Ольциг поравнялся со мной примерно через полчаса, решив, что я провел достаточно времени в гордом одиночестве. Он несколько секунд молча вышагивал рядом со мной, затем, наконец, заговорил. – Почему у тебя такой вид, что мне хочется перед тобой извиниться? – обиженно спросил dassa, заложив руки за спину, – ведь, по идее, должно быть наоборот. Я мрачно продолжал смотреть перед собой. – Ты прав. Должно быть наоборот. Я искренне прошу прощения, только вряд ли это что-то изменит. Ольциг расширил глаза, но я махнул рукой, не желая слушать его восклицания. – Не переживай, dassa, я понимаю. Мне нельзя доверять, тьма контролирует меня, я опасен. На этот раз я даже злиться не буду, если вы меня свяжете. На самом деле напрашивался другой вопрос, но у меня не хватало духу его задать. И монах, кажется, прекрасно это понимал, поэтому сказал сам: – Если тебе интересно что-то кроме своей многострадальной персоны, то я вылечил ожог Филисити. Это заняло, – он сделал натужно-задумчивый вид, словно пытаясь провести в уме сложнейшие расчеты, – секунд пять. Скажи мне, ради Бога, что она вне опасности! Я шумно вздохнул, чувствуя, как с плеч сваливается тяжелый камень. – Слава Богу! Да, Ольциг, она вне опасности, – на моем лице появилась невольная улыбка. Я был искренне благодарен монаху за хорошую весть. – Fe vekara Ja pat halessa! – воскликнул Ольциг, воздев руки к небу. Я усмехнулся. Что ж, пожалуй, действительно стоит поблагодарить Бога за удачу. Хотя, в моем случае, похоже, надо благодарить, скорее, Красную Птицу Ильму, чьего взгляда я удостоился дважды, если верить надписи на Gana de Ilma, и теперь удача – мой вечный спутник. Я не сказал этого вслух, чтобы не заработать от dassa очередного клейма еретика, но мысленно все же произнес: “Dahare heke, Ciirian Sinn, pat halessa!” – Кстати, связывать тебя тоже никто не собирается, – продолжил Ольциг, осторожно оглядываясь на таирскую колдунью. Филисити брела, опустив голову в мрачном сосредоточении на своих мыслях, – даже она. Я говорил с ней. – Со мной она, смотрю, не горит желанием общаться. Что ж, это неудивительно, – усмехнулся я, за что заработал осуждающий взгляд dassa. – Временами ты ведешь себя как идиот, Райдер. Поговорите на привале. Благо, до него осталось совсем недолго. Мы почти пришли, твоя проторенная дорожка значительно ускорила наш темп. Я промолчал, продолжая смотреть перед собой. Ольциг закатил глаза. – Прекрати уже корить себя. Никто, можно считать, не пострадал. В чем дело? – Вы поступаете неразумно, – хмыкнул я, многозначительно посмотрев на монаха, – оставляя меня на свободе. На этот раз я действительно не контролировал тьму. И мог навредить вам. – Ты не навредил. По крайней мере, не сделал ничего такого, чего нельзя было бы исправить, – качнул головой Ольциг, и его глаза стали серьезными, – послушай, мы уже потеряли Роанара. Мы были слепы, и... – ... и остаетесь слепыми сейчас, – тут же парировал я, не дожидаясь, пока юный мэтр сформулирует до конца свой аргумент, – игнорируете опасность. Вы не должны мне доверять: я сам себе не доверяю! Монах вновь покачал головой. – Райдер, к тебе медленно возвращается память, и ты заново учишься контролировать силу, которую получил в Орссе. Придет время, и ты этому научишься окончательно. А пока мы будем иметь в виду твои способности, но делать тебя пленником не станем. Просто ты заранее сообщай, когда снова превратишься во вздорную барышню, и мы отойдем от тебя на пару миль, пока ты не перебесишься. Слова dassa заставили меня усмехнуться. Надо сказать, ему все же удалось приподнять мой боевой дух. Оставалось лишь кивнуть и пообещать себе