мне смысл жить и сохранить частичку Марка.
Поиски продолжались. И если Стив с Драконами искали следы Марка с Микаэлем, то Дэниел всерьез взялся за Диего. И его старания возымели успех. Дэни нашел его. Помню, когда он заявил, что убил подонка, я испытала облегчение. Впервые в жизни мне стало легче дышать от новости о чьей-то смерти. Не знаю, что это говорило обо мне как о человеке, но Диего отнял у меня слишком многое, чтобы я его жалела. Внутри осталась одна только жгучая ненависть к нему.
Поиски Марка и Микаэля ни к чему не привели, однако первые полгода я верила, что однажды они оба вернутся. Просто появятся на пороге дома. Расскажут какую-нибудь безумную причину своего долгого отсутствия, и все будет в порядке.
Все должно быть в порядке. Разве может быть иначе? Да, жизнь – не сказка, не кино и даже не приключенческий роман, написанный особо увлекшимся драмой писателем, сломавшим от усердия клавиши клавиатуры, пока подкидывал своим героям новые испытания, но все же… Это ведь нормально – несмотря ни на что, верить в счастливый финал?
Вот только кажется, у судьбы на этот счет имелось свое мнение.
Спустя еще год я держала в руках документы, в соответствии с которыми Марк и Микаэль были признаны мертвыми. Стивен и Дэниел форсировали процесс оформления свидетельств о смерти, чтобы провести формальные похороны, а также официально завершить передачу дел Драконов Стивену. Марк все предусмотрел и назначил себе преемника, чтобы власть не перешла в руки неизвестного, кого мог бы прислать Совет в случае отсутствия наследника.
Как только Стив в полной мере вступил в права лидера Драконов, они с Антонио заключили официальное перемирие и смягчили правила пребывания членов группировок на наших территориях. Хотя оба понимали, что многолетнюю ненависть так просто не искоренить.
Самые тяжелые для меня месяцы выдались после похорон. Тогда случился переломный момент. Скорбь и отрицание достигли высшей точки, надломив во мне что-то. И лишь после этого пришло смирение.
Я отпустила их.
Отпустила прошлое. Чего не смог своевременно сделать Микаэль.
Отпустила себя. Отринула чувство вины. Марк бы мной гордился, ведь сам он решился освободиться от него гораздо позже, чем следовало.
У меня это заняло немало времени, но все же я сумела сделать шаг и двигаться вперед. Позволила себе вновь мечтать и подмечать яркие краски жизни. Смогла подпустить к себе другого человека и испытывать к нему теплые чувства. Пусть моя любовь никогда не будет столь же глубокой, но та часть сердца, что не умерла вместе с уходом Марка и Микаэля, еще способна дарить нежность и старается доказывать это каждый день.
Возложив оставшиеся два цветка на мраморные плиты, я отошла на пару шагов, продолжая смотреть на имя Марка. Я приходила сюда по привычке, на деле же понимала, что в земле их нет. Гробы пусты. Такими и останутся. Я лишь надеялась: где бы они ни были, даже если уже не в этом мире, они есть друг у друга. Братья. Семья. Родная кровь.
Оглядываясь назад, могу сказать, что после пожара долгое время винила себя буквально во всем: из-за меня Микаэль оказался в Штатах, вступил в ряды Драконов. Но позже подумала: быть может, такова и была задумка судьбы? Я привела его… домой?
Улыбка тронула уголки губ. Взглянув последний раз на могилы братьев, я прошептала, прежде чем уйти:
– Где бы вы ни были, даже вопреки судьбе, вы навсегда останетесь в моем сердце.
Наслаждаясь теплом солнечных лучей, я неспешно покинула кладбище и дошла до парка Фокс Хиллс, где меня ждала Мария.
Она сидела на скамье возле детской площадки, наблюдая за игрой малышей. В уголках ее глаз собрались морщинки, тонкие губы сформировали добродушную улыбку. И все же отпечаток лет и потерь оставили свой след на ее лице. Немногие знали, что могилы Марка и Микаэля пусты. Но от Марии я этого скрыть не смогла, видя, как
