— Я слышал эту легенду от умерших графа и графини. Между прочим, у них были совершенно высохшие трупы, словно из них выжали всю кровь. То же самое происходило и с Этьеном. И он тоже непременно бы погиб странной для докторов смертью, если бы не случай и не собственное нетерпение Камиллы. И то, что он вдруг узнал, стало для него ужасней смерти… Болезнь Этьена продолжалась больше года, и он уже не в состоянии был подняться с постели, когда в один прекрасный день получил от Камиллы очередную надушенную записку. Слуга принес ее на золотом подносе. Этьен увидел почерк Камиллы, но был настолько слаб, что не смог сам приподняться и прочитать письмо, а потому попросил слугу сделать это за него и прочесть. Слуга вскрыл письмо, но едва успел прочитать несколько слов, как почувствовал страшную резь в глазах и боль на губах и выронил лист, пропитанный, как оказалось, ядом. Он предназначался Этьену и только по случайности достался лакею. И тут принц словно прозрел: это она, Камилла, посягала на его жизнь, чтобы побыстрей прибрать к рукам наследство.
— Боже, как ужасно! — взволнованно сказал Бруно.
— Я не стану описывать того, что пришлось выстрадать Этьену, когда он понял это. У него началась нервная горячка, и он чуть не отдал Богу душу, теперь уже от нее. Когда он и после этой болезни стал поправляться, а все письма теперь возвращал нераспечатанными, Камилла срочно уехала из Парижа. Доказать ничего было нельзя, но прозревший и выздоравливающий Этьен и не пытался. Заботило его другое. Жестокосердная и эгоистичная Камилла, поспешно уехав, бросила на произвол судьбы своего младенца. Этьен отдал его на попечение верному слуге Брассару и его жене. Камилла и Митнахт исчезли, и хотя план их, прибрать к рукам богатство Этьена, не удался, здоровье принца было сильно подорвано. Тогда он взялся за изучение медицины, чтобы исцелить самого себя, а когда добился этого, то стал лечить и других несчастных. Вот такая история, друг мой… Добавлю только, что Этьен Аналеско, историю которого вы сейчас услышали, как вы, должно быть, уже догадались, — я сам!
— Значит, в простом этом доме живет совершенно необыкновенный человек — принц… — задумчиво сказал Бруно, не зная, как вести себя дальше после всего услышанного.
— Ни слова больше о титулах, друг мой, — остановил его собеседник. — И для вас, и для всех остальных я хочу по-прежнему оставаться доктором Гагеном. Благодарю вас за вашу дружбу и от души желаю еще больше укрепить ее.
— Я тоже, ваша светлость.
— Я же просил вас — без титулов. Зовите меня между нами Этьеном, если хотите, а я буду звать вас Бруно.
Они подняли бокалы, чокнулись и выпили. Потом крепко пожали друг другу руки.
— Еще один вопрос, Этьен, — сказал Бруно. — Что стало с ребенком?
— До последнего времени он жил в Париже у старого Брассара, сыном которого он везде и считается. Зовут его Леон Брассар. Но недавно я с горечью узнал, что он отплатил старику Брассару черной неблагодарностью — бежал, забрав с собой все, что было у названного отца ценного. Однако я надеюсь найти его и направить на путь истинный. Несмотря на все со мной происшедшее, я чувствую к нему и родительскую любовь, и большую перед ним ответственность. Я найду его, но он никогда не узнает, кто были его отец и мать. Для того я и оставил сына у Брассара и сделал так, чтобы все считали его отцом ребенка… Вот теперь, Бруно, вы знаете все. Когда прошли годы, я стал искать Камиллу фон Франкен — эту красавицу с каменным сердцем. Народ зовет ее вампиром. И я нашел ее здесь вместе со своим сообщником-негодяем. Теперь, правда, она вовсе не Камилла фон Франкен, а графиня Камилла Варбург, которая для достижения алчных своих целей перешагнула не через один труп. Да, друг мой, именно так. И я уверен, что если бы мертвые могли заговорить, они рассказали бы нам немало ужасов об этой женщине-вампире с ангельским обликом. Но довольно жертв! И в тот день, когда мертвые заговорят, ваша невеста будет избавлена от всех страданий, обрушившихся на ее безвинную голову. Терпение, друг мой, еще немного — и мы достигнем своей цели.
Лишь поздно ночью распростился Бруно со своим другом — принцем Аналеско.
