— Что вы хотите, Филибер? — спросила графиня. Капеллан подвел ее к дивану и, усадив, сел рядом и взял ее за руку.
— Прежде позвольте спросить вас, Камилла: заслуживаю ли я вашего доверия? Аналеско умер — мир его праху. Вы теперь совершенно свободны, избавились от всяких забот и знаете, что я вас люблю… Почему вы хоть чуточку не отвечаете мне взаимностью? Вы же знаете, что я буду признателен за малейшее ваше внимание, что для вас я готов на всё и желаю только одного — заслужить ваше расположение. Я не могу открыто обладать вами, но я хочу, чтобы моя любовь была наконец по заслугам вознаграждена…
— Остановитесь, Филибер, — прервала его графиня, которая в этот день казалась особенно прекрасной. — К чему все эти объяснения? Вы прекрасно знаете, что я доверяю и расположена к вам.
— У меня больше нет сил сдерживать свою любовь, Камилла. Этот внутренний огонь сжигает меня… Ты должна быть моею… Ты много обещала мне, но ничего не исполнила… Посмотри, я у твоих ног… — Тут капеллан перешел на исступленное и бессвязное бормотание.
— Встаньте, Филибер. Могут войти…
— Я хочу доказательств взаимности, — умолял капеллан, обнимая колени красавицы. — Твоя красота сделала меня рабом, но я требую награды…
— Вы слишком возбуждены, Филибер. К тому же забываетесь.
— Мне уже поздно вспоминать о себе! — воскликнул Филибер. — Мне нужна только ты. Будь моею! Твоя чудная красота окончательно свела меня с ума…
— Опомнитесь, Филибер, — сказала графиня, вставая.
— Да, я безумный, и чувствую, что тоже стану твоей жертвой, но я хочу обладать тобою. Или… неужели ты любишь его? — вдруг спросил капеллан, пристально поглядев на графиню. — Отвечай! Любишь ли ты его?
— О чем вы, Филибер? Про кого вы спрашиваете? — удивилась Камилла.
— Про него, про него, — прошептал Филибер, указывая на боковую башню.
Графиня вздрогнула и с ненавистью взглянула на Филибера.
— Не понимаю ваших намеков, — ледяным тоном сказала она.
— Ты сказала мне однажды, что не любишь этого Курта фон Митнахта, и даже клялась мне в этом, а теперь…
— А что теперь? — переспросила графиня.
— А теперь ты прячешь его там, в башне.
— Шпионите, капеллан? Это нехорошо, недостойно вас, капеллан, — резко сказала графиня. — И это сводит на нет мое к вам доверие.
— Но я должен был знать, куда ты ходишь по ночам, — стал оправдываться Филибер. — Ревность мучила меня, а неизвестность едва не сводила меня с ума. Однажды я пошел за тобой и… узнал голос Митнахта.
— Я бы предпочла, чтобы за мной не подсматривали.
— …голос Митнахта. Я был поражен. Ты его прятала здесь, в то время как все думали…
— Митнахт в замке недавно.
— Нет, он совсем не уезжал! — воскликнул капеллан. — Теперь я уверен, что ты любишь его и поэтому спрятала его у себя под боком. Ты ходишь к нему по ночам…
— Избавьте меня, пожалуйста, от ваших глупых домыслов! — рассердилась графиня.
— Выслушай меня! — снова бросился на колени капеллан. — Дай мне слово, что ты никого не будешь любить, кроме меня? Я счастлив только тогда, когда ты возле меня.
Нечто вроде сострадательной улыбки мелькнуло на губах графини. Уж она-то никогда бы не позволила любви властвовать над собой.
— Успокойтесь, наконец, капеллан, — сказала графиня. — Идемте в столовую.
Капеллан встал с колен, придал себе спокойный и благообразный вид, а Камилла подала ему руку.
Стол был накрыт на четыре персоны, но место Леона уже несколько дней оставалось незанятым. По правую руку от графини села компаньонка, напротив — капеллан. Графиня была в отличном расположении духа и весело разговаривала со своими собеседниками. Обед уже подходил к концу, как вдруг в передней послышался шум, шаги и голоса, которые приближались. Лакей, только что собравшийся налить вина, обернулся, чтобы посмотреть, в чем дело, но в это время дверь с размаху распахнулась, и в столовую быстро вошел человек в такой поношенной одежде, что с первого взгляда его можно было принять за нищего.
