Эвлорис поднялась со своего места и подошла к камину, на который в начале ужина Мали поставила котелок с травяным отваром. Старая колдунья зачерпнула его, разлила по четырем чашкам и поставила передо мной, Ольцигом, Роном и Филисити.
- Вот что, - дружелюбно сказала она, - этот настой поможет вам восстановить силы. Может, снимет твою головную боль.
Я опустил глаза в чашку. Мутный отвар пах разными травами и выглядел отнюдь не привлекательно.
- Спасибо, но воздержусь, - качнул головой я, заметив краем глаза, что Филисити несколько обиженно взглянула на учительницу, осушила напиток до дна и с вызовом поставила чашку на стол, точно предложение попробовать его было для нее оскорблением.
Ольциг, чтобы угодить Эвлорис тоже осушил ее и, поморщившись от горечи, поблагодарил старую колдунью.
Филисити посмотрела на нас с Роном и многозначительно кивнула.
- Они дают этот отвар всем, кто приходит в деревню, - с наигранной улыбкой произнесла она, вновь посмотрев на свою учительницу обиженно. Старая колдунья погладила ее по плечу.
- Просто решили, что тебе следует составить компанию друзьям. Ты, должно быть, соскучилась по этому отвару за шесть лет.
Рон пожал плечами и также осушил чашку. Он поморщился от горечи сильнее, чем Ольциг и кивнул.
- Благодарю.
- Что здесь? - спросил я, недоверчиво покручивая настой в руке. Эвлорис нахмурилась.
- Не бойся, мальчик. Ничего такого, что могло бы навредить человеку. Филисити ведь уже пила его раньше. И с ней все хорошо.
Я взглянул на девушку, и она кивнула, подтверждая слова учительницы.
- Ну же, не упрямься, - подбодрила меня старушка.
Я вздохнул, понимая, что, видимо, в этом отваре кроется какая-то важность для лесных колдунов. Впрочем, если с Филисити ничего не случилось, не случится и с нами. Задержав дыхание, я осушил чашу до дна и демонстративно поставил ее на стол. Эвлорис елейно улыбнулась.
- Вот и славно, - кивнула она.
- Что ж, я бы приступил, - сказал Ольциг, ободряюще улыбнувшись Мали. Женщина боялась надежды, которую испытывала, ее глаза блестели, но она старалась держать себя в руках.
- Хорошо. Ужин и совет можно считать оконченными, - возвестила Эвлорис.
Услышав эти слова, Ардэнна первой поднялась со своего места и тяжелой походкой вперевалку направилась к выходу из дома.
***
Мали попросила, чтобы попытка исцеления прошла у нее дома. Эвлорис также изъявила желание присутствовать, и ей Ольциг никак не мог отказать. Я искренне пожелал юноше удачи и отправился в свою комнату. Голова продолжала болеть, несмотря на снадобье лесных колдунов, однако эту боль вполне можно было терпеть. Она отступит после сна.
Я скинул лерсовую куртку на стул, вытерев вспотевший от жары лоб, и лег на кровать, подложив руку под подушку.
Прошел где-то час. Сон не шел. Я чувствовал, что продолжаю обливаться потом. Вскоре терпеть жару и пытаться уснуть одновременно стало решительно невозможно. Я раздраженно встал, распахнул окно. Прохладный ночной воздух влетел в комнату, и я жадно вдохнул его. Скоро помещение проветрится, и тогда, возможно, удастся уснуть.
Стоило мне лечь на кровать, дверь в мою комнату бесцеремонно распахнулась, и внутрь ввалился Ольциг шаткой походкой. Лицо его осунулось, под глазами пролегли темные круги. Юноша то и дело хватался за стены, чтобы сохранить равновесие, но взгляд его при этом светился счастьем.
- Получилось, - не сказал - выдохнул он, привалившись к стене. Белый огонек загорелся на его руке и послушно прыгнул в масляную лампу. Комнату наполнил приятный тусклый свет.
Я встал с кровати и помог Ольцигу дойти до стула.
- Нормально, - отмахивался он, - я сам справлюсь.
Я проигнорировал это замечание и все же помог ему. Юноша посмотрел на меня мутным, почти хмельным взглядом и благодарно кивнул.
- Спасибо, - монах быстро восстанавливался, тени под глазами начинали понемногу исчезать.
