фильма и оказавшиеся в кадре только потому, что понравились режиссеру и покорили его своей ненужностью. Мой вопрос был совершенно неуместен на кухне моего верного друга, который вытирал руки полотенцем, по-всегдашнему заткнутым за пояс, поэтому я разглядывала ботинки Эла, чуть прикрыв глаза, словно мне нравится музыка, пока Эл сам не спросил, все ли в порядке, и я широко-широко-широко открыла глаза и сказала, что да, конечно, все хорошо. Мы взяли тарелки и сели смотреть фильм.
В этом фильме, Эд, девушка знакомится с парнем – и все меняется, ну или это ей так кажется. Она идет по улице и понимает, что все витрины выглядят для нее совершенно одинаковыми, сколько ни вглядывайся в их мерцающие отражения. Мимо нее то быстро, то медленно, то снова быстро проезжают машины. Она покупает кофе и тихонько говорит сама себе, что не узнает вкус напитка. Она говорит, что небо печально, но ей самой не грустно. Начинается дождь, и она снова встречается с тем парнем. Звонит телефон; и нельзя сказать, тот же это день или следующий; и девушка с кофе в руках размышляет, когда мир успел так измениться. Она снова покупает кофе, и мимо, отражаясь в витринах, снова проезжают машины. «Мир изменился», – думает она.
– Мин, я ничего не понимаю. Почему нам без конца показывают витрину? Когда уже что-нибудь произойдет?
– Раз тебе не нравится фильм, – сказала я, – можем выключить. Только скажи.
– Я ничего не думаю по поводу этого фильма.
– Эл.
– Правда! Я просто совсем ничего не понимаю.
– Это называется cinéma du moment. Кинематограф мгновений. Я вижу, что тебе не нравится.
– Не сваливай все на меня, Мин. Фильм не нравится тебе, и ты хочешь выключить его, но тебе неловко, потому что в какой-то книге «Когда наступает темнота»…
– «Когда гаснут огни». Мне неловко не из-за книги.
– Тогда тебе неловко по той же причине, что и мне, потому что мы уже сорок минут смотрим, как эта француженка ходит туда-сюда и о чем-то думает. Смотри, вот снова едут машины. Ты уверена, что взяла правильный фильм?
– «Две пары ботинок».
– Я ничего не понимаю.
– Тебе просто не нравится.
– Я ничего не думаю по этому поводу.
Я выключила этот паршивый фильм. Вот так мы и общаемся с Элом, Эд. Ты этого так и не понял, да и я тебе никогда не рассказывала, что мы с ним ведем себя как старые супруги. Так нас однажды назвала мама Эла, и она очень смеялась, когда Эл ответил ей: «Ну, мам, тебе виднее». Я никогда не рассказывала тебе, Эд, как смотрела на Эла, пока он складывал тарелки в стопку и, включив музыку, готовил мне новую порцию лимонного нечто. Мне казалось, что в воздухе электрическим разрядом снова вспыхнул мой вопрос, о котором Эл и не подозревал. Не знаю, откуда он взялся. В листовках, которые нам постоянно раздают, пишут, что нужно поговорить с родителями, со священником, с учителем, которому доверяешь, или с другом. Но это совершенно неправильный список, потому что родители сами замешаны в этой ситуации, учитель скажет: «Мне не полагается говорить с тобой об этом», а друзья разболтают всё своим приятелям так же быстро, как священник наябедничает Богу. Так что ты остаешься один на один со своими трудностями или можешь излить все одному-единственному человеку, в моему случае – другу Элу. И вот ты с неловким видом выливаешь все это на ни в чем неповинного Эла только для того, чтобы задать ему вопрос. И я совершенно по-дурацки спросила Эла, могу ли я у него-то кое-что узнать.
– Конечно, – ответил он, громыхая тарелками.
– Это немного личное.
Эл выключил воду и, перекинув полотенце через плечо, посмотрел на меня, стоящую в дверях.
– Хорошо.
– Не что-то из серии про месячные или про то, что меня бьют родители, но все равно личное.
– Да уж, тяжело, когда тебя бьют родители и начинаются месячные.
– Эл.
– Мин.
– У меня вопрос про секс.
В доме стало тихо – такая тишина наступила бы в любом другом помещении, в котором прозвучало слово «секс», и даже джазовые музыканты, продолжая играть, наклонились вперед в надежде услышать хоть что-нибудь через колонки.
– Пиво, – сказал Эл и сам удивился своим словам. – Мне нужно пиво. А ты хочешь? У родителей осталось несколько бутылок «Скарпиас», они даже не заметят, если мы возьмем.
– Эл, ты же знаешь, какие у меня отношения с пивом.
– Знаю-знаю.
Порывшись в холодильнике, Эл достал бутылку, открыл ее с помощью полотенца, швырнул крышечку – это на него совершенно не похоже – в кухонную раковину. И сделал большой-большой глоток.
