ты привела на оргию?
– Если честно, не знаю. У моих родителей очень скучные отношения. Не думаю, что они родственные души. Они сильно расходятся во многих вещах, хотя и дополняют друг друга. И они лучшие друзья, им правда хорошо вместе. По крайней мере, так было раньше. Сложно сказать, какими были их отношения до папиной болезни. Вероятно, теперь его поведение сильно изменилось, да и мамино тоже. Не припомню, чтобы раньше мама была настолько одержима собой. Этому наверняка есть объяснение, но я все никак его не найду. Скорее всего, она просто делает вид, что ничего не происходит. Или, может, не хочет опекать папу, я знаю, как это ее расстраивает. Наверное, ей просто слишком трудно приходится. – Пока я рассказывала, Макс молчал. Мы никогда не говорили о наших семьях. – С папой я всегда была гораздо ближе, в подростковом возрасте в основном с ним и разговаривала. Он научил меня водить машину. Научил всему. С мамой мы и раньше не были лучшими подругами, как некоторые мамы и дочки. Но еще никогда я не чувствовала себя настолько далекой от нее, как сейчас. Это меня страшит, ведь папы скоро не станет. Не знаю, как скоро, могут пройти годы, однако раньше, чем я думала. Останемся только мы с ней. Она будет моей единственной семьей. Не знаю, как сложатся наши отношения, когда отца не станет. Возможно, он – единственное, что нас связывает.
Мои слова повисли в абсолютной тишине. Я не могла точно определить, когда Макс заснул.
В понедельник утром мы ехали в Лондон в полном молчании: мы вступили в ту стадию отношений, когда не требуется заполнять поездку разговорами. Мы больше не спешили жадно насытиться друг другом, словно опасаясь, как бы у наших отношений не истек срок годности. Теперь у нас было время. Оно простиралось бесконечно, подобно полосе автомагистрали. Моя ладонь лежала на ноге Макса, пока он вел машину. Жаркое, густое солнце заливало нас, нагревая кожу автомобильных сидений.
Макс высадил меня возле моего дома. Двигатель издал львиный рев, когда машина отъехала. Я встала на пороге и махнула ему – романтичный и банальный жест, который он оценил. Я послала ему воздушный поцелуй. Макс поднял руку и, не оборачиваясь, помахал на прощание. Машина свернула влево, и он исчез из виду.
Давая согласие на встречу с Лолой и Джетро в пабе, я подозревала, что меня ждет целое представление. На это намекал непрерывный поток их публикаций в соцсетях с пространными любовными признаниями и шутками для двоих. Но я не предполагала, что этим двоим окситоцин настолько ударил в голову. При встрече Джетро широко раскрыл объятия и не выпускал меня так долго, что даже стало неловко.
– Нина, – сказал он на глубоком выдохе. – Нина, Нина. Какая долгожданная встреча.
Во всем этом сквозила излишняя церемонность, будто я играла роль умудренного, престарелого вождя племени, а Лола привела партнера для одобрения. Лола тоже была хороша: всякий раз, когда Джетро говорил что-нибудь – любую банальность вроде «Я живу в Кларкенуэлле», – она смотрела на меня с выжидательной улыбкой и молчаливо спрашивала: «Разве он не потрясающий?!» Ее неотрывный взгляд требовал, чтобы я улыбнулась или кивнула в ответ, подтверждая, что да, он и правда классный. Они так складно заканчивали фразы друг за друга, как будто заранее это отрепетировали, а в тех редких случаях, когда один перебивал другого, они брались за руки и щебетали: «Нет, ты говори, дорогой, прости, что перебила. Нет, я настаиваю, любовь моя, ты говори первой».
Они с восторгом рассказывали мне друг о друге. «Джетро мало спит, а мне, как ты знаешь, нужно девять часов». «Лола очень сильно переживает за других». «Мы все чаще всерьез подумываем о переезде в Мехико». Лола выискивала между мной и Джетро любые незначительные пересечения, будь то еда, которую мы заказывали, или смешная для обоих шутка. Она поворачивалась к Джетро и объявляла: «Видишь? Что я говорила? Вы двое словно близнецы», – и он многозначительно кивал.
