Все смотрели, что будет дальше.
— Ты сегодня какая-то пасмурная, — спросил Эндрю, когда она подошла, и поцеловал ее в подбородок. — Что-то случилось?
Она отрицательно покачала головой и обняла его. Когда она обнимала Эндрю, ей казалось, что необыкновенно приятное тепло разливается по всему телу, постепенно превращаясь в волнующий жар внизу живота. Он, наконец, отпрянул и помог ей сесть в машину. Она старалась не смотреть в окно, а когда все-таки посмотрела, лица девиц показались ей слишком неприветливыми, а стоящих у школы мальчишек — слишком злыми.
Сегодня они, оставив машину на одной из центральных парковок, отправились гулять по городу. Они шли, держась за руки, и были похожи на одну из проходящих мимо многочисленных парочек — счастливые, веселые, с улыбкой от уха до уха. Эндрю много рассказывал о себе. Оказывается, у него есть три старших брата — которые очень любили задирать его, когда он был маленьким — и он обожает гольф и ненавидит бейсбол. Роуз слушала его мягкий голос, и как тогда, в театре, ей хотелось слушать его еще и еще. Поэтому, когда Эндрю сказал, что теперь ее очередь рассказывать про себя — она подумала, что он говорил слишком мало.
На самом деле, ее жизнь не была настолько богата впечатлениями, в отличие от актерской жизни Эндрю. Она родилась здесь, в Лондоне, и за свою жизнь еще ни разу не выезжала за пределы Англии. Родители ее были в разводе, и с отцом она виделась крайне редко. Роуз жила с мамой, а на выходные ездила к бабушке — на другой конец города. Она училась в элитной школе, и училась на “отлично”. Все ее любили и не имели к ней совершенно никаких претензий.
“Во всяком случае, до вчерашнего дня точно”, — подумала Роуз, но вслух произносить этого не стала.
Они еще немного погуляли, а потом зашли в кафе — и долго сидели за столиком, тесно прижавшись друг к другу. Роуз положила голову ему на плечо, и тогда ей впервые пришло в голову, что ей все это нравится. Нравится, как он обнимает ее за талию, как целует ее в подбородок, нравится, как он произносит ее имя.
"Это неправильно", — одернула она себя, еще сильнее придвинувшись к нему.
Она была уже влюблена.
А думала, что ей просто нравится.
Эндрю проводил Роуз до дома и, слегка коснувшись губами ее щеки на прощание, уехал.
Роуз, позвонив маме из кафе и сообщив, что выходит от подруги, уже тогда заметила, что что-то не так. Отперев своими ключами квартиру, чтобы лишний раз не беспокоить уставшую маму, она зашла. В дальней комнате на приличной громкости работал телевизор, но Роуз услышала, как мама встала с дивана и направилась в прихожую. Увидев выражение маминого лица, Роуз поняла: что-то случилось. Что-то серьезное. Мама лишь молча подошла к ней и протянула планшет. Роуз недоуменно нажала на кнопку включения. Экран засветился, и она увидела обыкновенный список новостей, среди которых жирным шрифтом значилось:
"Неужели у знаменитого актера и голливудского красавчика Эндрю Мистера, который предпочитает игру в театре появлению на большом экране, наконец появилась девушка? Имя этой счастливицы пока остается неизвестным, но мы надеемся в скором времени узнать все подробности".
Далее шла длинная статья об Эндрю, а также множество их с Роуз фотографий: вот они держатся за руки, гуляя по Лондону, вот он обнимает ее за талию и с улыбкой что-то шепчет на ухо, а она смеется, вот они сидят в кафе, прижавшись друг к другу...
У Роуз перехватило дыхание. Она выключила экран и в оцепенении уставилась на мать. Та была настроена крайне серьезно. Начав свою речь тихим и не предвещающим ничего хорошего тоном, она все набирала и набирала громкость, пока не перешла на истошный крик. Роуз, уже находясь на грани истерики, бросила вещи на пол, бегом бросилась в свою комнату и, давясь подступившими к горлу слезами, не раздеваясь, упала на кровать.
Она даже не могла позвонить Эндрю.
На следующее утро мать проводила ее до школы и пообещала угрожающим тоном, что заедет за ней. Роуз обдумала все за ночь и решила, что не будет противиться маме — в конце концов, та, возможно, была права. Она свыклась с мыслью, что два дня, проведенные с Эндрю, прошли, и больше с ней такого не случится.
Пора вернуться к своей привычной жизни.
Сегодня было на один урок меньше, чем обычно, потому что учительница немецкого заболела, а Роуз забыла предупредить маму. Она все-таки смогла помириться с подругой — кажется, та смирилась, что Роуз явно повезло больше, чем ей самой — и теперь они ходили по территории школы и мило разговаривали о последней книжной новинке. Роуз знала, что Эндрю приедет. Она только надеялась, что он будет здесь раньше, чем ее мама. Она попробует все спокойно объяснить ему — и покончить с этим наваждением раз, и навсегда. Если сможет.
Когда подруга толкнула ее в бок, Роуз, оглянувшись, увидела, как его лимузин медленно подъезжает к школе, как он выходит из машины, на ходу одевая куртку — и поняла, что она точно не сможет. Роуз заметила идущую по противоположной стороне маму — и побежала. Эндрю распахнул объятия, она скользнула в них и сделала то, о чем думала последние два дня.
Поцеловала его в губы.
До этого Роуз целовалась всего пару раз и теперь боялась, что все пойдет не так. Но Эндрю еще крепче прижал ее к себе и стал целовать Роуз сам — он сминал ее губы, прорвался внутрь, прочертив языком аккуратный контур, а затем спустился ниже, на шею, и Роуз задрожала, не в силах прекратить эту ласку. Как сквозь глубокий сон, она услышала голос матери, звавшей ее. Эндрю, наконец, оторвался от нее и улыбнулся. Роуз оглянулась и увидела опешившую мать, глядевшую на нее распахнутыми глазами.
— Одумайся, Роуз, — севшим голосом проговорила она.