усилить самоконтроль многократно. Это слишком большая сила, чтобы относиться к ней без должной ответственности. – Ясно. Спасибо... наверное, – отозвался я, и постарался отойти от dassa, ускорив темп. Ольциг хмыкнул и кивнул мне вслед: – Не торопись. Мы пришли. Вот то самое место. Я огляделся вокруг и увидел небольшую поляну. Здесь дорожка, прорубленная черным облаком через завесу тумана, исчезала, словно магия знала, что привал будет здесь, и плотная призрачная дымка снова окутывала землю. Через редкие кроны деревьев пробивался яркий солнечный свет. Посреди поляны рос высокий старый дуб, на одной из толстых ветвей которого висели простые самодельные качели. – В детстве я часто убегала сюда, – с ностальгической улыбкой сказала Филисити, обращаясь преимущественно к Ольцигу. Мне хотелось сосредоточиться на ее словах, но что-то мешало. В голове нарастал неприятный гул, затылок начинал ныть, и с каждой секундой боль усиливалась. Нечто подобное происходило со мной в трактире “Gana”, и ничего хорошего от этого ждать не стоит. Тем временем Филисити продолжала: -Эти качели появились не сразу. Думаю, их повесил мой отец, он знал про мое тайное убежище, но от этого становилось даже спокойнее. Папа всегда знал, где меня найти, если что-то случится... Слова колдуньи ускользали от меня. Мигрень резко усилилась и острыми иглами вонзилась в голову, причем с таким усердием, что глаза невольно заслезились, перед ними заплясали красные пятна. К горлу от острой боли подкатил тяжелый ком тошноты. Я попытался закрыть глаза, но это не помогло. При виде поляны, на которую мы пришли, в мое сознание хлынуло воспоминание, которое мне почему-то не хотелось видеть. Боль полоснула особенно сильно. Я стиснул зубы и постарался отвернуться от друзей. Поворот головы заставил весь окружающий пейзаж сделать несколько оборотов перед глазами. – Райдер? – голос Филисити донесся словно откуда-то издалека. В последние минуты присутствия сознания я обрадовался, что она заговорила со мной. Несколько мгновений прошло в тщетной борьбе с мигренью, но, приступ все же одержал верх, и я застонал, изо всех сил сжав голову руками. Отяжелевшие ноги потянуло к земле, реальность растворилась, и воспоминание утянуло меня в прошлое.
Перед нами стоял мужчина, высокий, широкоплечий и казавшийся немного грузным. Через плечо были перекинуты длинные тугие веревки, в руке он держал небольшую толстую отполированную доску. Серые глаза смотрели на нас с подозрением, брови строго хмурились – похоже, эта встреча оказалась для мужчины таким же неприятным сюрпризом, как для нас с Кастером. Я заметил, что щеки незнакомца были изрыты крупными оспинами, однако при этом он обладал удивительно красивым овалом лица и аккуратным небольшим носом. Густые русые волосы были стянуты в низкий хвост. Мужчина был одет в простые дорожные башмаки, штаны из коричневой кожи и плотную болотно-зеленую рубаху с треугольным горлышком. За спиной незнакомца висел лук с колчаном стрел, и правая рука была готова в любой момент выхватить оружие и применить его против нас. Я чувствовал, как брат вытянулся во весь рост, рука его тянулась к мечу. Кастер был искусным фехтовальщиком, лучшим среди учеников, но у него не хватило бы скорости опередить стрелу или реакции отбить ее мечом. А я, не планировав ни с кем сталкиваться, даже не подумал взять с собой оружие... Мы провели в напряженном молчании несколько секунд, которые показались мне вечностью. Затем неизвестный лучник вопросительно кивнул нам и заговорил на kadae: – Pero’ra hez? Fe ne gen marra hezer emotari. Кастер нахмурился. Он когда-то понимал kadae, но уже много