как раз на груди, на уровне сердца.
– У меня никогда не было ничего подобного. – Он держал кулон в руке, но смотрел на меня. Сердце быстрее забилось в груди, но в то же время я ощутила, как оно отчего-то сжалось.
– А теперь есть.
Снаружи послышались мужские голоса, спасая меня от дальнейших проявлений нежности. Пришли Миллер и Холден, и я вдруг занервничала, словно готовилась к важному собеседованию по поводу работы.
– Расслабься, – проговорил Ронан. – Они знают, что ты здесь.
Я кивнула и разгладила юбку, наблюдая, как Ронан засунул кулон в виде компаса под футболку. В груди вдруг кольнула боль, но я напомнила себе, что мы договорились не выставлять наши отношения напоказ.
«Ронан просто следует правилам».
Но он вдруг заметил выражение моего лица и пояснил:
– Он чертовски прекрасен, но я не люблю, когда люди лезут в мои дела.
«Или нет».
Я отвернулась, прежде чем он заметил, как вспыхнули у меня щеки.
Снаружи Миллер и Холден разговаривали, стоя возле шезлонгов. Они вдруг вскинули глаза, и Холден просиял, как гордый отец. Он подошел ко мне и протянул руку.
– Ты, наверное, Шайло Баррера, – весело проговорил он. – Ронан о тебе почти ничего не рассказывал.
Я рассмеялась.
– Вполне похоже на правду.
Вблизи Холден оказался невероятно прекрасен, но красота его была иная, чем у Ронана. Элегантный, утонченный, с выкрашенными в серебристый цвет волосами и пронзительными зелеными глазами, в которых светился ум. Ронан приобрел свои знания, пытаясь отыскать себе место в жизни. За спиной Холдена, казалось, стояли сотни библиотек. От него пахло дорогим одеколоном, гвоздичными сигаретами и водкой. Примерно так, на мой взгляд, должен благоухать парижский универмаг.
– Чувствуй себя как дома, – с поклоном проговорил он. – И, если позволите добавить, сейчас, черт возьми, самое время. Нам бы еще заманить сюда мисс Вайолет…
– Я здесь по делу, – пояснила я и подошла к Миллеру, который настраивал гитару.
Он сухо взглянул на меня.
– Должно быть, речь о подарке на день рождения.
– Ой, помолчи. Ты ведь не против? Я вовсе не хочу вторгаться в твое личное пространство.
– Все в порядке, Шай. Я правда рад, что ты здесь. С ним.
Я ощутила, как вновь запылали щеки.
– Ладно, хорошо… А Эмбер сегодня придет?
– Нет, – помрачнев, произнес он. – И, прошу тебя, не говори с ней об этом.
– Не буду, – нахмурившись, медленно проговорила я. – Я просто подумала, что раз вы вместе уже несколько месяцев…
– Она здесь никогда не была. Сюда не приглашают кого попало.
Его слова, словно пощечиной, хлестнули меня по лицу. Ронан пригласил меня сюда еще несколько месяцев назад. После Осеннего бала.
Миллер не сводил с меня взгляда. Я прочистила горло:
– А как насчет Вайолет? Для нее это место подходит?
Он напрягся и, казалось, хотел что-то возразить. Но потом кивнул и произнес хриплым голосом:
– Да, подходит.
* * *
На этой неделе я приходила в Хижину еще несколько раз, убеждая себя, что просто хотела проложить путь для Вайолет, а вовсе не пыталась провести с Ронаном как можно больше времени. Мне очень понравилось это место. Я прожила в Санта-Круз четырнадцать лет и прежде никогда так не ценила океан. Не сидела рядом, согреваемая теплом костра, слушая, как волны разбивались о берег. Я прекрасно понимала, почему ребята так полюбили это место.
Холден потчевал нас безумными, веселыми историями о тех временах, когда провел год в швейцарском санатории. Он не рассказывал, почему оказался там, а я не собиралась совать нос в чужие дела. Иногда Миллер играл на гитаре и пел для нас. Я замечала, как он с задумчивым выражением на лице смотрел на нас с Ронаном.
Наконец Вайолет согласилась прийти со мной. Формально Миллер еще не расстался с Эмбер, но все трое были несчастны, и пришло время что-то менять. Как минимум стоило спасти дружбу Миллера и Вайолет.
В тот вечер поначалу они не очень ладили, но потом пошли прогуляться, а вернувшись, общались уже более непринужденно. И я надеялась, что им удалось отыскать обратно путь друг к другу.
Парни дразнились, Миллер сыграл для нас. Уже становилось поздно, догорал костер. С другой стороны от него Вайолет и Миллер свернулись на песке и уснули, укрывшись одеялами.
Подвыпивший Холден, пошатываясь, поднялся на ноги. Приложив палец к губам, он попросил нас не будить их и, спотыкаясь, побрел прочь.
– С ним все будет в порядке? – прошептала я.
Ронан нахмурился и пожал плечами.
– Не знаю. Он много пьет. Я не понимаю, как ему помочь.
– Ты здесь, – проговорила я. – И он это знает. Ты прикрываешь ему спину.
– Всегда, – произнес Ронан, потом кивнул на Миллера: – Ему тоже.
Он взглянул на меня сверху вниз.
«И тебе».
Ему не требовалось произносить этих слов, чтобы я их услышала. Мне вдруг стало так плохо, ведь я усердно трудилась, пытаясь доказать, что мы с Ронаном вовсе не пара.
– Прости, что так вела себя прежде, – проговорила я. – Я была резка с тобой.
– Когда именно? – спросил Ронан и улыбнулся, не поднимая глаз от пива. – Я начал терять счет.
Я пихнула его локтем.
– Все время. Когда ты предложил открыть для меня содовую. За нами наблюдала Вайолет, а я ненавижу это чувство.
– Какое чувство? – сухо усмехнувшись, спросил Ронан. – Когда тебе помогают?
– Да, умник. Как ты и сказал, терпеть не могу, когда кто-то лезет в мои дела. Даже если это моя лучшая подруга.
– Лучше ей о нас не знать, – проговорил Ронан. – Она ведь дружит с Эвелин Гонсалес, верно? – Он допил последнюю бутылку пива на сегодня. – А если узнает Эвелин, то вслед за ней и весь чертов город.
– Верно. – Я изучала профиль Ронана. В свете костра его глаза отливали серебром, а линии челюсти казались более резкими из-за танцевавших на лице теней. – Ты и правда так серьезно к этому относишься? Оберегаешь меня от Дауда или…
– Да. – Ронан повернулся и окинул меня взглядом, голос его звучал тихо и напряженно. – Да. Я чертовски серьезно отношусь к этому.
Я откинулась на спинку шезлонга, и при виде опасного блеска в его глазах меня омыло волной тепла. Он угрожал не мне, а тому, кто, по его мнению, мог захотеть причинить мне боль. Между ног вдруг стало жарко, во мне проснулось желание, тогда как сердце жаждало совершенно другого. Того, чего просто не должно быть.
«Мы и так уже слишком далеко отошли от случайных встреч. Это даже