XI. ТАЙНОЕ ПОРУЧЕНИЕ
Вечерняя мгла начала опускаться на замок Варбург. За прекрасным теплым днем наступил не менее великолепный вечер. Почти все окна были открыты настежь.
В вечернем тусклом свете, проникавшем через окно в коридор, соединявший покои графини с капеллой, шел человек. В этой мрачной фигуре нетрудно было узнать капеллана. На его бледном бритом лице лежал отпечаток бушевавшей в душе страсти, не дававшей ему покоя ни днем, ни ночью, страсти, которая заставила его сменить Париж на Варбург.
Филибер осторожно подошел к покоям графини. Он замер у двери в будуар и прислушался. Он различал слабый шум и стук: значит, графиня здесь. Капеллан задохнулся, кровь бросилась ему в голову. Он больше не в состоянии был владеть собой. Так же осторожно и без шума открыл он дверь, вошел в будуар…
Однако он чуть-чуть опоздал: графиня только что вышла отсюда. Повинуясь жгучему желанию, Филибер неслышно подкрался к двери в соседнюю комнату и приподнял портьеру: графиня задумчиво стояла посреди комнаты.
Только что слуга привез ей из города известие о том, что доктор Гаген благополучно возвратился из путешествия.
Вдруг она почувствовала, как кто-то обнял ее. Графиня вздрогнула, резко вывернулась. Перед ней стоял капеллан. Он схватил ее руку и прижал к губам.
— Сжальтесь! Простите! — залепетал он.
— Откуда вы взялись? — гневно спросила графиня.
Филибер молча махнул рукой в сторону коридора.
— Я погибаю, — продолжал бормотать он. — Где бы я ни был, твой образ всегда передо мной. Я потерял сон. Камилла, выслушай меня, — продолжал он, словно брЃдя, упав на колени перед графиней, которая с досадой глядела на него. — Подари мне хоть один миг блаженства у твоих ног!
В первую минуту графиня хотела гневно оттолкнуть обнаглевшего капеллана, но потом вдруг передумала и даже заставила себя скрыть неудовольствие. У ее ног ползал раб ее красоты. А его, если захотеть, всегда можно использовать как послушное орудие.
— Даже под страхом смерти, — продолжал Филибер, — я пришел бы сказать тебе о своей любви. Дай же мне одно мгновение полного блаженства! Или я сойду с ума!
— Вы знаете, капеллан, что впадаете в грех, когда делаете подобные признания? Ваш сан не позволяет вам иметь связи с женщинами, не так ли?
— Пусть я погибну, но я не могу иначе. Эта любовь сильнее меня, — дрожащим голосом сказал Филибер.
— Хорошо. Оставим это. Вы клянетесь в вашей ко мне любви. Но чем вы ее докажете? Одними пустыми словами?
— Требуй от меня что хочешь. Назначь сама цену твоему расположению. Позволь мне служить тебе, Камилла. Я умру за тебя! Для меня больше не существует ничего на свете, кроме тебя…
— Встаньте, Филибер, сюда могут войти служанки. — Графиня протянула капеллану руку. — Я вижу, что придется приказать заколотить дверь в коридор, не то вы когда-нибудь ворветесь ко мне в спальню.
— О, как я был бы рад, если бы мне это действительно удалось!
— Успокойтесь и выслушайте меня, Филибер.
— Только одно слово сострадания!
— Я прощаю вас.
— О, благодарю, благодарю! — страстно прошептал капеллан, поднимаясь.
— Но вы должны представить мне доказательства вашего ко мне расположения, Филибер. Я не верю словам и обещаниям.
— Приказывайте. Я сделаю все!
— Вы знаете, что принц Аналеско живет у нас в городе под чужим именем?
— Под именем доктора Гагена. Но его светлость путешествует…
— Он уже вернулся. Он, правда, не знает, что вы здесь, и тем более не знает, что Леон Брассар живет в замке под именем Гедеона Самсона. И ничего этого он ни за что не должен узнать.
— Что же я должен сделать?
— Найти Этьена и постараться выведать его планы и виды на будущее, а главное, думает ли он о Леоне, любит ли его. Вы меня понимаете, Филибер?
— Вполне. Я все узнаю.
— Попробуйте заговорить с принцем о замке и обо мне и понаблюдайте, как он отреагирует на это.
Капеллан отступил.
— Вы хотите помириться с ним и снова сойтись?
Графиня холодно засмеялась.
— Это могло бы случиться, — сказала она, получая заметное удовольствие от испуга, который прочитала в глазах Филибера.
