— Секс движет большинством преступных действий. Да и любое поведение, если на то пошло. Это центр нашей жизни, сколько бы мы ни говорили об обратном. Когда речь идет о законе, мы называем это преступлениями на почве страсти. Таким образом, защита от страсти — наш самый ценный инструмент при представлении клиента, который, как мы знаем, виновен.
Уэс кивает. — Именно. — Он идет к первому ряду и останавливается прямо передо мной. — Вот почему мистер Блейк был единственным человеком, который использовал самое обычное рассуждение, которое, как я ожидал, придет в голову по крайней мере половине из вас.
Я хмурюсь, поднимая руку. Хотя я не жду, когда мне разрешат говорить. — Защита от накала страстей? Если помощница виновна, мы не можем использовать ничего из этого. Она была в ярости от того, что ее уволили только потому, что богатый парень был слишком труслив, чтобы признаться жене, что он изменщик.
Сэмюэль снова закатывает глаза от моих слов, но продолжает смотреть туда-сюда между мной и Ксавьером.
Ксавьер усмехается, качая головой. Ямочки на его щеках заставляют мои ноги дрожать, и я рада, что сижу. У него вид человека, который научился выглядеть уверенно, как навык выживания, и это опасно.
— Если только вы не введете нового подозреваемого. Преступление на почве страсти обычно вызывает более одного подозреваемого. Он изменял, конечно. Но именно его жене изменили. У нее было столько же, если не больше, причин, чтобы прикончить его.
Я хриплю. — Значит, твоя блестящая идея заключается в том, чтобы указать на кого-то другого и надеяться на лучшее?
Он кивает. — Да, Теодора. Это именно моя гениальная идея, — передразнивает он меня. Он знает, что я ненавижу, когда кто-то произносит мое полное имя. — В конце концов, у нее нет алиби на момент убийства.
— Ты воспользовалась защитой от уменьшения дееспособности, Тея, — говорит мне Уэс, вклиниваясь.
— Разве это не лучше? Ты уже сказала нам, что клиентка призналась нам. Так что, поскольку она нарушила закон, мы можем утверждать, что она не несет полной уголовной ответственности за это. Таким образом, прокурор усугубит ситуацию, чтобы подорвать эту линию защиты.
— Не обязательно, — не соглашается Ксавьер. — Вам может понадобиться врач, чтобы подтвердить это, и что люди, совершающие преступления в состоянии аффекта, ослеплены ревностью, жаждой мести или гневом, но это не значит, что они страдали от аномалии психического функционирования. Это довольно натянуто, Теодора. Что возвращает нас к сексу. Настоящий мотив и объяснение для совершения такого преступления, как убийство.
Он смотрит на меня, подчеркивая каждое слово. Моя кровь закипает, а желудок бурлит. Как я могу быть такой злой и одновременно возбужденной?
Это, прямо здесь… эта игра во власть — одна из тех вещей, которыми я восхищаюсь в Ксавьере, и одна из причин, которая подтолкнула меня к нему. Он умен не только в одном. Он заставляет меня работать усерднее, чтобы быть лучше него. Особенно в академических аспектах.
Не то чтобы я когда-либо говорила ему об этом.
— Твоя защита была неплохой, Тея, — говорит Уэс, возвращая мое внимание к себе. — Просто это не то, что нужно делать, прежде чем пытаться использовать слабости людей против них. Так ты выиграешь дело.
Возникает долгая пауза, пока он идет через комнату. Тишина становится почти оглушительной.
Уэс склонен реагировать слишком остро. Он сказал нам, что наши документы — мусор, но на самом деле он хотел сказать, что надеялся, что некоторые из нас будут думать так же, как он. Теперь, когда он успокоился, это уже совсем другая история.
Рука Сэмюэля поднимается вверх, и Уэс тут же указывает ему на то, чтобы он занял позицию.
— Секс не может быть единственным, что толкает людей на убийство, — говорит он, и я чуть не захлебываюсь воздухом. Самуэль принимает мою сторону или мне это только снится?
— Тогда что же, по вашему мнению, мистер Хейл?
— Высокомерие, невежество и вера в то, что человек может пройти через это без каких-либо последствий. — Он смотрит на меня. — Люди лгут и хранят секреты. Однажды они выйдут наружу, чтобы укусить в ответ. Секс может побуждать ко многим действиям, но другие вещи отнимают огромный кусок последствий. Деньги в том числе.
