и швырнуть телефон к чертям под колеса нью-йоркских машин. Или сломать что-нибудь. Желательно голыми руками. Затопать ногами от разочарования. А лучше – все и сразу. Одновременно.
В синих глазах напротив мелькнуло любопытство. Аарон склонил голову набок, наблюдая за тем, как отчаянно я пытаюсь отдышаться.
Я прикрыла телефон ладонью и звенящим шепотом спросила у мужчины передо мной:
– Чего тебе?
Он небрежно махнул.
– Ничего страшного, рабочие дела подождут, пока ты поговоришь по телефону.
Аарон сложил руки на широкой груди и уперся кулаком в подбородок.
– Я не тороплюсь, не стесняйся.
Если бы из ушей можно было выпустить пар, у меня над головой взвилось бы густое облако.
Мать, до сих пор висящая на линии, наконец опомнилась:
– Кажется, ты занята, поэтому не буду отвлекать.
Я, прожигая Аарона взглядом, не сразу услышала, как она добавила:
– Ох, что начнется, когда abuela узнает, что у тебя служебный роман. Догадываешься, что она скажет?
На том же автопилоте я ответила:
– Uno no come donde caga [21].
Аарон дернул губами.
– Eso es [22]. – Мама хихикнула. – Иди, занимайся делами. Когда приедешь на свадьбу, расскажешь нам про своего мужчину, хорошо?
«Нет», – чуть было не ответила я. Иначе захлебнусь своим же враньем.
– Конечно, мама, – вместо этого сказала я. – Люблю тебя. И передай папе, что его я тоже люблю.
– Я тоже тебя люблю, cielo [23], – произнесла мама перед тем, как повесить трубку.
Набрав в грудь живительного воздуха, я уставилась на человека, который только что в сотню раз усложнил мне жизнь. Телефон я как ошпаренная бросила на стол.
– С матерью говорила?
Я кивнула, не в силах сказать ни слова. Лучше молчать. Одному богу известно, что еще я могу ляпнуть.
– Дома все хорошо?
Вздохнув, я снова кивнула.
– А что это значит? – спросил Аарон с искренним любопытством. – Та испанская фраза, которую ты произнесла в самом конце?
Голова после ужасного катастрофического разговора все еще шла кругом. У меня нет времени играть с Аароном в переводчика. Вдобавок он последний человек, с которым я готова общаться.
Господи, и как ему это удается? Появиться на глаза и в считаные секунды довести меня до белого каления.
Я покачала головой и огрызнулась:
– Зачем тебе знать?
Аарон вздрогнул. Самую малость, но я заметила.
Чувствуя себя дурой, я закрыла лицо руками, пытаясь успокоиться.
– Прости, – прошептала я. – Я слегка не в себе. Аарон, чего ты хотел? – негромко спросила я, глядя на столешницу. Куда угодно, лишь бы не на мужчину напротив. Не хотелось показывать, как мне плохо. Если было бы можно, я бы забилась под стол – только бы спрятаться с глаз.
Я не видела его лица и перемену в настроении заметила, только когда он заговорил.
– Я распечатал кое-какие документы, их можно использовать при подготовке одного из семинаров, которые мы запланировали.
Аарон говорил на удивление мягко. Для сухаря вроде него, разумеется.
– Я положил их тебе на стол.
Ох.
Я скользнула взглядом по деревянной поверхности, увидела папку и почувствовала себя откровенной идиоткой.
Это чувство забурлило в животе, еще сильнее утягивая меня в пучину отчаяния.
– Спасибо. – Я потерла пальцами виски и закрыла глаза. – Можно было просто отправить по почте.
Тогда ничего бы не случилось.
– Ты любишь делать пометки от руки.
Да, люблю. Если задачка попадается особенно заковыристая, я распечатываю бумаги и просматриваю с маркером в руке. Но Аарону-то откуда знать?.. А, ладно. Неважно. Наверное, заметил, что я попусту трачу бумагу и загаживаю окружающую среду. Все равно это не отменяет того факта, что я полная дура и зря набросилась на него с обвинениями.
– Да, ты прав. Это… – Я замолчала, не отрывая взгляда от стола. – Очень мило с твоей стороны. Обязательно посмотрю на выходных.
По-прежнему не поднимая головы, я потянулась за папкой и подвинула ближе к себе.
Повисла долгая пауза. Мы оба молчали.
Аарон стоял на месте, не двигаясь. Ничего не говорил и не давал повода на него посмотреть. Я не сводила взгляда с бумаг, которые он любезно для меня распечатал.
Пауза растягивалась на мучительную вечность. Я была готова сдаться и поднять голову, но тут почувствовала, что он уходит. Выждав целую минуту, чтобы убедиться, действительно ли он ушел, я дала волю чувствам.
С глухим стуком уронила на стол голову. Точнее, не на стол. На пачку бумаг, принесенных Блекфордом перед тем, как я открыла рот и ляпнула матери, что моего вымышленного парня зовут Аарон.
Из горла вырвался стон. Визгливый и жалкий.
На душе стало откровенно тошно.
Я стукнулась лбом о столешницу.
– Estúpida. – Еще раз. – Idiota. Tonta. Boba. Y mentirosa [24].
Бум, бум, бум.
И это – самое мерзкое. Я не просто идиотка. Я подлая лгунья.
Из груди вырвался еще один стон.
– Ух ты! – донесся из дверей голос Рози.
Отлично. Как раз не помешает близкий человек, чтобы вытащить меня из болота и оформить в ближайшую психушку. Сама я однозначно не справлюсь.
– Лина, у тебя все хорошо?
Нет.
Ни капельки, потому что я облажалась везде, где могла.
– СТОЙ, СТОЙ, СТОЙ, СТОЙ! – Рози вытянула руку в общеизвестном жесте, веля придержать лошадей. – Что ты сказала маме?
Жуя последний кусочек панини с пастромой, я подняла голову и пробурчала с набитым ртом:
– Ты шлышала, што я шказала.
– Хочу еще раз услышать последнюю часть. – Рози откинулась на спинку стула, изумленно тараща зеленые глаза. – Хотя, знаешь… Лучше повтори с самого начала. Я, должно быть, что-то упустила – звучит дико даже для меня.
Прищурившись, я одарила ее фальшивой зубастой улыбкой, хотя рот был набит едой.
И плевать, что меня кто-нибудь увидит. Здесь, в коворкинге на пятнадцатом этаже, все равно в это время практически никого не бывает. Не понимаю, зачем нью-йоркские компании тратят столько средств (потому что здешние интерьеры так и просятся на обложку хипстерских журналов) на обустройство коворкинга для местных трудоголиков. Сюда ходят только пообедать. Даже сейчас были заняты всего два столика, кроме нашего – причем, разумеется, те, которые стояли возле панорамных окон во всю стену.
– Не смотри так, – надулась подруга. – И, пожалуйста, не надо скалиться, это некрасиво. У тебя в зубах торчит салат.
Я закатила глаза, тщательно прожевала остатки еды и запила водой из бутылки.
Вопреки надеждам, обед ни капельки меня не взбодрил. Колотящаяся в груди тревога просила добавки.
– Надо было заказать две порции.
В других обстоятельствах я бы так и сделала. Но до свадьбы оставались считаные дни, нужно держать себя в форме.
– Да, а что еще надо было