Ребята также с удовольствием делились историями, весьма прозрачно намекающими или прямым текстом говорящими, как много секса у них было. Джетро явно считал, что знает женское тело лучше любой женщины, и его долг перед лицом всего мира – объяснить нам, как все устроено.
– Каждая женщина может испытать внутренний оргазм, если правильно стимулировать ее точку «джи», – заявил он, поглощая пастуший пирог.
– Это правда, Нина, мы действительно можем, – взволнованно сказала Лола. Она потеряла не только рассудок, но и всякое чувство социального приличия.
– Очень интересно, – заметила я.
Когда Лола отклонялась от темы сексуального пробуждения, то с удовольствием сообщала бытовые подробности их совместной жизни. Она поведала о невообразимом количестве уходовых средств Джетро в своей ванной комнате и о ненавистных зеленых коктейлях в холодильнике. Ей все было в новинку: она никогда не сближалась с мужчиной настолько, чтобы рассказывать «какой он в быту». Подруга кайфовала не только от самого чувства влюбленности, но и от того, что наконец может на кого-то пожаловаться. Было бы нечестно с моей стороны лишать ее этого.
– Как прошли выходные с Максом? – спросила она.
– Ах, да, великий и неотразимый Макс! – сказал Джетро. – Только о нем и слышу.
– Чудесно, – ответила я. – Чем больше времени мы проводим вместе, тем лучше я понимаю, что его тревожит. И я очень хочу ему помочь, однако без лишнего давления. Так что пока я просто ищу баланс.
– Конечно. То есть тебе виднее. Дорогой, а ты что думаешь, как мужчина? – задала вопрос Лола, поворачиваясь к Джетро, который тут же завел речь об особенностях мужской психики.
Я придала лицу заинтересованное выражение, позволяющее пропускать сказанное мимо ушей – к этой уловке я часто прибегала на вечеринках, – а сама задумалась о том, что Макс не давал о себе знать с момента нашего возвращения в Лондон. Прошло четыре дня. Я написала ему на следующий день после того, как он подвез меня до дома, и не получила ответа. Позвонила ему сегодня утром – он не взял трубку. Чувство страха, как застарелая травма, вновь дало о себе знать.
– Он тебе нравится? – спросила Лола, когда Джетро пошел в туалет.
– Очень, – сказала я, пытаясь вспомнить подробности, потому что Лола не отстала бы без конкретики. – Он очень открытый, по-моему, это здорово. Отличные волосы. Люблю рыжеволосых. Очень уверенный. Располагающий к себе.
– Что еще? – радостно спросила она.
– Очевидно, обожает тебя.
– Думаешь?
– Да.
– Мы съезжаемся.
– Вы вроде и так живете вместе?
– Ну, в общем, да, но мы хотим совместно купить квартиру.
– Купить квартиру? Зачем?
– Чтобы начать с чего-то общего.
– Тогда уж лучше снимайте, а не покупайте.
– Аренда – пустая трата денег.
– Вовсе нет. Так говорят наши родители. Аренда – прекрасное вложение денег, а взамен вы получаете домашний очаг.
– Джетро не хочет арендовать.
– А ты можешь позволить себе покупку квартиры?
Вопрос вывел ее из себя.
– Он купит, а потом мы разделим ипотеку.
– Но тогда это не совместная покупка.
– Я больше не намерена терять время, – сказала Лола. – Я столько лет мечтала, как буду жить с любимым мужчиной, и хочу решить все сейчас.
– Хорошо, – не стала спорить я. – Поняла.
Я ничего не поняла.
На обратном пути из уборной Джетро без лишних слов оплатил счет – столь благородный жест доказывал, что он и правда отчаянно искал моего одобрения. Я поблагодарила его, мы обнялись на прощание, и Джетро сказал, что «теперь мы семья», – прозвучало почти угрожающе. Я заверила, что с нетерпением буду ждать новой встречи. Обнимая меня, Лола обещала позвонить и договориться об ужине на неделе. Я не питала на это надежд: увидев Лолу с Джетро, я убедилась, что она сейчас в бессрочном отпуске. Как подсказывал опыт, трудно достучаться до человека в таком состоянии, в каком пребывала подруга. Пусть так. Я могла только порадоваться за нее, ведь Лола наконец добилась желаемого.
Я прошагала две мили и позвонила Максу. Он
