В доме было подозрительно тихо, а это означало, что приход Габриэля не остался незамеченным. Но он точно знал, что он тут не один.
— Зачем, Мэри?! — громко спросил он, не собираясь прятаться и ждать метательного ножа в горло.
Он поднялся наверх и увидел её. Мэри, сохраняя внешнюю невозмутимость, расстёгивала ремень с дорогими метательными ножами, когда-то принадлежавшими её подруге. В отличие от Ваарис, Леонсии не требовалось смазывать лезвия ядом. Она умела бить точно и вполне могла обойтись одним ударом. Габриэль не побоялся сказать это:
— Ты никогда не будешь такой, какой была Леонсия.
Мэри ответила резко и враждебно:
— Я и не стремлюсь быть на неё похожей.
Габриэль отодвинул стул и сел напротив девушки, не отрывая от неё взгляда. Он видел, что она была напугана его приходом. У неё не получалось быть равнодушной и холодной убийцей, какой она, судя по всему, стремилась стать. Пока что у неё получалось выглядеть беспомощно и жалко.
— Скажи мне, что ты не сама до всего этого додумалась.
— Я не понимаю, о чём ты говоришь со мной, Рэл. — Мэри наконец расстегнула все ремни, бросила их на кровать и сама села на жёсткое выцветшее покрывало. Её пронзительный взгляд устремился на Габриэля.
— Не пытайся лгать мне. Я говорю с тобой об Аркуэн. А ещё, — он неспешно достал из сумки завёрнутый в мягкую ткань раскрывающийся кинжал и показал его, — об этом. И о Яланте, полагаю. Я ведь прав?
Мэри встревожилась и не сумела придумать достойный ответ. Она всё ещё не хотела отвечать честно. Тогда Габриэль повторил:
— Я не верю, что ты сама до всего этого додумалась. Ты сейчас так напугана, что даже не понимаешь, что творишь. Скажи мне, кто поручил тебе всё это?
Он ожидал, что она назовёт до боли знакомое имя. Однако Мэри продолжала смотреть на него с ледяной ненавистью и молчать. Тогда Габриэль встал и приблизился к ней. Голос невольно зазвучал громче.
— Тогда, после Очищения, когда я сидел подле твоей кровати и смотрел, как тебя душат страх и слёзы, я тебе не лгал. Каждое моё слово было правдой. Я не собирался прощать предателю то, что он сделал с ними, с моим отцом, и я верил, что ты будешь на моей стороне, Мэри. Я тебе верил. — Габриэль успокоился и заговорил тише. — Когда мы встретились в Бруме, я винил Аркуэн. Я даже допускал мысль о том, что именно она предатель. Я думал, что это она промыла тебе мозги и приказала быть сильной и продолжать работать на Братство. А на самом деле ты уже тогда спелась с предателем.
— Она и приказала. — Мэри неожиданно подняла голову, и её цепкий взгляд прожёг его насквозь. — После того, что меня заставили сделать, у неё хватало наглости приказывать мне. И я убила её без капли сожаления.
— Если бы ты была храбрее, Мэри, ты бы вышла против неё с мечом, а не била исподтишка отравленным кинжалом. Аркуэн не умерла. Ты недооценила своего врага. — Габриэль заметил, как сильно Мэри сжала руки от досады. Но её безэмоциональный взгляд не изменился. — Я не узнаю тебя, Мэри. Я знаю, что это не ты. Так объясни мне, для чего?..
— Для чего?! — Она вдруг встала на ноги, оказавшись вплотную к нему. — Потому что я не ваша собственность. Очищение открыло мне глаза на то, что Тёмное Братство на самом деле никакая не семья. Здесь всем на меня плевать. Аркуэн, Слушателю, Матери Ночи, самому Ситису, и тебе, Рэл, плевать на меня! Ты обещал меня не бросать, а сам начал работать с Лашансом и стал таким же высокомерным и нахальным, как все они. В Бруме я встретила не тебя. Я встретила совершенно другого человека, который оттолкнул меня, не был со мной искренним и сказал, что вскоре уйдёт из Братства. Но ты обещал меня не бросать!
Габриэль отстранился. Мэри кричала на него в истерике, и её красивые карие глаза блестели от слёз. Он не испытывал к ней нежных чувств, побуждающих защищать и поддерживать. Он захотел развернуться и уйти.
Только кем бы он был, если бы сделал это?
— Я не бросил бы тебя, — проговорил он шёпотом. — Я хотел уйти из Братства, но не бросать тебя. Я хотел, чтобы ты была моей сестрой и начала другую жизнь. Жизнь, полную куда более высокого смысла.
