на седьмом небе наслаждения, он зажег меня, как адское пламя.
Николас продолжал ласкать меня до тех пор, пока мне не стало больно от его прикосновений. Он отошел, чтобы дать мне немного прийти в себя. И я очень быстро сделала это. Мне нужно было больше, и ему тоже. Правой рукой он стал ласкать себя, его глаза впились в меня, и я почувствовала суровый взгляд человека, который страстно желает что-то сделать, но не может.
Мы не собиралась заниматься этим в тот вечер, но я не хотела довольствоваться лишь тем, что произошло. Поэтому я встала, потянула и усадила его на кровать. Его дыхание стало прерывистым. На этот раз я буду все контролировать.
Я отстранилась и встала на колени между его ног, не сводя с него глаз.
– Что ты собираешься делать? – спросил он хриплым голосом. Пути назад уже не было, мы начали эту игру страсти, любви и ненависти одновременно, и нам так просто из нее не выбраться.
Я не ответила и продолжила делать то, чего никогда до этого не делала.
Он понятия не имел, что у меня на уме, но ему это, похоже, нравилось. Я открыла глаза и посмотрела на него. Казалось, происходящее сводило его с ума. Затем он небрежно провел рукой по моим волосам.
– Черт…
Он не дал мне завершить начатое. Отстранил меня, схватил и уложил на кровать. Прижался, а потом стал ласкать меня рукой, и я начала делать то же самое с ним. Он не отрывал от меня взгляда, и вскоре меня с головой накрыл второй оргазм.
Мы пристально смотрели друг на друга, едва касаясь, просто смотрели и задавались вопросом, как мы дошли до этого.
Я заснула в его постели, обняв, однако, не его, а подушку. Он направился в ванную, принял душ и вскоре вернулся.
Думаю, минуты, отведенные для прощения, подошли к концу. Но, по правде говоря, у меня не было сил думать об этом. Я была истощена, и хотелось только закрыть глаза, а не анализировать случившееся. Если бы я это сделала, то поняла бы, что все, что произошло, омрачено завесой холодности. Здесь не было любви – простое плотское желание. Мы спрятали чувства и эмоции в укромном уголке наших душ и позволили первобытному инстинкту захватить нас.
Хотелось, чтобы Николас крепко обнял меня, сжал в объятиях и сказал, что все будет хорошо. Однако он ушел, а у меня не было сил идти за ним.
Усталость взяла верх, я закрыла глаза и уснула.
Я пожалел об этом, как только вышел из комнаты. Я поддался, впал в искушение, вкусил запретное яблоко, и последствия, уверен, будут ужасны.
Сердце сжалось, если такое вообще возможно. Боль была такой сильной и глубокой, что приходилось заставлять себя держаться от нее подальше. Я заперся в своем кабинете, всеми способами пытаясь делать вид, что Ноа не лежит в моей постели, пытаясь забыть о ее обнаженном теле, ласковых руках, губах, доставляющих мне удовольствие… У нее это хорошо получалось. Настолько хорошо, что на мгновение я разозлился.
Она делала это с другими?
Эта мысль сводила с ума. Неважно, что в постели она казалась такой, как прежде… Та невинная Ноа, которую я знал, спала с другим, пока была со мной. Кто сказал, что она не делала этого с кем-то еще?
Ноа в чужих руках… Ох, нужно было уйти, нужно было забыть о том, каково это, ощущать ее подо мной, о том, насколько нежной была ее кожа, какими сладкими были ее поцелуи.
Ее аромат преследовал меня даже после душа. Внезапно квартира показалась мне маленькой, и мое тело, казалось, хотело войти в ту комнату и закончить то, что пришлось завершить на середине.
Я надел спортивные штаны, белую футболку «Найк», кроссовки и отправился на пробежку в Центральный парк. Было около пяти утра, но на улицах уже были люди, тоже занимающиеся спортом. Я не тратил слишком много времени, даже не разогревался, просто бежал, изо всех сил желая, что, когда вернусь домой, Ноа уйдет, что исполнит то, о чем я попросил ее, исчезнет из моей жизни.
Действительно ли я этого хотел? Да. Это единственное, что было ясно. Быть с ней слишком больно, и я не находил в себе сил простить ее, я просто не мог.
