в одного сердцееда с детской площадки и сначала возненавидели друг друга, но после того, как он поцеловал другую девочку с конским хвостом, мы бросили его, объединились и отреклись от мальчиков до конца начальной школы. Она стала моей опорой на протяжении всего этого разбирательства с налоговым управлением, а сейчас позволяет мне жить в её комнате для гостей совершенно бесплатно.
Я запрыгиваю на стол с другой стороны от пиццы.
— Почти так же, как я себе и представляла, — отвечаю я, хватая кусочек.
Миа болтает босыми ногами взад-вперёд.
— Итак, он такой же большой засранец, каким его выставляют в прессе?
— Не уверена. Я ещё не до конца в нём разобралась.
Да, местами он вёл себя как полный придурок, но могу сказать, что в нём что-то есть. Он скрытный человек, а люди всегда прячут всё самое лучшее. Он мог и не предоставлять мне машину, мог отвратительно себя вести и отказаться со мной сотрудничать, тем самым оставив меня безработной. Но не стал.
— Он подкатывал к тебе?
Я ухмыляюсь.
— Он мой начальник. Я сильно сомневаюсь, что он будет делать мне комплименты, лишь бы я сняла трусики.
— Не знаю, подружка. О нём ходят слухи. Не думаю, что он против секса со своими сотрудницами.
— Даже если он и захочет переспать со мной, этого не произойдет. Единственное, что мне нужно — это заработать деньги и получить диплом. Вот так.
— Он знает, кто ты?
— Кажется, нет. Это два совершенно разных мира. Его и папины поклонники не могут быть в одной и той же толпе. От Нокса фанатеют девчонки, которые приходят на концерты с плакатами, что хотят за него замуж. А папу любят чокнутые, обожающие слэм мужчины и женщины, которые просят автограф на груди.
— Наверное, ты права. Сомневаюсь, что этот парень читает новости. — Она спрыгивает со стула и смахивает крошки с живота. — Я подумываю принять душ. — И, прежде чем она поворачивается, на её губах расплывается невинная улыбка. — Да, кстати, вечером мы идём в «Изумруд».
Я соскальзываю со столешницы и следую за ней наверх в её спальню.
— Чёрт возьми, нет! Ты же знаешь, я ненавижу это место.
— Как и я. Я бы предпочла провести время на диване за просмотром документальных фильмов про серийных убийц. Но сегодня день рождения Диксона, и его брат устраивает вечеринку. Некрасиво получится, если девушка виновнике торжества там не появится. Поэтому, сегодня мы обе страдаем.
Простонав, драматично падаю лицом вниз на её кровать.
— Я думаю, что Диксон был бы не против забить на эту вечеринку и потусить здесь, если бы ты его попросила.
Они с Диксоном встречаются со старших классов, и я уверена, что он сделает ей предложение в следующем году.
— Знаю, но я не могу не пойти. — Она выпячивает нижнюю губу и принимает обиженный вид. — Всего один вечер. Если что-нибудь пойдет не так, мы уйдем. Я обещаю.
Я вздыхаю и закатываю глаза.
— Ладно. — Миа — единственный ребёнок в семье, избалованный ребёнок. — Но не допоздна. Мне утром на работу.
— Подруга, Нокс, наверняка не поднимается раньше полудня.
Нокс
Я пожалел, что согласился пойти в «Изумруд» сразу, как только оказался в VIP-зоне и удобно устроился на кожаном диване. Из динамиков орёт музыка. Люди на танцполе кайфуют, ритмично двигая бёдрами. Уже три официанта подошли ко мне, вручая бутылки с алкоголем в качестве комплимента от заведения
Я не любитель ночных клубов. Предпочитаю устраивать вечеринки у себя дома, где Джордж, мой телохранитель, может конфисковать телефоны и заставить любого подписать соглашение о неразглашении.
— О, чёрт, — шипит Нейт рядом со мной.
Я резко перевожу взгляд, куда он указывает, и пытаюсь подавить неприятное чувство в животе, когда вижу вышибалу, который отодвигает верёвку и пропускает трёх девушек. Те направляются к нам.
Этого момента я пытался избежать несколько месяцев, но из всех возможных мест это происходит именно здесь.
— Твою же мать, — бормочу я.
Почему она тут?
В этот раз мы решили положить конец нашим отношениям навсегда, оборвать все связи и перестать играть в дурацкую игру «Давай останемся друзьями», которая в конечном итоге превращается в нечто большее.
— Как думаешь, сегодня обойдётся без истерик? — спрашивает Нейт.
Я наклоняюсь за рюмкой водки и осушаю её, после чего сразу хватаю другую.
— Я никогда не знаю, когда она закатит скандал.
Выпиваю следующую стопку в тот момент, когда Стелла с подружками подходят к нам.
Её блестящие красные губы растягиваются в сияющей улыбке, когда она садится рядом со мной, словно мы лучшие друзья.
Я окидываю её взглядом: длинные, чёрные как ночь волосы спадают на спину, завиваясь в небрежные локоны. Я проводил часы, играя с ними, пропуская сквозь них свои пальцы. Её голубое платье без рукавов доходит до колен, открывая золотистую кожу, которая намекает на испанские корни.
Мы познакомились, когда нам было по шестнадцать. Оба делали первые шаги в индустрии развлечений и пробовали славу на вкус. Я был погружён в музыку, постоянно работал, а она была звездой прайм-тайм-шоу, которое даже получило премию «Эмми». Думаю, именно поэтому наши отношения стали настолько крепкими — мы вместе проходили через трудности, которые пришли с изменениями в наших жизнях.
Но мы выросли и стали друг от друга отдаляться. Я был занят своей музыкой и постоянно путешествовал. Её шоу съедало все её время. Мы расставались, сходились, а затем снова расставались. Она спала с другими. Я спал с другими. Мы находились в отравляющем, порочном круге.
Первая любовь не обязательно должна быть вечной.
Стелла наклоняется и берёт меня за руку.
— Нокс, — обращается она. — Я тебе писала.
Она говорит это громко и чётко, как я понимаю, чтобы все окружающие нас женщины поняли намёк. Еще одна характерная черта Стеллы — она невероятно ревнивая собственница.
Её улыбка становится шире, когда я смотрю на неё.
— Знаю, — отвечаю я.
— Значит, ты игнорировал меня?
— Что я тебе сказал? Я говорил, что всё кончено. Мы оба согласились двигаться дальше.
Она отстраняется в припадке раздражения.
— Разве мы не можем быть друзьями?
— Нет, не можем. Я не стану целью журналистов, которые потом объявят меня подонком. Люди подумают, что мы помирились, даже если на деле решили по-дружески провести