— Только вот я никогда не хотела быть тебе просто сестрой. Все в этом проклятом Тёмном Братстве знали, что я люблю тебя, Рэл! Все, кроме тебя.
Габриэль хотел бы отнестись к ней с пониманием, но эти слова настолько его разозлили, что он шагнул вперёд, прижимая Мэри к стене, и громко спросил:
— И чтобы добиться моего расположения, ты начала работать с человеком, который убил моего отца, хотел убить Дафну и меня?!
Мэри уже не пыталась сдерживать слёзы. Она больше не смотрела ему в глаза.
— Он говорил, что не тронет вас.
— Ты поверила предателю, который манипулировал тобой, чтобы добиться своей цели. Он уже трижды пытался убить Дафну. А я несколько дней приходил в себя после стрелы, которой он целился в моё сердце. Думаешь, после такого я смогу тебя простить?!
— Рэл, я не знала! — Мэри дрожала от слёз и её слова уже с трудом получалось разобрать. — Тогда мне казалось, что во всём мире меня понимает только он. Мы так похожи с ним, Рэл. Он обещал мне помочь!..
— Что ты должна была делать после того, как убьёшь Аркуэн? Отвечай мне, Мэри!
— Он сказал, что это всё. Я бы убила Аркуэн, а он — остальных. Тогда мы должны были встретиться на старой ферме у Брумы.
— Где?
— Эплвотч. На западе.
Габриэль больше не хотел слышать ни единого слова от неё. Он отпустил её, а потом, прежде чем уйти, подошёл к кровати и забрал пояс с метательными ножами Леонсии.
— Ты ни единого из них не достойна.
Когда он шагнул на ступени лестницы, Мэри обессиленно сползла по стене и громко заплакала. Он не собирался возиться с ней. Она не заслуживала больше ни минуты его времени.
Габриэль не стал заходить в храм и проверять состояние Аркуэн. Всё, что он мог для неё сделать, он сделал, а сейчас его ждали куда более важные дела.
Значит, отцу в тот раз действительно удалось всё узнать. Вот о какой опасности он хотел написать Дафне, но так и не решился отправить то письмо. Видимо, рассказать ей обо всём он тоже не решился. Но если он знал, кто предатель, то почему подпустил его к себе на расстояние удара? Что на самом деле произошло в битве под Брумой?
Когда Габриэль вышел за городские стены, то с недоумением увидел, что рядом с Гарпией, оставленной под присмотром часового, стоит высокий мужчина. Он гладил её по морде, и строптивая лошадь позволяла ему это, признав в нём друга. Рэл ускорил шаг.
— Я начинал волноваться. — Люсьен обернулся и озадаченно промолчал, разглядывая кровь на одежде Габриэля и ремень с метательными ножами в его руках. Рэл объяснил: — Я нашёл Аркуэн раненой. Она ещё была жива, так что я отнёс её в храм к целителю.
— Она выживет?
— Не знаю.
— Что происходит, Габриэль?
Рэл забрал у него поводья и, поднявшись в седло, коротко бросил:
— Догонишь.
Он знал, что Люсьен никогда не приближался к городу на своей Тенегривке, чтобы не вызывать ненужных вопросов и не привлекать внимание. Однако, когда Габриэль отдалился от Коррола, за спиной довольно скоро послышался звон чужих подков.
— Так в чём дело? — Поравнявшись, Люсьен придержал вороную, чтобы ехать рядом. — Ты что-то узнал?
— Я узнал всё.
Уведомитель снова промолчал, требуя куда более развёрнутого ответа. Но Габриэль решил, что лучше показать, чем рассказать. Он достал завёрнутый в ткань кинжал и бросил его Люсьену. Тот ловко поймал его.
— Так это… он? — упавшим голосом спросил Люсьен, раскрыв свёрток и увидев необычное оружие. — Где ты нашёл его?
Габриэль усмехнулся:
— В оружейной Фаррагута.
— Что?
Габриэль впервые видел Люсьена таким обескураженным.
— Извини, что пришлось тебя обокрасть. Я хотел изучить твою книгу, но… моё любопытство зашло слишком далеко.
— Габриэль, я впервые вижу его!
— Успокойся, я ни в чём тебя не обвиняю.
— Тогда…
— Мэри, — объяснил Рэл, не дожидаясь вопроса. — Наша ошибка заключалась в том, что мы искали одного предателя, а не двоих. Я подумал об этом ещё в Скинграде, после нашей небольшой ссоры. Предатель связался с Мэри и поручил ей подбросить этот кинжал в Фаррагут. Так что она не следила за нами в тот раз.