– Если не хочешь, давай не будем об этом говорить, – сказала я.
– Все в порядке, – сказал Эл, опустившись рядом со мной на диван. Пиво шипело, джаз-бенд продолжал играть.
– Мне больше не у кого спросить.
– Хорошо.
– Правда, не у кого. И мы с тобой друзья.
– Да, – сказал Эл и сделал еще один глоток.
– Так что не пугайся.
– Не буду.
– Не пугайся.
– Я же сказал, что не буду.
– Потому что мне нужно кое-что выяснить.
– Мин, если ты будешь по кругу повторять одно и то же, мы с тобой окажемся в том странном фильме. Просто задай свой…
– Нормально ли, – спросила я, – не быть девственницей?
Эл выпрямился и поставил бутылку на журнальный столик.
– Ты хочешь сказать, что?..
– Нет, – ответила я. – Еще нет.
– Потому что иначе это было бы слишком быстро.
– Понятно, – сказала я. – Думаю, ты ответил на мой вопрос.
– Мин, я не о том.
– Нет-нет, ты прав.
– Вы же всего пару недель встречаетесь, да?
– Да. Но ничего не было. Ничего такого. Но если бы было, ты подумал бы…
– Я бы ничего не думал по этому поводу, Мин.
– Не говори так. Ты сказал, что это было бы слишком быстро.
– Да, это так.
– Когда ты говоришь, что что-то происходит слишком быстро, значит, ты что-то думаешь по этому поводу.
– Нет, Мин. – Эл допил пиво, но продолжал рассматривать бутылку. – Быстро – это всего лишь наречие.
Мы немного поулыбались друг другу.
– Просто мне хочется узнать…
– Думаю, я понял твой вопрос. И я не знаю, Мин.
– Я хочу узнать, нормально ли это.
– Нормально ли не быть девственницей? Да. В мире много людей, лишившихся девственности. И поэтому, кстати, человечество еще не вымерло.
– Да, но… – Я покачала ногой. Я думала, что мне плевать на других людей, Эд. Меня волновал только ты. – Мне интересно твое мнение. Вот ты парень.
– Да.
– Так что ты сможешь мне сказать, что думаешь. Вот вы с девушкой обнимаетесь – ну, ты понимаешь – в машине или, предположим, в парке.
– Боже, Мин. Что за парк?
– Нет-нет, просто представь. Это пример.
– Хорошо, тогда что за машина? Потому что если бы это происходило в новеньком М-3…
Я ударила Эла подушкой.
– Что об этом сказали бы люди?
– Люди? – переспросил Эл.
– Эл. Разные люди. Ну ты понимаешь!
– Разные люди говорят разные вещи.
– Я знаю, но что бы про это подумал парень?
– Думаю, кому-то из парней это понравилось бы. То есть конечно понравилось бы. Это же возбуждает, да? Некоторые из них могли бы подумать, что это ужасно. А еще какая-то часть парней подумала бы о чем-то третьем. Это просто смешно, Мин, я по этому поводу ничего не думаю.
– Это совсем не смешно, – сказала я, – по крайней мере для меня. Эл, я пытаюсь узнать, что бы подумал ты.
Эл встал так тихо и осторожно, словно был весь обсыпан битым стеклом или держал на руках ребенка. Я была дурой, да, безумной идиоткой. Я и сейчас идиотка, Эд, и это еще одна причина, почему мы расстались.
– Что бы я подумал о чем? – спросил Эл.
– Что бы ты подумал обо всем этом, – ответила я, – и не говори, что ничего по этому поводу не думаешь.
Эл обвел комнату взглядом. Музыка перестала играть.
– Наверное, Мин, я думаю, что когда дело доходит до секса, мне хочется, чтобы было хорошо. Не только телу, но и душе. Хочется испытать радость, а не просто потрахаться. Понимаешь, не надо заниматься сексом ради секса. Нужно любить этого человека.
– Я люблю этого человека, – тихо сказала я.
Эл на секунду замер. Глядя на меня, он тихо-тихо вздохнул – словно печенье раскрошилось.
– Не хочу цитировать фильм, который нам пришлось посмотреть, – сказал Эл, – но, Мин, откуда тебе знать, что ты не просто…
– Я знаю, что ты о нем думаешь, – сказала я, – Но он не такой.
Эл очень энергично потряс головой.
– Я о нем ничего не думаю. Просто… Говори, Мин, если тебе есть что сказать. Просто ты его любишь.
– Да.
– И ты сказала ему об этом?
– Думаю, он знает.
– Значит, не сказала. А он тебе что-нибудь говорил?
– Нет, Эл.
– Тогда откуда… откуда ты знаешь, что он…
Я рассказала все Элу. Я никогда не говорила тебе, что рассказала Элу о наших планах и обо всем, что мы придумали для кинозвезды, за которой следили.
