громко хрустнули. Я выпрямилась и повернулась к Ноле.
– Это ты дала собакам кость?
– Нет. Почему ты спрашиваешь?
– Кто-то это сделал. Кто-то, кто, похоже, любит собак.
Нола откинулась на подушки.
– Какое облегчение. Я сказала тебе, что мне не страшно. Любой, кто любит собак, не может быть плохим человеком, верно?
Джек кашлянул, вероятно, вспомнив неоднократные антисобачьи заявления, которые я делала с тех пор, как унаследовала Генерала Ли.
– Спокойной ночи, Нола, – снова сказала я и вышла вслед за Джеком в коридор. Было видно, как он частично закрыл дверь. – Может, принести линейку? Она сказала на дюйм или два.
– Лучше не надо. Вряд ли это необходимо.
Я попятилась, желая избежать еще одного неловкого момента.
– Спокойной ночи, Джек. Увидимся утром.
– Спокойной ночи, Мелли.
Я зашагала по коридору. Я не стала оборачиваться, чтобы увидеть, смотрит ли он мне вслед, пока не закрыла за собой дверь моей спальни.
Я положила пуговицы на тумбочку и забралась в постель, благодарная за теплое место, нагретое Генералом Ли. Я долго лежала без сна, глядя в потолок, и слушала, как Генерал Ли облизывает те части своего тела, которые лучше бы он держал в тайне. Но тут звякнул мой телефон. Перевернув его и включив экран, я нашла сообщение от Джека.
ПП № 4
Моему сонному мозгу понадобилось время, чтобы понять, что это значит. Положив телефон на тумбочку, я свернулась калачиком под одеялом и, в конце концов, с улыбкой на губах уснула.
На следующее утро я проснулась от громкого стука. Кто-то колотил в нашу входную дверь. Я рывком села, сбросив с себя раздраженного Генерала Ли, который удобно спал у меня на макушке. Нащупав очки, я нацепила их на нос и, моргая, посмотрела на два будильника, стратегически расположенных в другом конце комнаты. Пять минут седьмого. Я все еще толком не осознала этот факт, как стук в дверь возобновился.
Волоча за собой половину одеяла и спотыкаясь, чтобы не упасть, я вскочила с кровати. Генерал Ли заворчал, а я, кое-как натянув халат и тапочки, бросилась к лестнице. И чуть не столкнулась в коридоре с голым по пояс Джеком, когда от двери донеслось очередное бум-бум, а Сара истошно закричала. Я знала, что это Сара, потому что Джей-Джей мог проспать даже торнадо.
– Я посмотрю, кто там, а ты пока иди к Саре, – сказал Джек, спускаясь по лестнице. Лишь вопли Сары отвлекли мое внимание от обнаженного торса Джека и заставили со всех ног броситься в детскую.
Сара стояла у края своей кроватки, и из ее больших голубых глаз по пухлым щечкам текли огромные слезы. У нее было жалобное выражение лица, какое часто можно увидеть на фигурках, выпускаемых компанией «Прешес моументс», которые Ребекка собирала по причинам, которые я отказывалась понять.
– Мама, – произнесла малышка, протягивая ко мне руки. Я прижала ее к себе. Ее рыдания тут же стихли, и она уткнулась лицом мне в шею.
Я погладила ее по спине и подошла к кроватке Джей-Джея. Тот все еще мирно спал со своим венчиком. В дверь раздался очередной стук. Странно, подумала я, почему Джек так долго на него не отвечает. С Сарой на руках я поспешила из детской и спустилась вниз.
Мы нашли Джека в вестибюле, где он тщетно пытался открыть дверь. Выглянув в боковые фонари, я увидела раздраженного Марка Лонго, а позади него – еще более раздраженного Харви Бекнера. За ними на примыкающей к веранде подъездной дорожке рядом со своими фургонами стояли члены съемочной группы. Я прикрыла ухо Сары ладонью, чтобы моя дочь не слышала изрыгаемых Марком и Харви сквернословий.
– Я не знаю, в чем проблема, – сказал Джек. Его бицепсы напряглись. Он дернул дверную ручку, а затем попытался повернуть ее влево и вправо. Но та, похоже, застряла намертво.
Джек крикнул киношникам, чтобы те шли к задней двери, изобразив руками, что им нужно свернуть за угол. Не доставляй мне такого удовольствия вид его голого торса, пока он махал руками, я бы сказала ему, что задняя дверь тоже вряд ли откроется.
Дверь потряс оглушающий грохот, и мы отступили. Я с тревогой посмотрела на стеклянные боковые фонари от Тиффани и форточку над дверью. Мне было страшно представить гнев Софи, если та найдет хотя бы одну трещину на стекле или вмятину на двери из цельного дерева.
Я уже открыла рот, чтобы крикнуть им, чтобы они прекратили, когда Сара подняла с моего плеча голову, повернулась к двери и указала на нее мокрым указательным пальцем. С ее детских губ сорвалось слово, которое прозвучало как «откройся».
Дверная ручка повернулась, и дверь внезапно открылась. Сыпля новыми отборными ругательствами, Харви и Марк, спотыкаясь, ввалились внутрь. Джек преградил им путь в фойе, а я в знак благодарности нежно сжала пухлую ножку нашей дочери.
Джек стоял перед ними, словно этакий ангел-мститель.
– Прежде чем я спрошу у вас, что вы делаете здесь до оговоренного времени начала съемок, а именно до восьми часов, я требую, чтобы, пока вы находитесь на моей территории, вы следили за своим языком. Я не хочу мыть вам рты с мылом.
Харви сказал Джеку, что тот может сделать с собой, а затем попытался прошмыгнуть мимо него, но Джек даже не сдвинулся с места.
– Я с нетерпением жду встречи с вами, ребята, но не раньше восьми. Почему вы здесь?
Харви ухмыльнулся:
– Потому что в контракте сказано, что мы не можем начинать съемки до восьми утра. Но мы не можем начать съемку, пока не подготовим все необходимое.
– Неужели? – удивился Джек, все еще преграждая вытянутыми руками путь. – Придется прочитать мелкий шрифт в договоре. Если вы правы, я был бы признателен, если бы вы не колотили в дверь. У меня в доме двое младенцев и подросток, и если дети расплачутся, нам всем мало не покажется.
– Это не моя проблема. Я предлагаю вам дать мне ключ, чтобы мне не стучать в дверь. Ваш дверной звонок неисправен.
– Неправда, – сказал Джек. – Просто вы ему не нравитесь.
– Очень смешно, Джек, – сказал Марк, отступая назад, чтобы нажать на кнопку звонка. Тот не издал ни звука.
Джек с серьезным лицом повернулся ко мне.
– Мелани, может, попросишь Сару показать этим господам, как нажимать на дверной звонок?
– У меня нет на это времени, – сказал Харви, вновь пытаясь проскользнуть мимо руки Джека, но безуспешно. – Если вы не пропустите меня…
Договорить
