это не мое. Как и жизнь с Петровским, наверное… Мурашки по коже от таких слов… Я села не в свои сани, и теперь мне так некомфортно. А оттого все валится из рук, все не ладится».
Раньше склонности к таким вот развлечениям Виктория в себе не чувствовала. Надо же, в двадцать один год у нее переходный возраст! Поиграть в сыщиков захотелось.
— Ты знаешь, где офис твоего супруга?
— Знаю. — Вика назвала адрес.
— Возьмем маршрутку.
Оля уже стала закрывать ключом входную дверь и вдруг, что-то вспомнив, хлопнула себя по лбу:
— Мать моя, а фотоаппарат?
— Да на фиг он нам нужен?!
— Не скажи, фотоаппарат в нашем деле первейшая вещь. — Ольга вынесла из квартиры миниатюрный «кодак». — Вот, теперь мы экипированы на все сто!
И, издав победный клич, подружки выскочили из подъезда.
— Ты жевательную резинку любишь? — спросила Оля.
— Терпеть не могу.
— Ничего не поделаешь, надо. — Это подруга уже инструктировала ее в маршрутке, не обращая внимания на удивление пассажиров. — Возьми в рот, скорчи презрительную мину, как будто жевать ты не хочешь, но приходится, потому что тебе на всех смотреть противно…
— Погоди, ты смешала в кучу и мух, и котлеты!
— Ничего я не смешала. Я лишь пытаюсь объяснить эмоции, которые выражает на своих лицах разочарованная молодь. А ты как раз относишься к ним!
— Можно подумать, я старая.
— Но и не очень молодая. Молчи и слушай старших.
— Старшая! У тебя когда день рождения?
— В апреле.
— Тогда, конечно. А у меня в августе.
— Теперь понятно, почему я вышла за Гошу замуж, а не ты? Потому что я старше на четыре месяца и умнее. А ты не подумала в свое время его захомутать. А таких парней, между прочим, на свете всего ничего.
— Ну, у тебя и выраженьица.
— Нормальные. Захомутать — значит впрячь в хомут семейной колесницы… Что-то я развеселилась не к добру. Можно подумать, ты такая глупая, своего мужика не устерегла, а я, умная, держу своего на коротком поводке. В таких делах никто ни от чего не застрахован.
Для начала подруги обошли здание офиса вокруг.
— Разведка местности, — пояснила Ольга. — Теперь ты садись во-он на ту лавочку, будто с понтом кого-то ждешь. Жуй «орбит» и всех презирай! А я пойду, пошарюсь внутри… Да, забыла спросить, как зовут твоего благоверного?
— Александр Петровский.
— Ладно, а я понарошку буду его племянница. Двоюродная. У него есть двоюродные братья? Вспомни какое-нибудь из их детей.
— Ну, есть Светлана, — давясь от смеха, сказала Вика.
— Значит, я буду Светлана… не важно, не стану же я родственнику по фамилии представляться! А ты возьми фотоаппарат, небрежно прикрой его курточкой, чтобы объектив наружу выглядывал — видишь, со стороны ничего не заметно, — и щелкай кнопочкой, если появится что-то интересное. Компромат у нас должен быть качественный, чтобы преступник не отвертелся.
Сидеть просто так было не интересно. Вика купила в ближайшем киоске «Спид-инфо» и потихоньку так увлеклась чтением, что чуть не пропустила самого главного события. Хорошо, что Ольга держала руку на пульсе. Она выскочила из офиса и помчалась к ней прямо через клумбы, размахивая руками и вопя, как индеец. Предусмотрительно было с их стороны надеть обувь на низком каблуке.
— Быстрей! Сейчас они выйдут! Я такси взяла. Да торопись, а то мужик сдернет, я ему аванс дала.
— Какой мужик? — не поняла Виктория.
— Таксист, какой же еще!
Ольга откровенно упивалась ролью руководителя предприятия, и у Вики мелькнула мысль, что в жизни таки все относительно: для нее самой — ничего приятного не ожидается, а для подруги развлечение. От нетерпения прямо копытом бьет.
— Кстати, Олька, чего это ты на свои плечи взяла финансовые тяготы? На вот тебе пятисотку и не возражай!
Ольга, подумав, деньги взяла.
— А я бы и внимания не обратила, чьи деньги трачу. Главное, что дело крутится. Когда у меня случаются такие захватывающие события, я — вся в них, а остальное мне безразлично…
Они с разбегу ввалились в стоявший у обочины зеленый «мерседес». Наверняка старый-престарый, но марка говорила сама за себя. Машина была внушительная, с вместительным кожаным салоном. Если бы столько лет было «Волге», от нее бы уже остались ножки да рожки. Это Вике шепотом поведала Ольга.
— А ты откуда знаешь?
— Гоша просвещает. Разве я тебе не говорила? У нас есть машина. «Хонда». Правда, почти такая же старая, как этот «мерседес».
— За кем следим? — весело осведомился водитель.
— Пять минут ждем. Выйдет мужик с бабой, поедем за ними следом.
— Девочки, у вас деньги-то есть? — строго спросил он.
— Мальчик, а у тебя сдача найдется? — Ольга покрутила перед его лицом купюрой.
Водитель переменил снисходительную мину на уважительную. Но вопрос в глазах оставил.
— Вот за этой вишневой «девяткой», — скомандовала Ольга, которую исподтишка все рассматривал водитель.
Он никак не мог совместить голос и манеры взрослой женщины с видом юной девчушки. Ольга выглядела еще моложе Виктории, потому что светлые волосы завязала какими-то цветными бантиками и, будучи к тому же очень худой, вообще выглядела лет на четырнадцать.
Вика взглянула в окно. Опять она чуть не упустила момент. Петровский усаживал в свою машину — их общую машину! — какую-то шикарно одетую женщину в широкополой ажурной шляпке.
— Снимай! — яростно прошипела подруга, и Вика пару раз успела щелкнуть затвором фотоаппарата.
— Порядок, — с облегчением откинулась на сиденье Ольга. — Я так волнуюсь, будто это не твой муж, а мой… Ух, я бы ему показала!
— Что-то его все на старых баб тянет, — буркнула Вика.
Эта дамочка была еще старше Лизаветы.
— Старая! Много вы понимаете! — не сдержался водитель. — Бабец в самом соку!
— Дядя, — холодно заметила Оля, — мы тебе за езду платим, а не за комментарии.
Тот метнул сердитый взгляд на нахальную девчонку, но ничего не сказал, а медленно двинулся следом за нужной машиной.
Санька рулил куда-то в центр города — понятно, такая фифа на окраине жить не станет.
Он остановил «Жигули» у дома, где квартиры были с высокими потолками, на последних двух этажах двухуровневые, — словом, у дома, в котором жила чиновная элита.
Теперь уже Вика, пристроив на локте куртку, снимала все, что попадало в объектив. Вот Санька подает женщине руку. Вот та вылезает из машины и прижимается к нему грудью. Вот тянет его за собой, но… Петровский почему-то упирается. Что-то он пытается ей объяснить, даже едва не отталкивает от себя. А вот и наша мадам разозлилась. Вот это да: она залепила Сашеньке пощечину. Неизвестно,
