Я опускаюсь на ступеньку ниже, вода доходит мне до плеч, и смакуя вино наблюдаю как нежно и старательно он работает над её спиной. Неумело, но старательно. Надо будет отправить его на курсы массажа. Кажется это я произношу вслух, Лариса поворачивает ко мне голову и улыбается. Улыбаюсь в ответ.
Стыдно ли мне? Терзает ли меня совесть за то, во что я превратил Антона? Уверенный ответ - нет. Я лишь дал ему шанс изменить свою жизнь и, кажется, он собирается использовать его на всю катушку. Да, еще подтолкнул немножко помогая решиться, но все ровно, он молодец. Какая разница чем и как зарабатывать, как пробиваться в жизни? К чему эти условности? Как сказала Екатерина Вторая - victores non judicant, остальное - лишь попытки оправдать себя придуманные многими поколениями неудачников, воспетые ими, превращенные в мораль и украшенные понятием нравственности. Кто дает всем им право за меня решать, что нравственно, а что нет, что хорошо и что аморально? Как смеют судить те, что трусливо прячут свои пороки за пыльные условности с неясной историей?
Я не призываю сбрасывать одежду и ходить размахивая гендерными признаками, нет, маски нужны, но компании, места, приходя в которые макси оставляют за дверью, нужны не меньше. Остается только найти в себе смелость и открыть эти двери. Антон нашел. Нашел в себе смелость и снять маску и признаться себе в уровне, своем уровне. Занять свою нишу в пищевой цепочке, так что все у него теперь будет хорошо ибо только находясь на своем месте человек остается человеком, какую бы роль ему не приходилось на этом месте играть.
Конечно над ним еще надо поработать, но только над умениями: массаж, сервировка, банщик чтоб с ним позанимался. Главное не задеть его вид и повадки деревенского увальня, они придают ему отдельный шарм. Ну тут опасность: если я начну использовать его постоянно, и с разными людьми, он начнет жить в Москве, весь естественный налет деревенского простачка растеряется и от него прийдется избавиться. А что делать? - А делать нечего, надо использовать его пореже и платить поменьше, чтоб денег хватало только на поддержание штанов в Вологде и у его жены даже мыслей не возникало о возвращении в Москву. Соответственно ему нужен сменщик. Лучше даже несколько и разных.
А что это у нас там происходит? - Оторвала меня от размышлений изменившаяся картинка. Лариса слезла с массажного стола и за член вела Мозеса в душевую.
-У него не плохо получается, - обратив внимание на мой интерес прокомментировала она свои действия, - он сделал хорошо мне, хочу его отблагодарить. Встань на колени. - Войдя под душ приказала она. - Теперь ласкай меня. - Лариса облокотилась спиной на стену, подняла ножку упершись в его плечо и открывшийся раковиной надвинулась ему на лицо. - Придержи меня за попу. - Отдала она последние приказание и расслабилась чуть присев на тут же подставленные лопатоподобные руки.
Я смотрел на них, представлял по-дивичьи пухлые губы большого рта Мозеса вполне способные обнять, вместить в себя, весь её лобок. Представлял как его язык вертится вокруг ее клитора, щекочет тайную ракушку. Да, наверное сейчас так и происходит: Лариса запрокинула голову, мнет себе грудь и... Смеётся? Мозес отшатывается от нее.
-Куда сука! - Она бьет его кулаком по затылку вколачивая обратно. - Тебе не нравится моя награда? - Она держит его за уши и мочится ему на лицо. - Рот открой, тварь! - Мозес послушно открывает рот, Лариса снова запрокидывает голову и звонко смеётся выдавливая из себя золотой дождь до последней капли. Золотая струя мечется по его лицу, переливается из открытого рта и стекает по подбородку. Лариса смеётся и прижимает его открытым ртом к своей щелке заставляя глотать. Наблюдаю за ними, я возбужден, на лице глупая ухмылка. Лариса замечает это, смеётся еще громче, включает душ, встряхивается под водой продолжая держать зажатой между ног голову Мозеса.
-Да, да! Паршивец! - Кричит и смеётся она. - Сильнее, не останавливайся! Попу крепче сожми! Да держи же ты меня! - Я завороженно наблюдаю за её беснованием и тискаю себя. - Иди ко мне! - Кричит Лариса заметив мое внимание. - Идииии!
Взгляд мутный, словно пьяный, плечи начинают трястись. Я резко вскакиваю, борясь с головокружением в два шага оказываюсь рядом, опершись коленом о спину Мозеса впиваюсь ей в губы, прижимаю к себе. Она стонет, мелко трясется, мои пальцы с силой стискивают коралловую пуговку её соска, во рту привкус крови. Чья она? - Какая разница! Она вырывается запрокидывает голову в беззвучном крике и начинает заваливаться в бок. Удерживаю, прижимаю к себе коленом отпихивая в сторону Мозеса. Стоим под душем, обнявшись, застыли словно разучившись двигаться и еле-еле удерживая равновесие. Вода безразлично стекает смывая жар, успокаивая.
