переносицу, прокрутил в голове сегодняшний день, окончательно убедившись, что сам облажался. Хотел показать себя другим, а в итоге выставил дураком и психом. На инстинкте я вновь потянулся к кулону.
Якорь… Чертов якорь.
И тут я вспомнил, что когда-то нашел для себя иной способ, удерживающий меня в реальности, привязывающий к текущему моменту.
Я дошел до спортивной сумки с вещами, которые прихватил из Лондона. Пошарив на дне, нашел искомый предмет. Небольшой складной нож, выполненный из стали, с плавной линией рукояти. Некогда мой лучший друг, с которым я не расставался. Только в последнее время все чаще оставлял его в вещах, а не пихал в карман при каждом выходе из дома.
Потерял хватку или же разум?
Вернувшись с ножом к столику, я опустился на пол и резким движением выкинул лезвие. Сделал глубокий вдох. Положил ладонь на столик и развел пальцы. Нарочито медленным движением коснулся краем лезвия поверхности стола возле большого пальца. Затем поднял его и опустил между большим и указательным. Повторил действие за каждым, затем вернулся обратно. С очередным заходом я увеличивал скорость, внимательно наблюдая за движениями лезвия, чувствуя ритм, ощущая первые всплески адреналина в крови. Достигнув предела адекватной скорости, я закрыл глаза и сосредоточился исключительно на стуке кончика лезвия. Каждое успешное движение – сохраненный кусочек здравомыслия. Пока острие стали скользило между пальцами, я не мог думать ни о чем другом. Не допускал ни единой лишней мысли, сохраняя ясность ума. Игра с ножом удерживала фокус на текущем моменте, привязывая меня к реальности. Тот же пресловутый якорь, о котором твердили в психотерапии. Однако не эфемерный, а реальный. Способный молниеносно напомнить, чего может стоить одна-единственная ошибка. Внутреннее напряжение заметно стихло, уступив место азарту. Мне даже удалось улыбнуться, когда очередной заход прошел успешно. Но в следующий раз, занеся лезвие над рукой, я упустил нить концентрации. И услышал смех… Все тот же смех, что иногда преследовал меня в кошмарах, а теперь и в реальности. Когда лезвие прорезало плоть, я зашипел. Скорее от неожиданности, нежели от боли. И отдернул руку, резко распахнув глаза.
Сбоку безымянного пальца виднелся небольшой порез с выступившей каплей алой крови. Наклонив руку, я наблюдал за тем, как вязкая жидкость медленно стекала по пальцу вниз. И, задержавшись на мгновение на кончике, упала на поверхность столика. Возле лезвия, самый край которого окрасился в тот же багряный цвет.
Сглотнув, я осознал, что мой самый надежный способ провалился. Сколько бы ни отшучивался от Эмили и Альберта… Границы реальности размывались. Я больше не мог этого отрицать.
* * *
– Все готовы? – Тедди, как обычно, наводил панику на ровном месте.
До нашего выступления оставалось около двадцати минут. И все, кроме этого несчастного, сохраняли спокойствие.
Утром, не желая напортачить во время выступления, я решил последовать предписанию Майлза и принял полную дозу таблеток. После чего отправился к Альберту и оставшиеся полдня провел у него, забивая голову чем угодно, кроме мыслей о вчерашнем вечере.
И вот два часа назад мы приехали на место проведения съемок первого тура.
– Не нервничаешь? – спросила Николетта, подойдя ко мне.
За весь день мы перекинулись лишь парой слов. Очевидно, оба не желали лезть друг к другу из-за недомолвок, оставшихся после обмена чередой слишком личных вопросов.
Я мотнул головой, окидывая девчонку взглядом. Выглядела она сегодня так, что я готов был пасть перед ней ниц прямо здесь и сейчас. Николетта подобрала наряд под стать стилю песни: высокие сапоги, кожаная юбка до середины бедра с цепями на поясе, короткая черная кофта с прозрачными рукавами и глубоким вырезом, демонстрирующим ложбинку груди и предоставляя прекрасный вид на выделяющиеся ключицы, которые меня в очередной раз заворожили. Ее волосы уложены мягкими волнами, глаза выделены темными тенями, в ушах кафф с цепочкой, а на шее чокер и амулет в виде темно-фиолетового кристалла. Эти маленькие детали в украшениях придавали ей вид соблазнительной ведьмочки, чары которой действовали на меня безотказно. И если бы нам не требовалось выходить на сцену, я бы уже увел ее в ближайшую подсобку…
– …и только нервирует, – закончила она фразу, начало которой я пропустил из-за того, что пялился на Ники как последний неудачник, которому не хватало секса. Черт.
– Что? – спросил я.
Николетта указала на Теодора.
– Говорю, что он, похоже, только всех нервирует своей тревогой. Тедди, – обратилась она уже к нему, слегка повысив голос: – Просто сядь и успокойся.
Я не видел, последовал ли он ее совету, поскольку не мог отвести взгляда от наследницы Драконов. Прочистив горло, произнес:
– Послушай, насчет вчерашнего…
– Майк, давай оставим все разговоры на потом.
Кажется, она и сама волновалась.
Я поправил повязанную на поясе рубашку, схватил со стула куртку и накинул ее на себя поверх майки. Затем обратился ко всем присутствующим:
– У нас все получится. Главное – не забывайте о командной работе, – на последних словах я взглянул на Эмили и Теодора, которые больше всех спорили на репетициях. – Я не сомневаюсь, что мы легко справимся с этим этапом.
Все одобрительно закивали, кто-то воскликнул: «Да, мы справимся!» А оглянувшись на Ники, я заметил ее мягкую улыбку. Улыбнувшись в ответ, я развернулся, подошел к ней и протянул руку. Она молча приняла ее и позволила увести себя в коридор, ведущий к выходу на сцену. Остальные последовали за нами, хотя держались на некотором расстоянии.
Воспользовавшись моментом, я наклонился и прошептал:
– Все будет хорошо. Не волнуйся.
В благодарность Николетта сжала мою ладонь, а затем мы услышали, как ведущий объявляет наш выход.
Сцена никогда не внушала мне страха. Наоборот, я чувствовал себя в своей стихии, независимо от количества зрителей. Зал, где проходила съемка, оказался небольшим. Сюда пустили несколько десятков человек, но основная аудитория, разумеется, следила за эфиром в Сети.
Когда ребята начали играть проигрыш, я поймал взгляд Ники и подмигнул ей. А спустя мгновение она уже вступила со своей партией:
– Есть в тебе нечто притягательное. Я просто хочу узнать тебя, узнать твое имя, – пропела она мелодичным голосом, не сводя с меня глаз. Мы договорились максимально удерживать концентрацию друг на друге, создавать видимость химии для зрителей. Но даже не существуй этой договоренности… Я бы все равно не смог сосредоточиться ни на чем другом. Сейчас для меня существовала только Николетта и песня, связывающая нас невидимыми нитями искусства. – Я околдована тобой и не жалею об этом [6].
Детка, как же ты ошибаешься. Это я угодил в твои магические силки…
– Не пытайся спрятаться
