дверь, чтобы встретиться с нашей надоедливой подругой.
– Мамочка! – сказал Энди, протягивая свои ручки ко мне. Дженна несла его на бедрах. Ее шестимесячный живот был более чем заметен под желтым платьем.
Я взяла на руки своего драгоценного малыша, и мы вместе спустились в сад. Лайон делал барбекю, а Уильям стоял рядом. Оба были одеты в фартук с надписью «Я люблю повара». Подарок от Дженны, разумеется.
Энди вырвался из моих рук, и я отпустила его. Он побежал в сторону качелей, где Мэд ждала его с распростертыми объятиями, готовая поиграть со своим маленьким племянником.
Николас подошел к ним. Я обожала этих детей больше всех на свете… Рядом была вся моя семья, родные улыбающиеся лица.
Следующий день должен стать лучшим в моей жизни.
Я смотрел на красивую женщину передо мной. Она была так прекрасна, что у меня перехватило дыхание, она лишила меня дара речи… Черт, я был просто вне себя от счастья, когда увидел, как она входит в церковь.
Вся наша семья и друзья были там, все, кто был нам дорог, пришли посмотреть на наше бракосочетание.
Ноа была взволнована. Ее глаза сияли, когда она пыталась сдержать слезы.
– Да, согласен, – сказал я, четко произнося каждое слово.
– Согласна ли ты, Ноа, взять Николаса Лейстера в законные мужья, любить и уважать его, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит вас?
Моя красивая девушка улыбнулась и встретилась со мной взглядом.
– Да, согласна, – ответила она дрожащим голосом.
– Именем Господа и властью, данной мне Святой Церковью, объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту.
Священнику не пришлось повторять дважды. Я обхватил лицо Ноа руками, и мы слились в поцелуе, от которого у нас обоих перехватило дыхание. Наши семьи аплодировали, и пришлось заставить себя оторваться от нее.
– Теперь ты только моя, миссис Лейстер, – сказал я счастливее, чем когда-либо.
Ноа улыбнулась, скатившуюся по ее щеке слезу я стер губами.
Праздник проходил на берегу моря. День был теплым и прекрасным, а Ноа превосходно выглядела. Она надела платье, которое мне будет трудно снять, она была так ошеломительна. Белое кружево облегало ее великолепный лиф и переходило в пышную юбку из тюля от талии. Плечи были обнажены, за исключением двух тонких полосок белого атласа, которые пересекали ее спину, подчеркивая красивую фигуру. Ее веснушки выделялись больше, чем когда-либо… и у нее был потрясающий загар. Несколько дней до свадьбы она ходила на пляж и загорала: это сводило меня с ума.
– Ты готова? – спросил я несколько часов спустя, танцуя с ней посреди танцпола. Я попросил поставить «Young at Heart», и Ноа заплакала от восторга, когда вспомнила ту прекрасную ночь несколько лет назад, когда я показал ей, какой я хороший танцор. Это была последняя ночь, которую мы провели вместе перед расставанием, и я хотел запомнить ее, чтобы подчеркнуть момент, который хотел проживать вечно. Теперь, четыре года спустя, мы танцевали под нее снова, но на этот раз поклявшись любить друг друга вечно.
Ноа огляделась в поисках мамы, которая баюкала нашего малыша на руках. Он бодрствовал дольше, чем любой из нас мог ожидать. Бегал, играл, танцевал и наконец упал без сил.
– С ним все будет в порядке, Ноа, – успокоил я, целуя ее в лоб.
– Я никогда не оставляла его так надолго…
– Он отлично проведет время с Мэдди и маминым печеньем.
Ноа снова посмотрела на меня и улыбнулась.
– Я так тебя люблю, – сказала она, поглаживая меня по затылку.
Я наклонился, чтобы поймать ее губы. Так хотелось побыть с ней наедине.
Мы попрощались с гостями и родственниками. Когда настал момент прощаться с Эндрю, мы едва сдерживали слезы.
Малыш проснулся, когда Ноа взяла его на руки. Его одели в крошечную кофточку, и она никак не хотела отпускать его.
– Мой маленький принц, – сказал Ноа, целуя его в щеки. – Веди себя хорошо, ладно?
Я забрал Энди у нее, когда увидел, что у моей новоиспеченной жены наполнились слезами глаза. Если Энди увидит, как она плачет, они вдвоем устроят настоящий конкурс рыданий.
