выглядит удивленным и смущенным.
– Уже вижу подпись «Отличный хоккеист Хантер Мэддокс осматривает офисы КСМ». – Она поднимает руки вверх, как будто читает это на баннере.
– Прекрати…
– Нет, это ты прекрати, Декк. Ты же знаешь, Уродливая рожа сдохнет, если увидит Хантера здесь.
– Уродливая рожа? – уточняет Хантер, а потом, осознав, о ком речь, смеется. – Это вы о Сандерсоне?
– Да. Уродливая рожа, – повторяет Леннокс, и я игриво отталкиваю ее.
– Я так понимаю, Леннокс ты уже встречал? – спрашиваю я, когда тяну его к выходу.
– Я их всех встретил, – отвечает Хантер, а я не знаю, стоит ли бояться, что во время этой встречи меня не было рядом.
– Видимо, вот и наш ответ, – бормочет Чейз, когда я прохожу мимо. Могу только предположить, что она об их догадках, что между мной и Хантером что-то есть.
Я уже собираюсь дать остроумный ответ, когда краем глаза замечаю отца в дальнем углу офиса. Он сидит скрестив руки, а когда мы встречаемся взглядом, мягко улыбается мне и слегка кивает, будто бы в знак одобрения. Я же запинаюсь, потому что отчетливо слышу его слова.
Нельзя отдать только половину своего сердца. Это все равно что отдать его разбитым. Нет, ты должна подарить его целиком…
Отец:
Не так ужасно. Один из лучших матчей, в котором ты играл, но все еще есть к чему стремиться. Ты провалишься, если продолжишь в том же духе.
Никаких сомнений.
Деккер:
Хватит уже разъезжать, возвращайся ко мне. Я покажу, как чертовски горжусь тем, как ты сыграл. Ты был на высоте.
– Вот о чем я говорю, Мэддокс, – отрываю взгляд от телефона и вижу, как ко мне из дальнего конца раздевалки «Лесорубов» приближается Сандерсон. Я уже снял перчатки, но еще не притронулся к накладкам. Вообще-то я едва успел присесть, прежде чем пришлось иметь с ним дело. – Ты был просто с ума сойти как хорош. Так держать, мужик.
Он пытается дать мне пять, но я лишь смотрю на занесенную руку. Забавно, что теперь он так легко готов хвалить меня. Интересно, как отчетливо теперь я вижу стиль наших отношений – если я хорош, то и между нами все отлично. Когда же у меня проблемы, он принимает сторону руководства и забрасывает меня угрозами. Я понимаю, это бизнес, но все больше и больше убеждаюсь, что мне следует окружить себя людьми, которые заинтересованы тем, что у меня внутри, а не тем, что лежит на поверхности.
– Какие-то проблемы? – спрашивает Финн.
– Никаких, – качаю я головой. – Просто устал, проголодался и хочу вернуться домой. Это была долгая битва, и я готов выиграть следующие две уже на нашей арене и перед нашей публикой.
– Если продолжишь в том же духе, на тебя посыпятся сделки. Я уже получил пять предложений.
– Отлично. Мне нужно сходить в душ. – В последнее время я с недоверием отношусь ко всему, что он говорит, но киваю, пытаясь дать ему понять, что я не в настроении. Он уже собирается уходить, когда я кое-что осознаю. – Эй, Финн?
– Что такое?
– Никаких переговоров во время плей-офф.
– Повтори? – говорит он, возвращаясь ко мне и при этом прикладывая руку к уху так, словно не расслышал.
– Я сказал, воздержитесь от телефонных звонков и переговоров. Важнее всего то, как я играю. Во вселенной полно дерьма. Не хочу спугнуть удачу.
– В этом я с тобой согласен. Без проблем. Только пришлю тех, кто заинтересуется. Ничего больше. Ты сконцентрирован на кубке. Я понимаю. Мне нравится ход твоих мыслей.
Когда он уходит, я задаюсь вопросом, понравится ли ему так же сильно ход моих мыслей, когда я скажу все начистоту.
Уже поздно и холодно, когда я стою на парковке арены и, прижав телефон к уху, жду, пока остальные сядут в автобус, который отвезет нас в аэропорт.
– Привет. – Голос Деккер звучит так, будто она уже готова уснуть. Сексуально. Как дом.
Как ее голос стал первой вещью, которую я хочу слышать после каждой игры? Когда она стала вытеснять всех остальных?
– Я тебя разбудил?
Ее сонный смешок вызывает улыбку на моем лице.
– Я уснула, пока просматривала контракты. – Деккер шуршит бумагами, и я представляю, как она кутается в большое одеяло, лежа на диване. SportsCenter включен на беззвучном, а на столике рядом стоит пустой бокал вина. Бумаги разбросаны повсюду, а на подушке оставлен наполовину заряженный ноутбук.
– Звучит весело.
– Этим вечером ты уже подарил мне достаточно веселья. – Она делает паузу. – Не думаю, что ты когда-нибудь играл так же хорошо. Вы, ребята, как слаженный механизм. Было очень весело на это смотреть.
– Прежде чем радоваться, нам нужно выиграть еще два матча, – говорю я, поднимая палец Юнгеру, который взмахами руки приглашает меня забраться в автобус.
– А я вот за то, чтобы праздновать любые победы, как маленькие, так и большие.
– Правда?
В трубке раздается ее соблазнительный смешок.
– Я покажу тебе, когда приедешь домой.
Мои яйца сжимаются от одной только мысли об этом. Смогу ли я когда-нибудь насытиться Деккер? Всеми ее сторонами: чопорной и деловой, упрямой и мягкой, а еще стервозной, о которой, похоже, больше никто не знает?
Надеюсь, что нет.
Потому что я, черт возьми, никогда еще не чувствовал себя настолько умиротворенным. Впереди у меня еще долгий путь, но это – она — хорошее начало.
– Скажу пилоту, чтобы поторопился.
Я слышу лишь ее смех, когда заканчиваю вызов и направляюсь к автобусу.
Я могу лишь смеяться.
И надеяться, что Хантер чувствует то же самое.
Хантер сидит за кухонным столом. Мягкий свет лампы над его головой – единственный источник света в комнате. Полностью сосредоточенный на ноутбуке перед ним, он откидывается на спинку стула.
Хантер вымотан. Я вижу это в его глазах, в его позе, в том, как ранее он рухнул на кровать.
Так почему же теперь он не спит?
Второй раунд плей-офф был для него изнурительным. Учитывая, что Финч выбыл из-за травмы колена, а Катц еле дохромал до финиша, «Лесорубам» не помешало бы желанное место в финале, чтобы немного отдохнуть, пока у других впереди будет еще два матча.
Как бы то ни было, давление на Хантера становится в десять раз сильнее вне зависимости от того, исходит ли оно от него самого или от других.
Не желая беспокоить его, но стремясь