лет старался не говорить на нем, с чего-то решив, что лорд Фэлл больше любит говорить на международном языке. Поэтому брат реже общался с мамой, а после того, как наместник искалечил ее, у него и вовсе не стало практики, поэтому он с трудом понимал, что сказал незнакомец. Лучник говорил на kadae свободно и бегло, как наша мать когда-то. Он, несомненно, был таирцем. Странно только, что он спрашивает, кто мы и утверждает, что не видел нас раньше. Таир – большой город, невозможно знать там всех и каждого. Впрочем, возможно, в окрестностях есть еще какая-нибудь деревушка, и мужчина решил, что мы оттуда родом? Я сделал шаг вперед и попытался придать своему лицу максимально миролюбивый вид. – Fez nira mer Tair, thevor. Gen amra hetta zili khor efekarna. Несколько секунд лучник изучал нас. Мое обращение “thevor” – “господин” – он воспринял как должное. А вот в то, что мы “живем в Таире и пришли сюда просто погулять”, похоже, не поверил. Следующую секунду я думал, что он вытащит лук и выпустит в нас стрелу, но мужчина этого не сделал. Черты его лица чуть разгладились, и он обаятельно улыбнулся. – Hez kamomera kadae kassa Tair lanaz, – хмыкнул он, и я даже счел это за комплимент. В конце концов, “говорить на kadae, как таирец” меня научила мать. Решив, что проверка пройдена, я счел нужным перейти на международный язык, чувствуя, что если разговор продолжится в том же ключе, растерянный вид брата выдаст нас. – Мы говорим не только на kadae, господин, – почтительно кивнул я, улыбнувшись, – меня зовут Арн Виар, а это мой брат Кастер. Я почувствовал на себе обжигающий взгляд, но не среагировал на него. Мы много раз спорили насчет того, как я представлялся, и брат убеждал меня, что я с гордостью должен носить фамилию Фэлл. Однако за все пятнадцать лет моей жизни мы так и не пришли к согласию. Кастер мечтал быть одним из Фэллов. Я же предпочитал не забывать свои таирские корни. В конце концов, отчасти поддавшись на уговоры матери и брата, я стал представляться как Арн Виар-Фэлл, что чрезвычайно раздражало наместника Орсса, хотя он и не говорил мне ни слова по этому поводу. Кастер полностью разделял его недовольство, и в отличие от Виктора не забывал выказывать его при каждом удобном и неудобном случае. Я лишь надеялся, что у брата хватит ума промолчать сейчас, когда слишком опасно было произносить фамилию Фэлл вслух. – Виар, говорите... – задумчиво произнес лучник, точно пытаясь нас вспомнить. Кастер сделал шаг вперед, чуть загораживая меня собой. Несмотря на то, что мы почти сравнялись в росте, он все еще опекал меня и готов был броситься в бой, потому что знал, что лорд Фэлл будет очень им недоволен, если со мной что-то случится. Временами меня сильно раздражала фанатичная забота брата, особенно учитывая то, что она, скорее, была обусловлена приказом наместника, чем чистосердечным порывом. Хотя нельзя было сказать, что брат не любил меня. Просто без указаний Виктора он проявлял бы это чуточку меньше. – А с кем мы имеем честь беседовать, господин? – последнее слово Кастер добавил особенно едко, и я невольно напрягся. Однако лучник лишь добродушно улыбнулся и протянул правую руку вперед. – Верно. Невежливо получается. Я Занк да-Кар. Тоже, кстати, из Таира. Мы с братом неуверенно переглянулись, не понимая, почему этот человек держит перед собой руку. Через несколько секунд он склонил голову, окинув нас изучающим взглядом, и, наконец, опустил руку. – Что ж, вижу, вы крепкие ребята, – хмыкнул он, кивая в сторону высокого дуба, – может, поможете мне повесить эти качели? Кастер непонимающе прищурился, силясь понять, о чем нас просит Занк да-Кар. Если