-Боже, - наконец выдыхает она, отпускает меня и выключает воду, - это было нечто.
-Я рад, что тебе понравилось. - Целую её в шею и придерживая под руку веду к креслу.
-Мозес, - тихо зовет она усаживаясь, - теперь его очередь. - Лариса хитро щуриться указывая на мой светящийся от возбуждения член.
Я улыбаюсь в ответ и удобно пристраиваюсь на полу, между её ног, откинув голову на кресло. Мозес покорно встает на колени возле меня, наклоняется и начинает ласкать. У него смешные красные опухшие уши, правое слегка кровит. Интересно - проскакивает в голове мысль, - мне встречалось множество вовсе не умеющих делать минет женщин, и ни одного мужчины не делающего его изумительно. Лариса наклоняется, целует меня в лоб и глаза щекоча ресницы. Её тонкие, артистические пальчики с хищными коготками покрытыми вишневым лаком ласкают мне живот, грудь, чуть стискивают и покручивают соски. Я тянусь к ней губами ища поцелуя, но она уворачивается и легко шлепает меня по губам. Вместо поцелуя её пальчик проникает ко мне в рот и начинает нежно гладить язык, я обхватываю его губами, посасываю заставляя проникать глубже, слегка прикусываю и сова отпускаю на волю давая ласкать меня как ему заблагорассудится. Он убегает чтоб оказаться у меня на груди, вертится вокруг соска, больно щиплет и, словно за извинением, снова устремляется к языку.
Глаза закрыты, голова немного кружится, пульс стучит в висках. Тела нет, от меня остался только язык, левый сосок, член. И все это пульсирует даря наслаждение, мне больше ничего не нужно, достаточно того что есть, остальное бы только мешало. Кончаю мощно и немного больно, меня выгибает дугой, перед глазами мечутся светлячки. Руки что-то стискивают до боли в пальцах, на краю сознания понимаю - уши Мозеса, многострадальные уши Мозеса. Лариса снова смеётся, сдавливает мне горло. Душит. Задыхаюсь. Темнота.
Юля.
Мне девять лет и сегодня мы первый раз поцеловались. Её зовут Юля и она мне нравится с первого класса. Да что там нравится - я люблю её! Люблю ее светлые вьющиеся волосы, голубые глаза, люблю ямочки появляющиеся на её щечках когда она смеётся и просто обожаю её смех! Она такая милая, добрая. Я ухаживал за ней целый год, из-за нее пошел в кружок рисования и уговорил родителей отдать меня в музыкальную школу. Мы живем далеко друг от друга и видимся только в школе и на занятиях. Я даже не мог её провожать домой так как мне запрещалось куда-либо сворачивать по дороге из расположенной в соседнем дворе школы, а её всегда встречала бабушка. И я аккуратно ходил и на рисование и на музыку и согласен был ходить куда угодно не смотря на насмешки одноклассников лишь бы проводить больше времени рядом с ней.
Так продолжалось целый год, я почти всегда был с ней рядом, мы сидели за одной партой, вместе гуляли на переменах. Я неловко шутил стараясь еще раз увидеть её улыбку, всегда старался помочь, робко, по-дружески. И так целый год. Во втором классе я решился и взял её за руку, она не оттолкнула меня и мы вместе, за руку, прошли весь длинный школьный коридор. Я говорил и говорил, лишь бы что-нибудь говорить, лишь бы она не заметила отчаянно стремящегося выпрыгнуть из моей груди сердца. С тех пор мы часто ходили за руку, а фингал удачно оставленный моим кулаком под глазом бывшего меня на год старше Пашки, гарантировано заставлял остальных лишний раз подумать, прежде чем крикнуть нам вслед «Тили-тили тесто, жених и невеста».
Третий учебный год начался без нее. Мы не виделись целое лето, я еле дождался 1 сентября и не увидев её на линейке не выдержал, подбежал к учительнице с вопросом: где Юля? Она не заболела и не перешла в другую школу, просто задержалась с родителями на море и пришла в школу только третьего, заставив меня ждать её такие бесконечно длинные два дня. И сегодня, едва зайдя в класс, она сразу подбежав ко мне, громко крикнула: «Привет!» - и, наклонившись, тихо, только для меня: «Я скучала». А на следующей перемене, мы заболтались и остались одни в классе, она наклонилась ко мне и робко, словно боясь обжечься, поцеловала. Пусть лишь коснувшись на короткий, такой короткий и бесконечно длинный миг, поцеловала. И не дружески в щеку, а в губы, как взрослые, нежно положив руку мне на плечо.