— Почему деньги? — спрашивает Офелия.
— Потому что богатые дети думают, что им принадлежит весь мир. Они идут по жизни, не заботясь ни о чем на свете, и деньги позволяют им делать именно это. Даже если они совершили преступление.
Я знаю, что он адресует это половине класса, поскольку большинство из нас происходит от денег. Но я не могу не думать, что часть о лжи и хранении секретов была адресована лично мне. Тем более что он продолжает смотреть на Ксавьера. Я смотрю на него и вижу, что он думает о том же.
Сэмюэль знает.
Он знает о нас, и я не знаю, как он об этом узнал.
Ксавьер слегка качает головой, понимая, что сейчас эта мысль будет крутиться у меня в голове до конца дня. И он хочет, чтобы я делала вид, будто мне все равно. Как будто я не поняла слов Сэмюэля.
Уэс прочищает горло. — Я рад, что мои наблюдения не пропадают даром, Сэмюэль. — Он выглядит довольным. — Вы будете участвовать в инсценированном судебном процессе 31 октября, — объявляет он внезапно, и все взрываются в тихих разговорах от волнения.
Это одна из тех вещей, которые приводят начинающих юристов в неописуемый восторг, потому что они могут увидеть, подходят ли они на роли, к которым готовятся. Хотя я была бы так же рада этому, если бы не тот факт, что Уэс не известен тем, что занимается подобными вещами во время учебы на бакалавриате. Насколько я слышала, инсценированные судебные процессы станут его рутиной позже.
Я наклоняю голову, сужая глаза.
— Почему? — Полагаю, Ксавьер разделяет мое мнение, поскольку он единственный, кто высказался.
— Потому что я хочу, чтобы вы начали думать, стоя твердо на ногах. Делать то, что нужно делать для того, чтобы выиграть дело. Я могу давать вам случаи, один за другим, но истинное знание приходит с опытом. А большинству из вас стало слишком удобно оставаться в маленьких зонах комфорта, которые вы сами себе создали. Ваши ответы на тематические исследования и тесты в лучшем случае банальны. Иногда вам нужно мыслить нестандартно. Даже большую часть времени, — он делает паузу, оглядываясь по сторонам, когда голоса стихают. — Инсценированное судебное разбирательство даст вам возможность поработать над чем-то, почувствовать себя увлеченными. Тем более что некоторые из вас, похоже, не ладят друг с другом, и иногда вам придется работать с кем-то, кто вам не очень нравится.
Я знаю, что он имеет в виду меня и Сэмюэля, поскольку мы не раз показывали ему, насколько мы разные. Возможно, с него хватит, потому что в тот момент, когда он достает список и называет мое имя в качестве одного из тех, кто будет работать с этим уродом, я вижу, как на его губах появляется небольшая улыбка.
Затем он добавляет Офелию и Элиаса Финнегана. Я очень дружу с обоими, так что я не возражаю. Они помогут мне сохранить спокойствие во время всего этого.
— Мистер Блейк и мистер Мур. Вы тоже присоединитесь к ним, — говорит он.
Блестяще.
Чертовски блестяще.
* * *
Весь остаток урока я продолжаю думать об этом. Я была так уверена, что моя защита — лучшая тактика, и я до сих пор так думаю. Бесит, как легко Ксавьер может обосрать мою идею только потому, что он больше сосредоточен на сексуальном аспекте, а не на юридическом.
Я чувствую на себе его взгляд, прожигающий во мне дыру на ближайший час, хотя отказываюсь поворачиваться. Неважно, что сегодня я не понимаю ни слова из того, что говорит Уэс, я просто не могу смотреть на Ксавьера. Не могу доставить ему удовольствие раздражать меня.
Он всегда так равнодушен ко всему, но на этот раз он решил высказать свое мнение. И это, мягко говоря, настораживает. Он изучает право, но его основной специализацией является корпоративное право, поэтому мне еще предстоит выяснить, почему он и мой брат решили оказаться здесь. Мой разум проигрывает все сценарии, и это отнимает у меня душевное равновесие. Это происходит каждый раз, когда Ксавье говорит или делает что-то хоть отдаленно непонятное.