Я схватил сына и поднял его в воздух, от чего он рассмеялся. Когда притянул к себе, он обнял меня и положил свою головку мне на плечо.
– Ник… а что, если?..
Я бросил на нее предупреждающий взгляд. Мне нужно было побыть наедине с женой. Мы решили не брать с собой ребенка, и это было уже решено.
Мама подошла и протянула руки, чтобы взять его.
– Иди сюда… Этот гномик в надежных руках.
Мама поцеловала меня в щеку на прощание и ушла с заплакавшим Эндрю.
Плач вскоре смешался с шумом людей и музыкой. Я подошел к Ноа, она смотрела туда, куда ушли моя мама с ребенком.
– Пошли, – сказал я, обнимая ее. – Нам пора, Веснушка.
Ноа повернулась ко мне и выдавила из себя улыбку.
– Да, пора.
Люди столпились у дверей, ожидая, чтобы попрощаться. Мы побежали к белому лимузину, который должен отвезти нас в отель, где я забронировал номер для новобрачных. Он был рядом с аэропортом, потому что на следующий день мы улетали Грецию, в город Миконос. Я снял красивый дом на берегу только для нас двоих. Мы проведем неделю там, а потом еще одну в Хорватии, в пятизвездочном отеле.
Я сделал все, чтобы Ноа ни о чем не беспокоилась. Последние два года я только и видел, как она учится или заботится о нашем сыне. Она нуждалась в этом отпуске больше, чем кто-либо, и я хотел подарить ей шикарный отдых.
Когда мы приехали в отель, нас встретили со всем необходимым для молодоженов. Номер был огромным, и я попросил, чтобы нам подали шампанское, шоколад и свежую клубнику.
Когда мы вошли, у Ноа отвисла челюсть.
– Ты организовал все это?
– Все это можно сделать с помощью телефонного звонка, верно? – сказал я, дразня ее и притягивая к себе, пока она не прижалась ко мне.
– Ты готова к тому, что я буду заниматься с тобой любовью, пока не придет время ехать в аэропорт?
Ноа посмотрела на меня глазами, сияющими желанием.
– Ты сказал, что рейс только завтра в полдень.
Я хитро улыбнулся.
– Точно.
Мы провели ночь любви. Наконец-то я сделал ее своей, во всех смыслах этого слова. Мы страстно разделись и поглощали друг друга в поцелуях, не давая друг другу передышки. Я откинул в сторону ее платье. Мы занимались любовью осторожно, страстно, нежно и дико. Предавались всем тем наслаждениям, известным только тем, кто безумно влюблен.
Потому что если безумно любить друг друга – преступление… то мы однозначно виновны.
Восемь лет спустя…
Я закрыла дверь гаража с улыбкой на губах.
– Папа будет в восторге, Джули, – сказала я своей двухлетней дочери, пока мы шли по двору к нашему великолепному дому.
Мы недавно переехали. В этот день ровно два года, как мы узнали, что во второй раз станем родителями, поняли, что наш домик стал слишком мал, и решили, что лучшее, что мы можем сделать, это переехать в дом побольше, рядом с пляжем, чтобы дети могли наслаждаться морем.
Больше всех радовался Ник. Он подарил мне домик в центре, чтобы я могла продолжать учиться после рождения Эндрю. Поэтому мы долго не хотели оставлять его до тех пор, пока это не станет неизбежным. Ник был счастлив снова жить у моря, а я была рада за него. Эндрю стал первоклассным серфером: в свои десять он уже выступал в национальной лиге и выиграл много трофеев, поэтому этот переезд для него тоже стал источником радости.
Эндрю был точной копией Ника. И, как я сказала после родов, от меня ему не досталось ничего. К счастью, два года назад родилась одна маленькая персона, которая была практически моей копией: Джули, моя дочь, была очень светлокожей, и ее лицо было усеяно сотнями маленьких веснушек, которые так и манили расцеловать их. От Ника у нее были только глаза, небесно-голубые, как и у Эндрю.
Мы планировали родить Джули долгие шесть лет. Как я и ожидала, моя первая беременность оказалась настоящим чудом, и теперь, оглядываясь назад, я была уверена, что бог дал нам Энди как единственный способ снова быть вместе.
Когда мы узнали, что будет девочка, были в восторге. Николас обожал дочь, но она, как и ее
