— Ерунда, сестренка Ты была такая веселая хорошенькая девчушка, ты и сейчас такая.
— Вальтер женился на мне ради «Могучих Братьев», — упрямо повторила Мира — Говорю тебе, это так!
— Ну-ну, брось, давай оставим прошлое, — успокаивал брат.
— На моем месте ты не был бы так спокоен и хладнокровен, — сказала Мира с горечью, — если бы ты жил с ним под одной крышей. Я из кожи вон лезу, чтобы ему было хорошо, а он только ухмыляется и относится ко мне вот так!
— Ты его пилишь, — сказал Сидней, — да-да, не отпирайся, ты пилишь его и ничего не можешь с этим поделать.
— Но если бы он хоть отвечал! Если бы произнес хоть слово себе в оправдание вместо того, чтобы просто сидеть и слушать!
— Я тебя понимаю. Но такой уж он человек! Ты же не ждешь, что все на свете будут соответствовать твоим требованиям! Мне этот тип тоже не совсем по душе — слишком манерный. Поставь его управлять предприятием, и он вмиг обанкротится. Но я должен признать, что по отношению ко мне он всегда безукоризненно вежлив. Истинный джентльмен. И тогда в Лондоне, когда мы случайно встретились, он сразу же повел меня в' этот свой шикарный клуб. Другое дело, что я чувствовал себя там неуютно, но это уже не его вина Так что у него есть свои достоинства
— Ты такой же, как все мужчины, — покачала головой Мира — Вот Кэрри поняла бы меня. Говорю тебе, он изменил мне! Изменил!
— Что поделаешь, — вздохнул дядя Сидней, изучая потолок и звеня мелочью в кармане, — мужчины есть мужчины.
— Но, Сид, ты же не...
— Нет, конечно, нет, — спохватился дядя Сидней. — Нет, Мира, я говорю в общем и целом, ты же понимаешь.
— Все кончено, — проронила она. — Ни одна женщина не вынесла бы того, что пришлось вынести мне. Но на этом я ставлю точку. Я не хочу его больше видеть.
— Вот как, — сказал дядя Сидней и придвинул свой стул к столу, приняв позу делового человека — Тогда давай внесем полную ясность. Итак, ты все решила Что ты собираешься делать дальше?
— Говорю тебе, я не хочу больше видеть Вальтера
— Да-да, мы это уже установили. Что дальше? Ты хочешь развода?
— О, — Мира, казалось, была озадачена, — я как-то не думала..
— Пойми, мы должны все обсудить с деловой точки зрения. Если речь идет о разводе, то ты его вряд ли получишь. На суде тебе придется доказать, что он грубо обращался с тобой, а ты вряд ли сможешь это сделать.
— Если бы ты только знал, сколько страданий я перенесла по его вине!
— Не сомневаюсь и не отрицаю. Но для того, чтобы отвечать перед законом, нужно нечто большее. Он же не бросал тебя. Если бы ты написала ему и попросила вернуться, он бы вернулся, так?
— Я же только что сказала, что не хочу его больше видеть.
— Да, да, да Но вы, женщины, зацикливаетесь на одном. Сейчас мы рассматриваем проблему с деловой точки зрения. Не думаю, что идея с разводом пройдет.
— Да я и не хочу развода
— Хорошо. Чего ты хочешь? Жить раздельно?
— Чтобы он уехал жить в Лондон с этой распущенной девицей? А что будет со мной, скажи на милость?
— Рядом с нашей виллой есть множество прекрасных домов. И ребенок большую часть времени будет с тобой, я полагаю.
— А Вальтер будет таскать прямо сюда этих мерзких тварей? Ну уж нет, слишком на руку ему все получается!
— Да боже мой, Мира, чего же ты тогда хочешь?!
— Я так несчастна, Сид, так несчастна! Если бы Вальтер был хоть чуточку другим!
— Понятно. Но он таков, каков есть, Мира, и другим никогда не будет. Ты должна смириться с этим. Да, ты вышла замуж за человека, в котором есть что-то от Дон Жуана. Но постарайся быть выше этого. Ты любишь его. Обнимитесь и забудьте, вот что я вам советую. Никто не совершенен. Надо искать компромисс, помни об этом. Компромисс! Семейная жизнь — это неравная игра, — продолжал рассуждать дядя Сидней, — женщины намного лучше нас, в этом нет никакого сомнения.
— А мне кажется, — сказала Мира со слезами в голосе, — что только одному в этой игре приходится все время прощать — снова и снова.
— В этом-то и проявляется сила духа, — загорелся дядя Сидней. — Ведь женщины — ангелы, а мужчины — нет. Вот почему женщины должны делать скидку, так всегда было и всегда будет.
Плач Миры стал тише. Теперь она видела себя в роли всепрощающего ангела
— Я и так делаю все, что в моих силах, — всхлипнула она. — Весь дом на мне, и никто не обвинит меня в том, что я плохая мать.
