даже у меня клацнули зубы.
– Где Нола? Где она?
– С ней все в порядке, Джек, – сказал Томас. – Она на заднем сиденье машины Майкла, цела и невредима.
Джек напоследок встряхнул Майкла еще раз, и мы вдвоем поспешили к машине. Увы, еще не добежав до нее, мы поняли: заднее сиденье пусто. Мы в замешательстве подняли головы, выискивая Нолу среди толпы во дворе. При виде объятого пламенем дома я запаниковала – пламя и дым теперь вырывались из окон верхнего этажа, в ушах стоял звон бьющегося стекла и треск горящего дерева.
Там, по ступенькам крыльца, шатаясь, поднималась Нола. Мы оцепенели от ужаса, а она помахала нам рукой.
– Мне нужно забрать гитару! – крикнула она, ее голос был едва слышен из-за всей этой какофонии. Она повернулась и, покачиваясь, вошла в открытую входную дверь.
– Нола! – крикнул Бо, но она исчезла из вида.
Мы еще не сдвинулись с места, как Бо промчался мимо нас и исчез в доме следом за ней. Не прошло пары секунд, как внутри раздался громкий треск, и из дверного проема вырвались клубы дыма и огня. Я закричала и рухнула на колени. Джек было бросился к входной двери, но был остановлен пожарным, который отказался его отпускать, несмотря на все его сопротивление и ругань.
Я подбежала к Джеку, и мы прижались друг к другу. Ни он, ни я не желали принять то, что мы только что видели. Вероника и Джейн встали рядом с нами. Мы все четверо рыдали, безучастные к мольбам пожарного, убеждавшего нас отойти подальше от летящих искр и языков поглотившего дом пламени.
Послышался звон разбитого окна. Толпа во дворе взревела от ужаса. Но нет, рев быстро сменился громкими аплодисментами. Мы повернули головы. На наших глазах Бо швырнул в большое эркерное окно библиотеки стул, вынес в образовавшуюся дыру Нолу, развернулся на подоконнике и спрыгнул с ней на руках вниз.
Толпа расступилась, и мы помчались к ним, где принялись осыпать Нолу и Бо беспорядочными объятиями и поцелуями. Я знала: за исключением дня моей свадьбы и дня рождения близнецов, это, несомненно, был самый счастливый день в моей жизни.
Было почти пять утра, когда мы с Нолой вернулись домой из больницы. Кстати, несмотря на пережитый ужас, она осталась на удивление невредимой. Я подозревала, что душевное исцеление займет больше времени и, вероятно, потребует профессиональной помощи, но сейчас она была цела и невредима и лежала в своей постели.
Мы все, к счастью, почти не пострадали от дыма. К несчастью для Нолы, это помогло Джеку сохранить ясную голову, и он приступил к разработке длительного и весьма строгого наказания, включавшего, в частности, следующее: никаких подружек, никакого телефона и свободного времени. Не то чтобы она этого не заслуживала, но я ощущала необходимость смягчить некоторые пункты. В жизни каждого родителя бывают моменты, когда вам приходится выбирать между строгостью и добротой, и сейчас я выбрала роль доброго родителя. Мы были слишком близки к тому, чтобы потерять Нолу. Я была так благодарна судьбе за то, что она вернулась, что больше не хотела выпускать ее из вида.
Всю дорогу из больницы она жаловалась на потерю гитары – мол, если бы Бо подождал еще немного, она могла бы ее спасти. Ее рассуждения были совершенно безумными, но, как ни странно, мы были уверены, что с ней будет все в порядке.
Мы стояли в спальне Нолы и наблюдали за тем, как она спит. Я не собиралась уходить, пока она не проснется. Я продолжала прикасаться к ней, словно желая убедиться, что у нее все на месте, пока Джек осторожно не вытащил меня из комнаты, боясь, что я ее разбужу.
– Я слишком взвинчен и все равно не усну, – сказал он. – Думаю, и ты тоже. Почему бы нам не поговорить? Здесь больше никого нет, а Нола, вероятно, будет спать весь день.
Я уже знала, чего хочу, и была бы рада пропустить любое обсуждение и просто выложить карты на стол. Но то была законная территория «старой версии Мелани», и мы зашли слишком далеко, чтобы я дала обратный ход.
– Конечно. Сделать тебе кофе?
– Только если без кофеина. Боюсь, я начну летать, если добавлю к адреналину, который все еще бурлит во мне, еще и кофеин. И нам обоим понадобится сон, когда он пройдет.
Мой первоначальный ужас при слове «без кофеина» сменился смиренным вздохом.
– Я знаю, что миссис Хулихан держит в кладовке собственный запас кофейных зерен. Подождешь меня в гостиной? Только не споткнись о часы.
Я перемолола зерна и заварила кофе в наших любимых кружках, украшенных изображениями наших детей. При этом мои пальцы подрагивали – не то от остаточного шока, не то от нервов, не то от того и другого одновременно. Я добавила в свой кофе изрядное количество сливок плюс четыре чайные ложки сахара. Поставив его рядом с простым черным кофе Джека на маленький поднос, я понесла его в гостиную. Кружки звякали друг о друга, потому что мои руки тряслись.
Джек взял у меня поднос, чтобы я могла перешагнуть через часы, и поставил его на журнальный столик. Мы оба сели на диван, как Джек вдруг снова выскочил и пересек комнату, где поднял что-то с пола рядом с поверженными часами. Я увидела, что он, превозмогая отвращение, двумя пальцами держит гробик Замороженной Шарлотты.
– Что это здесь делает? После ее последнего побега я положил ее в гроб и засунул в кладовку в моем кабинете за коробкой с копировальной бумагой.
Я нахмурилась:
– Может, Эванджелина просто намекает, что она пыталась предупредить нас, что Ноле угрожает опасность от высокого мужчины, а мы не прислушались к ее предупреждению? – Картина случившегося на чердаке промелькнула в моем мозгу, и я содрогнулась. – Я по глупости подумала, что она имеет в виду Марка лишь потому, что он был самым подходящим кандидатом, даже после того, как упавшие часы сломали ему ногу. Я страшно зла на себя. Мне был дан этот дар, но я умудрилась все испортить. И из-за этого мы едва не потеряли Нолу.
Из моего горла, сотрясая все мое тело, внезапно вырвался всхлип. Джек поставил гробик на журнальный столик, взял из моих рук кружку и обнял меня:
– Не надо, Мелли. Пожалуйста, не надо. Ты не сделала ничего плохого. Виноват только Майкл Фаррелл. Если бы не ты и Джейн, мы все погибли бы.