- Так Мали здорова? - с интересом спросил я, надеясь, что хоть беседа с Ольцигом поможет мне отвлечься от жары.
- От красной лихорадки не осталось и следа. Она очень боялась. Признаться, я тоже. Но все получилось, и Эвлорис была в восторге. Она предложила мне на обратном пути вернуться сюда и кое-чему научиться. Представляешь, она научит меня тому, чему учила Харнека!
На моем лице появилась вымученная улыбка: похоже, теперь нахождение в “лагере еретиков” нисколько не смущало монаха Ордена. Честно говоря, от жары я мало, что соображал, но за юношу был чрезмерно рад. Он светился счастьем и оправданным самодовольством. Благодаря его успеху лесные колдуны примут наши условия и помогут войскам союзников, если боевые действия перекинутся в Вару.
- Ты молодчина, dassa, - сказал я, садясь на кровать и потирая руками лоб. Лицо горело, с висков стекали крупные капли пота.
Ольциг вдруг обеспокоенно посмотрел на меня и склонил голову.
- Райдер, у тебя кровь, - нахмурившись, произнес он, указав мне на лицо. Я быстро провел рукой под носом и расплывающимся взглядом увидел, что на ладони осталась алая полоса.
Ольциг поднялся со стула, смотря на меня с нескрываемым беспокойством.
- Что с тобой?
- Не знаю, - качнул головой я.
Новая капля крови упала на руку. Раздался тихий шипящий звук. Я опустил глаза на ладонь и увидел, что от кровавых пятен поднимаются темные облачка дыма.
- Райдер! - воскликнул Ольциг, подбегая ко мне.
Жар стал совершенно невыносимым. Рука монаха легла мне на лоб, и он отдернул ее, словно обжегся.
- Да ты же весь горишь.
Я не соображал, что надо отвечать. Неопределенно качнул головой. Взгляд мутнел с каждой секундой. Казалось, я вот-вот потеряю сознание. Что со мной творится?
Ольциг размял пальцы, занес надо мной руки, напряженно закусив губу.
- Ничего. Сейчас помогу. Сейчас, - затараторил он, закрывая глаза. С его рук сорвалось золотое свечение, и я приготовился к тому, что сейчас жар пройдет и кровь остановится. Однако этого не произошло.
Когда золотое сияние коснулось меня, я не сумел сдержать крик. Казалось, монах буквально выжигает своей магией все мои внутренности. Тело дернулось и упало на пол, извиваясь под этим огнем.
- Нет! - вырвалось у меня. Все мое существо твердило, что это надо прекратить и сейчас же. Руки сжались в кулаки, и в ту же минуту черное облако, неизвестно откуда взявшееся, оттолкнуло Ольцига от меня, швырнув его к самой двери, которая тут же открылась, и Филисити ахнула, поняв, что чуть не зашибла монаха.
- Ольциг, что случилось?
- Я услышал крик, - произнес Роанар, следовавший за девушкой.
Ольциг застонал от боли и поднялся, потирая ушибленный затылок.
- Я пытался ему помочь, но… моя магия вредит ему! - торопливо начал объяснять dassa, со страхом глядя в мою сторону.
Филисити уже не слушала его объяснений. Даже сквозь жар и боль я чувствовал на себе ее взгляд. Она тихо всхлипывала, качая головой и произнося: “нет, не может быть, только не ты”. Неужели она знает, что со мной происходит? Все дело в треклятом пойле лесных колдунов?
- Фи… Филисити, - выдавил из себя я. Глаза горели, и, казалось, тоже начинали дымиться. Каждая капля крови шипела, как раскаленная сталь, опущенная в ледяную воду.
Девушка отшатнулась, все еще качая головой, словно не желала признавать, что перед собой видит.
Внезапно Роанар схватил ее за плечи и хорошенько встряхнул, забыв и о приличиях, и о том, какой силой обладает таирская колдунья.
- Что с ним, декс его забери?! - воскликнул он.
Я не услышал ответа Филисити, на какое-то время провалившись в полубред. Все внутри меня горело. В памяти воскресали видения из Лэс-Кэрр-Грошмора, только теперь чье-то заклятие словно выжигало всю мою кровь изнутри. Когда сознание снова прояснилось, я поймал на себе недоверчивый взгляд Ольцига.
- Филисити, вот гореть мне на еретическом костре, если я неправ, но думаю, он не знает, - с уверенностью сказал dassa, напряженно глядя на меня.