бы брат больше времени проводил с матерью, то знал бы, что такое качели, но он предпочитал посвящать почти все свои свободные часы подражанию стражам Орсса. Понимая, что мы вот-вот выдадим себя, я сделал шаг к лучнику и кивнул. – Конечно, поможем. А зачем здесь нужны качели, господин да-Кар? Что-то не вижу здесь детей. – Есть один непоседливый ребенок, который часто прибегает сюда. Я решил, что ей будет веселее прятаться здесь, если повесить тут качели. Лучник испытующе смотрел на меня, и я неопределенно повел плечами. Нам в Fell de Arda такое поведение детей было непонятно, и Занк да-Кар словно понимал это, поэтому я поспешил согласиться с его утверждением. – Да, думаю, так ей будет определенно веселее. Мужчина прищурился и хмыкнул, после чего мы приступили к работе. Я пытался незаметно указать Кастеру, что именно нужно делать, потому что брат совершенно не понимал, что за конструкцию мы пытаемся создать. Работа была окончена очень быстро. Занк да-Кар, довольно потер ладони друг о друга, улыбаясь, глядя на качели. – Уверен, Филисити понравится, – мечтательно произнес он. Мы с братом переглянулись и, не сговариваясь, отступили на шаг. – Что ж, нам пора. Родители будут ждать нас. Лучник промолчал, и мы решили было, что сумеем разойтись мирно, однако он окликнул нас, когда брат уже почти скрылся за деревьями. – Таир в другой стороне, – констатировал Занк да-Кар, и я отчего-то застыл. В голосе мужчины прозвучала досада. Я обернулся и увидел направленную на себя стрелу огромного лука. – Мы... думали погулять еще немного, – вылетело у меня, прежде чем мне удалось сопоставить факты своей вымышленной биографии и понять, что они не вяжутся между собой. Глупо вышло. Я ведь только что сказал, что родители будут ждать нас... – Вы ведь не таирцы, – скорее утвердил, чем спросил Занк да-Кар, – я наместник города, я знаю почти всех людей в нем, но вас не встречал ни разу. Зато знаю фамилию, которую вы использовали. Вы орссцы, так? Рука Кастера застыла на рукояти меча, но мы с братом оба понимали, что он не успеет никак отразить атаку. Одно резкое движение, и стрела угодит в меня. Я осторожно выставил руку вперед. – Мы никому не хотим зла, господин да-Кар,- голос мой прозвучал необычайно низко и почти угрожающе, несмотря на слова, которые я произнес. – Орссцы нападают на Таир, похищают наших женщин и детей, и вы говорите, что не хотите зла? – на лице лучника появилась нервная усмешка, – может, это послужит уроком Виктору Фэллу... Занк да-Кар туже натянул тетиву. – Нет! – отчаянно закричал Кастер. Время для меня словно замерло. Стрела полетела в мою сторону. С моих пальцев, повинуясь инстинктивному порыву защититься, сорвались клубы черного дыма и устремились ей навстречу. Стрела вмиг обратилась в пепел, но облако тьмы на этом не остановилось: оно направилось к лучнику, стремясь уничтожить агрессора. Нет, не надо! – мысленно прокричал я, когда раздался испуганный крик Занка. Мужчина попятился и повалился на землю. – Господи! – выкрикнул он. Тьма настигла его и с угрожающим шипением оставила сильный ожог на его щеке, прежде чем исчезнуть по моему мысленному приказу. Кастер изумленно уставился на меня. После соприкосновения с темной магией Занк да-Кар потерял сознание. Не знаю, от страха или от боли. Я ринулся к нему, но брат грубо дернул меня за руку. – Нужно помочь... – произнес я, вырываясь из хватки брата. – С ума сошел? Этот человек хотел тебя убить, – он снова перехватил мою руку, и угрожающе сдвинул брови. – А я чуть не убил его! – резко выкрикнул я в ответ. – Оставь его, Арн, – Кастер снова потянул меня в лес, – слышишь? Пойдем...
