ведьмы была одна слабость: к ней не должны прикасаться смертные.
Дав посмотрела на Эрика и пролепетала:
«Ой, прости, мне так жаль…»
На это он запрокинул голову и расхохотался:
«Не надо извиняться. Ты освободила меня из рабства, милая Дав».
Часы пробили полночь, когда Бриджит Крамб вошла в спальню герцога. Днем, когда объясняла горничным, как приготовить из пчелиного воска и лимонного масла средство для полировки, ей пришло в голову, что кровать в спальне герцога слишком большая и в ней необычайно высокое изголовье: там вполне может быть тайник, – и она решила проверить свою догадку.
А чтобы никто ничего не заподозрил, она явилась в спальню поздно ночью, когда слуги уже спали.
Голый герцог с портрета наблюдал, как Бриджит поставила свечу на стол и с удивлением обнаружила, что пламя отклонилось, словно от сквозняка.
Поколебавшись, экономка все-таки решилась и подошла к кровати. Сначала она ощупала каждый дюйм столбиков, но ничего не обнаружила – разве что необходимость протереть от пыли, потом выпрямилась и несколько секунд смотрела на изголовье. Поняв, что так ничего не высмотришь: придется поработать руками, – она сбросила туфли и забралась на гигантскую кровать. Добравшись до изголовья, Бриджит принялась тщательно ощупывать каждый завиток резьбы. Неожиданно ее пальцы скользнули в небольшое отверстие, и перед ней открылась ниша размером с ладонь.
Бриджит замерла, не в силах поверить в свою удачу, и осторожно достала миниатюру с изображением мужчины, женщины и ребенка. Дама была в сари индианки.
Тишину в комнате нарушало только дыхание Бриджит, поэтому раздавшийся из темноты смешок был как гром среди ясного неба.
Бриджит похолодела. Возможно, это всего лишь ветер, или скрипнувшая где-то дверь…
Она обернулась, задвинув плечом панель и прикрыв ладонью миниатюру.
Из кресла в дальнем углу комнаты ей улыбался герцог Монтгомери собственной персоной – золотистые волосы, пронзительные голубые глаза, костюм из пурпурного бархата.
– Какой приятный сюрприз: симпатичная дама в моей постели. – Он склонил голову к плечу, уголок его красивого рта дрогнул, и лицо в одночасье стало жестким. – Скажите-ка, миссис Крамб, что вы там ищете?
– Мне необходимо кое-что обсудить с тобой, – сказал Аса Эве той же ночью, но, судя по всему, его слова ее не слишком заинтересовали. Да и странно, если бы было иначе: он лежал совершенно голый на ее постели, и она попросила его не шевелиться хотя бы пять минут.
Голос его звучал напряженно – возможно потому, что она водила пальчиком по вздувшимся венам его естества.
– Если ты все еще хочешь ехать на континент, я поеду с тобой.
Эва только хмыкнула, подумав, какая все-таки занимательная штука – мужской фаллос.
Аса поднял голову, но она напомнила:
– Не шевелиться!
Он послушно опустил голову на подушку.
– Конечно, мне придется поискать толкового управляющего, который мог бы заменить меня в мое отсутствие. А еще…
– Да? – промурлыкала Эва
– До отъезда мы должны пожениться. Полагаю, мои сестры и невестки уже занялись подготовкой к свадьбе. Я сказал, что мы хотели бы ограничиться самой скромной церемонией, но, боюсь, из этого ничего не выйдет.
– Но почему скромной? Я ничего такого не говорила, напротив: мне хочется пышной свадьбы.
Аса нахмурился и вздохнул.
– Тогда она у тебя будет. Ты получишь все, что пожелаешь, обещаю.
– Так уж и все? – рассмеялась она.
– Не сомневайся!
Она наклонилась и коснулась языком головки пульсирующего члена.
– Проклятье!
Она отстранилась, немного шокированная, и посетовала:
– Знаешь, ты слишком часто ругаешься!
– Прости, но я действительно очень хочу сделать тебя счастливой.
– А я уже счастлива, – проговорила она тихо. – Ты делаешь меня счастливой каждую минуту, и я не могу дождаться, когда стану твоей женой.
– Тогда поцелуй меня как следует, – попросил Аса.
Она бросила грустный взгляд на нижнюю часть его тела.
– С ним ты сможешь поиграть потом.
– Обещаешь?
– Даже не сомневайся.
Аса привлек ее к себе, жадно поцеловал и, когда отстранился, тихо сказал:
– Я люблю тебя, Эва Динвуди. Люблю больше, чем вино, чем свою правую руку и мой парк. Думаю, я полюбил тебя в тот самый день, когда ты ворвалась в мою комнату.
Эва резко отпрянула: все же не всем его нелепым заявлениям она была готова поверить – возмущенно воскликнула:
– Ничего подобного! Тогда ты заявил, что у меня огромный нос и вообще я не в твоем вкусе.
Он чмокнул ее в нос.
– Ну, может, не тогда, но в любом случае я был восхищен тобой. А еще меня поразила твоя откровенность: без всякого жеманничанья ты попросила тогда в экипаже удовлетворить себя.
– Я не просила! Насколько я могу судить, ты делал это с большим удовольствием, – возразила Эва.
– Хватит спорить! – повысил голос Аса. – Я всего лишь стараюсь объясниться тебе в любви, а ты все портишь.
– А мне так нравится! – заявила Эва.
Аса неожиданно стал серьезным.
– Поверь, дорогая, я готов сделать для тебя все, что в моих силах. И если это значит, что мне предстоит говорить о своей любви каждый день моей жизни, я готов – хотя бы для того, чтобы позабыть про собственный идиотизм.
– Безумно рада это слышать, – прошептала Эва. – А я буду отвечать, что я тоже люблю тебя.
Аса улыбнулся – широко, уверенно и опасно. Эта улыбка сказала ей больше, чем слова: он принадлежит ей, а она – ему.
– Теперь я могу отвести тебя домой, – сказал Эрик.
Но, услышав эти слова, Дав погрустнела и призналась:
– У меня нет дома.
Потом она поведала ему невеселую историю о своем отце и солдатах, которые наверняка до сих пор ищут ее в лесу.
– Ну, это легко исправить, – сказал Эрик и, подхватив мешки с шелками, изумрудами и духами, повел ее во дворец ее отца.
Как только они вошли во двор, на крыльце появился сам король и воскликнул:
– Я все равно заберу твое сердце!
Но Эрик вдруг превратился в огромного льва и с оглушительным ревом бросился на короля, зубами вспорол ему живот, и оттуда вывалились сердца детей короля, которые все еще бились, а потом и сами дети встали из тех мест во дворце, где были похоронены. Каждое сердце вернулось в грудь того ребенка, у которого было вырвано, и все дети возродились из мертвых, целые и невредимые.
– Сестра! – закричали возрожденные королевские дети. – Ты нас спасла, а значит, должна стать нашей королевой.
Солдаты короля упали на колени и поклялись в верности Дав.
Лев тоже подошел к девочке-королеве и хотел было пасть ниц, но она удержала его, ухватив за густую шелковистую гриву.
– Только