Лакей хотел загородить ему дорогу, но человек оттолкнул его и пошел дальше.
Появление этого человека на каждого из сидящих произвело свое впечатление. Компаньонка была сильно напугана, вообразив, что это какой-то разбойник. Капеллан не верил своим глазам, увидев перед собой Митнахта. Графиня же лишь бросила на своего сообщника полный презрения взгляд, хотя сильный страх охватил и ее, поскольку в таком состоянии, в каком находился он, можно было ожидать от него чего угодно.
Лакей стоял в нерешительности, не зная, что предпринять, а компаньонка в испуге и недоумении переводила взгляд с графини на Митнахта.
— Господин Митнахт? — едва слышно сказал капеллан.
— И в таком жутком виде, — так же вполголоса добавила графиня.
— Я пришел переговорить с вами, — сказал Митнахт. — Я не хочу больше ждать.
— А мне не о чем с вами больше говорить, господин Митнахт, — отрезала графиня.
— Зато мне есть о чем! — угрожающе воскликнул бывший управляющий. — Я хочу сейчас же…
— Вы видите, что я обедаю?.. — резко перебила его Камилла. — Вы, кажется, забыли об элементарных правилах вежливости.
— Мое терпение лопнуло и мне не до вежливости!
— А я не желаю, чтобы меня беспокоили за столом!
— Что касается беспокойства, то вы отлично знаете, что я…
— Я ничего не хочу больше знать и слушать вас далее тоже! — повысила голос графиня, став еще бледнее от гнева. — И, если вы не прекратите, я прикажу вывести вас.
— Это ваше последнее слово? — спросил Митнахт, опуская руку в карман.
— Ступайте вон!
Ярость исказила лицо Митнахта. Он выхватил кинжал и бросился на графиню.
Капеллан и компаньонка в ужасе вскочили.
— Умри же, демон! — рявкнул Митнахт.
Однако лакею удалось перехватить руку Митнахта, занесенную с кинжалом, и вырвать оружие.
— Как низко пал этот человек от нищеты и бродяжничества, — спокойно сказала графиня. — Дайте ему приличную одежду и комнату. Я делаю это в память о его прежней верной мне службе, — пояснила она компаньонке с капелланом. — Я не хочу, чтобы мне говорили, что я вас выгнала, — повернулась она к Митнахту, — когда вы пребывали в нужде, хотя ваше поведение и не заслуживает такой милости. Но я полагаю, что вас до отчаяния довела нужда. Я выслушаю вас, когда вы успокоитесь, а теперь следуйте за лакеем, он проводит вас в вашу комнату.
— Когда я смогу с вами снова переговорить? — спросил уже более спокойно Митнахт.
— Сегодня вечером, — ответила ему графиня.
Митнахт с лакеем вышли, а капеллан покачал головой:
— Боже, как он опустился. Его трудно узнать.
— Да, он резко переменился, — согласилась графиня. — Он был отличным управляющим, а сейчас, видимо, в отчаянном положении. Я обязана как-то поддержать его.
— Но затем, — сказал капеллан, — я полагаю, его следует поскорее удалить из замка. Сейчас он красноречиво доказал, насколько он может быть опасен в своем необузданном гневе.
— От таких людей, к сожалению, трудно отделаться, — со вздохом возразила графиня, вставая из-за стола. — Они неблагодарны.
С этими словами графиня оставила своих сотрапезников и пошла в сторону комнаты, куда только что отправила Митнахта. Кажется, и на этот раз ей удалось утихомирить Митнахта и на некоторое время еще задержать в замке.
XXXIII. ПОКОЙНЫЙ ПРИНЦ АНАЛЕСКО
Известие о смерти доктора Гагена с быстротой молнии распространилось по городу, хотя никто не знал причин этой неожиданной кончины.
Назначено было следствие, в котором ландрат показал, что доктор Гаген на самом деле — князь Этьен Аналеско, наследный принц. Но это было все, что удалось узнать, кроме того что накануне своей смерти он вечером ушел куда-то из дому. Как князь оказался в воде, как утонул — осталось загадкой, ибо о намерениях покойного никто не знал.
О смерти уважаемого доктора большинство жителей города, особенно бедных, очень сожалело. А поскольку никто не знал, что под именем Гагена скрывалась столь высокая титулованная особа, постольку известие об этом было встречено с непередаваемым изумлением и восхищением: еще бы — князь, принц и столько сил и средств тратил на пользу больных и страждущих.