— Ты прекрасная мать, — заверил дядя Сидней. — И у тебя замечательный сын. Я мечтаю, чтобы у нас с Кэрри тоже родился мальчик. Четыре девочки — это уж слишком! В следующий раз желаю тебе большей удачи, старушка! — так я ей обычно говорю. Так что сейчас мы оба уверены, что будет мальчик.
Мира была ошеломлена.
— А я и не знала Когда?
— В июне.
— И как Кэрри?
— Немного мучается с ногами — отекают, сама знаешь. Но и носить ей приходится преизрядную тяжесть. А вот как раз и наш проказник! Что, мой мальчик, ты давно уже здесь?
— Давно, — ответил Вернон, — я уже был здесь, когда вы вошли.
— Ты такой тихоня, — сказал дядя с сожалением, — совсем не такой, как твои сестры. Порой они поднимают такой гвалт, что у меня уши закладывает. А что это у тебя в руках?
— Паровоз, — сказал Вернон.
— Да нет! Это молоковоз!
Вернон молчал.
— Ну же, — подзадоривал дядя Сидней, — скажи, разве это не молоковоз?
— Нет, — тихо сказал Вернон, — это паровоз.
— Ерунда, это молоковоз. Что, забавно? Ты говоришь — паровоз, а я — молоковоз. Кто же из нас прав, а?
Вернон знал, кто прав. Ему не хотелось отвечать.
— Что за мрачный ребенок, — обратился дядя Сидней к сестре, — никаких шуток не понимает. Знаешь, мой мальчик, придется тебе привыкать к тому, что в школе тебя будут дразнить.
— Почему? — удивился Вернон. Он не понимал, какое это имеет отношение к шуткам дяди Сиднея.
— В жизни может преуспеть только тот, кто умеет смеяться, когда его дразнят, — сказал дядя Сидней и, движимый подсознательными ассоциациями, забренчал мелочью в кармане брюк.
Вернон задумчиво смотрел на него.
— О чем задумался?
— Ни о чем.
— Дорогой, иди поиграй на террасе, — подала голос Мира.
Вернон послушно вышел из комнаты.
— Интересно, что мальчонка понял из нашего разговора?
— Полагаю, ничего. Он еще слишком маленький.
— Хм, не уверен, — протянул дядя Сидней. — Некоторые дети очень наблюдательны — моя Этель, например. И такая хитрюга!
— Не думаю, что Вернон наблюдателен. По-моему, он вообще ничего не замечает, — Мира вздохнула — И слава Богу!
2
— Мама, а что будет в июне? — спросил Вернон позже.
— В июне, милый?
— Да, вы еще с дядей Сиднеем говорили об этом.
— Ах, это, — Мира мгновенно встревожилась, — видишь ли, это пока секрет...
— И? — Вернон весь подался вперед.
— Дядя Сидней и тетя Кэрри надеются, что в июне у них появится маленький мальчик. У тебя будет двоюродный братик.
— А, — Вернон почувствовал разочарование. — И это все?
Он подождал.
— А почему у тети Кэрри отекают ноги?
— Ну, она.., видишь ли, она.., просто устает в последнее время.
Мира боялась, что он еще о чем-нибудь спросит. Она судорожно стала вспоминать, что они с Сиднеем говорили на самом деле.
— Мама?
— Да, дорогой.
— А дяде Сиднею и тете Кэрри нужен этот мальчик?
— Конечно нужен.
— Тогда почему надо ждать до июня? Почему нельзя получить его прямо сейчас?
— Потому что на все воля Божия, Вернон, и Богу угодно, чтобы они получили его в июне.
— Слишком долго ждать, — рассудил Вернон. — Вот я бы на месте Бога сразу давал людям то, о чем они просят.
— Это богохульство, милый, — мягко сказала Мира.
Вернон замолчал. Странно. Он не знал, что значит богохульство, но ему казалось, что это же слово произносила кухарка, рассказывая про своего брата. Она говорила, что он самый бого-какой-то человек и капли в рот не берет. Но она имела в виду вроде бы достойное поведение, а мама как раз наоборот.
В этот вечер Вернон к обычной своей молитве «Благослови, Господи, маму и папу и помоги мне быть послушным, аминь» добавил еще одну просьбу.
— Дорогой Бог, — сказал он, — пошли мне щеночка в июне! Или в июле, если Ты очень занят.
— Почему в июне? — поинтересовалась мисс Робинсон. — Ты и вправду забавный! Я думала, ты хочешь щенка прямо сейчас.
— Это было бы богохульством, — сказал Вернон и посмотрел на нее укоризненно.
3
И вдруг все вокруг стало так захватывающе интересно! Началась война — в Южной Африке, — и отец отправлялся воевать.
Все вокруг были возбуждены и встревожены. Впервые Вернон услышал о так называемых бурах, с которыми его отцу предстояло драться.
Вальтер Дейер приехал домой на несколько дней. Он выглядел помолодевшим, оживленным и бодрым. Их отношения с Мирой казались нормальными — никаких сцен и скандалов.