Я вернулся домой через два часа, и все, казалось, осталось таким же, как когда я ушел. Войдя в комнату, я увидел ее в постели.
Она спала на животе, простыня лишь наполовину прикрывала ее, обнаженная спина манила, чтобы я коснулся ее, пока Ноа не проснется. Я поцелую ее, мы будем медленно заниматься любовью, а потом пойдем завтракать в одну из лучших кофеен города. Я куплю ей горячий шоколад, покажу все интересные уголки, которые скрывает этот город, а потом, когда она устанет от осмотра достопримечательностей, мы вернемся, и я снова окажусь между ее ног и заставлю выкрикивать мое имя, пока в ее легких не закончится воздух.
Но пришлось вернуться к реальности: ничему из этого не суждено случиться, все закончилось той ночью, когда я застал ее в объятиях другого мужчины.
Я направился в ванную и принял холодный душ. Выйдя в одних серых пижамных штанах, я обнаружил ее у изголовья кровати. Она крепко сжимала в руках простыню, скрывающую любой намек на наготу. Ее глаза смотрели на меня с сомнением, будто она не знала, что делать. Я протянул руку и поднял белую футболку, которая лежала на полу. Бросил ей так, чтобы она смогла поймать.
– Одевайся, – приказал я, стараясь говорить спокойно, стараясь держать себя в руках.
Ноа, казалось, колебалась, и, когда я посмотрел на ее лицо, на растрепанные волосы и эти губы, которые так сильно хотел поцеловать, пришлось заставить себя выйти из комнаты. Я пошел на кухню, схватил свой мобильный и позвонил Стиву. Он переехал в город и жил рядом. Отец настоял на том, чтобы с этого момента он работал на меня, и я был рад, что рядом есть кто-то, кому я доверял прикрывать мою спину.
– Мне нужно, чтобы ты забрал ее отсюда, – сказал я с отчаянием в голосе.
Стив вздохнул на другом конце линии и дал понять, что сделает то, что ему сказали. Он был мне должен. Ему вообще не следовало приводить ее в мою квартиру.
Я повесил трубку, сварил кофе, и через минуту она появилась на кухне. Она не оделась, по крайней мере, не в свою одежду. На ней была моя белая футболка выше колен. Она выглядела так, словно только что вышла из ванной: волосы не были сильно растрепаны, а лицо выглядело свежим и чистым, без следов вчерашних поцелуев. Как давно я ее не видел такой.
– Я позвонил Стиву, чтобы он забрал тебя, – сказал я, когда она наливала чашку кофе. Я старался говорить спокойно, будто так и нужно, будто выгнать человека, в которого я был влюблен, было самой нормальной вещью в мире.
– Я не хочу уходить, – прошептала она.
Я посмотрел на нее, на то, как она изменилась после нашего разрыва. Она была такой худой… она так похудела, что прошлой ночью, увидев ее тело, я боялся сломать его. Она больше не была той Ноа, которую я помнил, храброй девушкой, которая все время противостояла мне, той, которая делала мою жизнь намного интереснее.
Ссоры с ней всегда были жестокими, а теперь… казалось, что передо мной стоит испуганный олененок, и это еще больше меня бесило.
– Что ты задумала, Ноа? – спросил я, сбавляя тон. Не хотелось дойти до полной потери контроля над собой и высвободить всю накопленную ярость, которая, как я чувствовал, уже закипала внутри. Но все же нужно было дать ей понять, что ничего не изменится. – Ты ничего не сможешь сказать или сделать, чтобы изменить то, что произошло. Прошлая ночь была прекрасна, но мне не интересно играть с тобой в эту игру.
– Ты все еще любишь меня, – заявила она, делая шаг вперед. Она хотела прикоснуться ко мне, но я отпрянул, чувствуя отвращение к себе, отвращение из-за того, что вчера вечером позволил себе лишнее. Я не хотел давать ей ложных надежд, это не входило в мои планы.
– Я был влюблен в тебя, – спокойно заметил я. – Был, Ноа, в прошедшем времени. Ты изменила мне. Конечно, наверное, есть парни, которые могли бы простить то, что ты сделала, но ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что я к ним не принадлежу.
– А я принадлежу? – ответила она,
