быстро попрощавшись, вышел из кухни.
Ники так и стояла, будто статуя. Я медленно опустился к ее шее, коснулся губами. Ладонью скользнул по животу, забираясь под легкий топ. Когда достиг груди, девчонка остановила меня.
– Майк, – почти с мольбой в голосе произнесла она. – Не надо.
Отстранившись, Ники встала спиной к кухонному островку. Я последовал за ней, вновь сокращая расстояние, выставив руки по обе стороны от нее. С раздражением отметил, что у меня стало входить в привычку загонять ее в угол.
В чем дело? Глубинный страх, что она вот-вот сбежит от меня?
Взгляд Ники напоминал треснутое стекло. Одно неловкое движение – и поверхность рассыпется. Разлетится на столь крошечные осколки, что уже не собрать воедино.
– Нам нужно поговорить, – слетели с ее уст слова, которые никогда не сулят ничего хорошего. – То, что вчера…
– Нет, – отрезал я, не отводя взгляда. – Я не хочу ничего знать.
«Отрицание не поможет, – призрачный голос Миранды звучал совсем рядом. Сбоку мелькнуло светлое пятно, будто ткань платья. Я мотнул головой, но голос продолжил: – Отпусти ее».
Я стиснул край столешницы до побелевших костяшек.
– Майк, – осторожно, будто боясь спровоцировать, позвала Ники. Мне претило подмечать отчетливый страх в ее словах и действиях. – Снова что-то видишь? – Она приложила ладонь к моей щеке. Уже привычный жест. – Может, все же обсудим терапию?
– Нет. – Ответ твердый, непреклонный, словно стена.
– Я боюсь за тебя. – Я поморщился. В голосе Николетты звучали отголоски ненавистной мне жалости, ведь так? Мне не могло послышаться. Жалость умел различать с одной ноты с самого детства.
– Перестань…
– Ты изменился. С момента приезда. Со дня вступления в ряды Драконов.
– Хватит, – я перехватил ее запястье и убрал руку от щеки.
– Еще не поздно помочь себе, Майк, – упорствовала Николетта. – Если жизнь в Штатах так на тебя давит…
Ее намек не остался незамеченным, я перебил ее на полуслове, понимая, куда она ведет.
– Я никуда не уеду. Только если с тобой.
Ники вздохнула так, будто устала не только от наших споров, в которых мы, очевидно, ходили по кругу, но и от самой жизни.
Я напрягся. Мне знакома эта стадия. Когда-то Миранда тоже утратила интерес ко всему окружающему.
– Ники…
– Моя жизнь здесь, – наконец ответила она.
– Значит, и моя тоже, – продолжил гнуть свою линию, придвинувшись ближе.
Снова тяжелый вздох. Николетта провела рукой по волосам, только потом встретилась со мной взглядом.
– Мне не хочется причинять тебе боль.
– Я слышу какое-то «но».
Она кивнула. В ее глазах стояли слезы.
– Я считаю, что у нас ничего не выйдет. Уже не выходит… Мы не слышим друг друга. Может, нам не стоило торопиться. Мое согласие тогда в гримерке… Я думала, что смогу сосредоточиться на нас. Что все получится. Но в итоге сделала хуже. Прежде всего тебе. Прости.
Неспешным, размеренным движением я очертил пальцем контур ее губ.
– Если ты таким образом пытаешься попрощаться, не трать силы, Ники. Я уже сказал вчера. И повторю сегодня: я никуда тебя не отпущу.
– Ты понимаешь, что это больная привязанность?
– Мне плевать. Пока ты рядом, весь мир может гореть в огне, и я даже ни разу на него не взгляну.
Я наклонился, чтобы поцеловать ее, но Николетта отвернулась. Тогда я прижался губами к ее виску.
– Понимаю, что ты запуталась, детка, – коснулся шепотом ее кожи. – Я дам тебе неделю, чтобы ты хорошенько подумала, чего в действительности хочешь.
Ники, все еще отказываясь смотреть на меня, только покачала головой.
А я покинул кухню в предвкушении победы.
Иллюзия выбора. Мнимая свобода. Николетта может думать, что решение в ее руках, но через неделю я устраню главное препятствие. Марка не станет, и Ники никуда от меня не денется.
«Остановись, Микаэль».
Миранда… В холле я обернулся, но, разумеется, увидел перед собой лишь пустоту.
– Что тебе нужно? – бросил в воздух.
«Отпусти…» – будто на повторе звучал ее голос в голове.
Я закрыл глаза. Выровнял дыхание. Когда вновь их открыл, голос растворился, оставив из звуков вокруг лишь размеренное тиканье часов.
* * *
Неделя тянулась целую вечность.
Меня бросало из крайности в крайность. Штормило так, что доставалось всем окружающим. Более-менее сдерживался лишь в окружении Драконов, чтобы не привлекать излишнего внимания. А вот друзьям доставалось больше остальных. Эмили не разговаривала со мной уже неделю, после того как мы наорали друг на друга, когда она решила за моей спиной связаться с Майлзом. Альберт отхватил после очередной пошлой шутки, в которой связал мою раздражительность с отсутствием секса. Николетта все еще не подпускала к себе, но я и не давил. Хотя, признаться честно, неудовлетворенность все же играла роль. Я не привык сдерживаться. И мне это абсолютно точно не нравилось.
В назначенный день правление «Кейн Корп» устроило ежеквартальную встречу. Но она служила лишь прикрытием. В тот же день, в том же здании корпорации проходила встреча представителей Совета. Из детства помню, как Герард бесился из-за того, что Совет собирался исключительно на территории Драконов. Учитывая его помешательство на власти, неудивительно, что он при любом удобном случае пытался подставить их и доказать, что Тигры сильнее. И если когда-то я еще мог поверить в его сказки, то теперь, взглянув на ведущую группировку изнутри, понимал, что не зря они считались влиятельнее и сильнее остальных. Их выдержка, методы, взгляды… Они отличались от Тигров. Никакой поспешности, излишнего хаоса, все действия выверены. И чрезмерной жестокости, которая царила в рядах Тигров при правлении отца, я здесь тоже не заметил.
И сегодня я намеревался пойти против них. Чертово самоубийство, разве нет? Но без таблеток сносило крышу. Я мог думать лишь о том, что не желаю терять Николетту, всячески заглушая внутренний голос, твердивший, что она уже и так не моя. Была ли когда-нибудь? Или я потонул в самообмане настолько, что уже не различал фантазии с действительностью?
Я вместе с другими Драконами присутствовал в основном конференц-зале, наблюдая за мероприятием. Помимо нас за встречей присматривали полицейские в гражданском. Как объяснил Дэниел, по официальной версии, они здесь ради обеспечения порядка во время встречи акционеров, но шеф полиции Лос-Анджелеса четко дал им понять, что при необходимости они должны сегодня выполнять приказы Марка Уоллса. Который только что толкнул свою пафосную речь, завершив нудную часть вечера.
На спуске со сцены к Уоллсу подошел какой-то светловолосый парень, и от меня не укрылось, как на лице лидера Драконов мелькнуло заметное раздражение.
– Кто это? – кивнул я на незнакомца, обращаясь к стоявшему рядом Дэниелу.
– Диего Ларсен. Если кратко, та еще заноза
